Фанфурик зимой

Серега, второй по значимости алкоголик двора, выглядит залихватски в шерстяной балаклаве, надежно закрывающей лицо.  В Самаре холодно, минус двадцать пять, снег уступчиво скрипит, солнце лживо сияет свысока. «Антициклон, — говорит Серега глухо из-под балаклавы, — чего бы еще хорошего ожидать от этого города». На ногах Сереги грамотная обувь – подшитые валенки, он опирается на тачку, по осени колымил в «магните», зарекомендовал себя и в качестве премии получил роскошный подарок – жестяную тачку, отличное подспорье в труде и личной жизни. С тачкой Серега обещал творить чудеса и творил, удачно сотрудничая по вывозу мусора с тремя окрестными ресторанами. Из пазухи серегиного ватника торчит алюминиевая банка с пивом. «Охота, крепкое, — говорит Серега, — не жалуюсь». Вопреки минус двадцати пяти градусам с удовольствием делает несколько больших глотков, спустив балаклаву на шею черным шарфом.

Министерство финансов подготовит поправки в законодательство, предусматривающие введение акцизов на спиртосодержащую косметическую продукцию и лекарственные средства, за исключением жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов. Поручение ведомству дал вице-премьер Александр Хлопонин, куратор оборота алкогольной продукции.

Новая Газета неоднократно поднимала вопрос аптечно-настоечного алкоголизма, год назад на материал “Фанфурики“, представленный для рассмотрения российскому Минздраву, пришел официальный ответ, а спустя два месяца – еще один, и итоговой стала мысль именно об отмене акцизной льготы на такого рода продукцию.

«А фанфурики, — продолжает, розовея, — я вообще забыл, когда и покупал-то. В позапрошлое воскресенье, вроде. Точно, когда Диман спину сломал».

Диман – первый алкоголик двора. Знаменит не только деформированным в неожиданных местах лицом, но рассказами о службе в армии и родной женой. Родная жена любит вызвать к Диману полицию и притвориться мертвой, чтобы запомнил, гад. В армии Диман служил во внутренних войсках; за слово ветухай может и вправду убить.

«Да не-е-ет, — тянет Серега, — это он подумал, что спину сломал. Болела просто сильно. Ну и мы, понятно, метнулись на Троицкий за горьким перцем. Светке сказали, типа, растирать поясницу, да разве она поверит».

Троицкий – старейший крытый рынок Самары. Сто шестьдесят лет на одном и том же месте строятся лабазы и идет торговля, временами бойкая. Если перейти из крытой части заведения к внешним рядам, пропадает ощущение времени. Можно забыть, что кругом 2016 год, и просто идти и смотреть на развешанные в палатках тренировочные штаны из полиамида, детские джинсовые юбки с котятами, литые сланцы, сплошь в заусенцах из пластмассы. Черноволосые продавцы гортанно переговариваются, вставляя в свою речь русские числительные. Здесь же, прямо поверх хозяйственного мыла с разным процентом содержанием жирных кислот, покоятся фанурики: вот и настойка горького перца, дуба, вот и боярышник, вот и лосьоны для волос  — ржаной, кедровый и хлебный, лосьон косметический «боярыня» и  лосьон «аромат». 25 рублей в 25-градусный мороз; билет в самарском общественном транспорте тоже стоит 25 рублей, когда подняли тариф, студенты собирали пикеты неоднократно, протестовали.

«А чего мы на Троицкий пошли, — оживляется Серега между двумя глотками Охоты крепкой, — так на Ленинградке-то всё, прикрыли лавочку. В ларьке теперь только сигареты, спички да платежи по телефонам, чтоб они сгорели».

К Сереге торопливо, подобравшись от мороза, подходит бывший слесарь-сантехник Петров. Бывшим сантехник Петров стал после того, как выкрал в подшефной квартире запасной ключ, а потом потихоньку вынес в отсутствие хозяев макбук, женское кашемировое пальто и бутылку виски. Засветился он мгновенно, при попытке выменять макбук на три тысячи рублей у других соседей. Друзья идут в серегин подъезд – греться и рассуждать о жизни. Я еще слышу, как сантехник Петров, рдея щеками,  задумчиво говорит, что подозревает у себя ротавирусную инфекцию.

Навещаю табачный киоск на улице Ленинградской. Против продажи в нем фанфуриков особенно возмущались продавцы близ расположенных алкогольных магазинов. Нет, эти-то хороши! – эмоционально высказывались работники, — по дешевке дерьма напьются, а блевать к нам под окна приходят! Может быть, официальное водочное лобби и выжило конкурентов за пределы зоны собственных интересов на главной улице Самары. Действительно, в продаже фанфуриков нет, и даже сумасшедшая злая женщина из местных, высланная на задание с полтинником, возвращается ни с чем.

«Эта, — говорит она, гневно ухмыляясь, — послали через дорогу, и еще через дорогу. Трамвай, говорят, а потом церква, и будет, бабка, тебе счастье». Полтинник она удачно усвоила. Быстро-быстро отходит, метя снег чем-то вроде юбки. Сверкают голые пятки – да, сумасшедшая злая женщина всегда босая. Летом она живет на пляже и купается во всей одежде. Когда не спит, изобретательно проклинает прохожих.

Иду через дорогу и еще дорогу – неправильно понять невозможно, Самара город не такой уж большой, чтобы в центре не обойти все места торговли отравой в склянках. Табачный киоск расположен напротив института культуры и католического храма в строительных лесах. Вроде бы костел называется «доброе сердце Иисуса», и славится органными концертами. Сейчас концертов, по всей видимости, нет, зато непосредственно у ларька мужчина в капюшоне, надвинутом на глаза, прямо зубами рвет неподдающуюся крышку «тоника горького перца» и отпивает изрядно (75% крепости). Икает. Приседает шатко. Набирает пригоршню снега. С аппетитом ест. Поговорить не отказывается.

«Да не, мне не холодно. Нормально, говорю. А я на работу иду. Точнее, с работы. Сейчас как бы с работы, потом – на работу. Нормально  работаю, вот здесь, на стройке. Дом мы штукатурим. Вот ребята меня послали. За хлебом. А где хлеб? Да не купил я хлеба!»

Смотрит удивленно. Будто немного сам поражаясь такой ситуации, в которой он потратил чужие деньги на горький перец. Второй фанфурик топорщит нагрудный карман. Два флакона по 100 мл 75% настойки – это очень, очень много.

«Виталя меня зовут», — уже с некоторым трудом говорит мужчина. Что ж, через час Виталя будет мертвецки пьян. Хорошо, если зайдет в какое-нибудь доброе тепло. Плохо, если до тепла не доберется.

Подготовленный вице-премьером документ предлагает установить на все спиртовые лекарственные средства и отдельные виды косметики единый для страны акциз на крепкий алкоголь; сейчас он составляет 500 руб. за 1 л чистого спирта. Акцизы распространятся на все спиртовые лекарственные средства, кроме медикаментов, включенных в ЖНВЛП. Если поправки в Налоговый кодекс будут внесены соответствующим образом, возрастет и стоимость лекарственных препаратов, на самом деле чаще используемых по прямому назначению – корвалола и валосердина.  Заплатить за них придется примерно в два раза больше, это касается и антисептика асептолина,  100 мл которого в настоящее время можно приобрести за 28-35 рублей в зависимости от региона.

Аптеки торгуют асептолином. Горького перца не вижу, вижу настойку пустырника, но она дорогая – сорок рублей. Асептолин стоит двадцать восемь на улице Куйбышева. Пока дожидаюсь, когда освободится приветливая аптекарша, успеваю услышать:

— как прекрасная девушка обиженно сказала юноше по имени Гектор «я не общаться сюда с тобой пришла»;

— другая прекрасная девушка спросила свою чуть менее прекрасную подругу «у тебя клей и ножницы с собой?»;

— пожилая дама строго выговорила провизору  «по вашему полу только в галошах ходить».

Пол — нормальный линолеум. Чистый и сухой. По чистому и сухому линолеуму ступает хорошо одетый гражданин и приобретает две порции асептолина. «Для заболевшего товарища», — зачем-то говорит пожилой даме. Та поджимает губы.

«Только рады будем, если настойки приравняют к алкогольной продукции и мы не сможем ими торговать, — комментирует аптекарша. – Надоели эти алкаши. Мы и так уж, больше двух единиц в руки не продаем. А что касается спирта, нормы отпуска и порядок его отпуска давно введены — не больше 100 грамм по учетному рецепту и 150 — для хронических больных с дополнительной печатью».

Только аптекаршу огорчает, что городские лаборатории типа «пробирки» перестанут оптом закупать асептолин. Выгодные были партнеры. А так всё к лучшему. Она разрешающе взмахивает рукой.

К вечеру температура в городе падает до минус двадцати восьми. У своего подъезда выгуливает кудлатую болонку девица в слоях шали поверх шубы, для дополнительного тепла. Это Лена, у нее можно купить водки в любое время. Рядом прыгают двое мелких Лениных детей.

«Лен, а горький перец у тебя есть, если что?» — спрашиваю для полноты картины.

«Да иди ты!» — Лена чует подвох и выплевывает окурок мне под ноги.