Арифметика градопланирования

В основе логики построения успешных городов лежат простые базовые прин­ципы: компактность города, инвестиции в сложившиеся городские районы, отказ от создания новых спальных районов и от типового высотного строительства, грамот­ное проектирование внутриквартального пространства.

Пять лет назад у меня не было сомне­ний в том, как должен развиваться город. Логика была проста и очевидна. Первое: есть потребность в строительстве жилья, причём доступного, недорогого. Второе: построить большой объём жилья в рамках существующей застройки сложно и доро­го — это создаст жителям проблемы из-за уплотнения. Третье: единственный выход — комплексное освоение новых территорий, где нет сноса, где можно построить дома максимальной этажности и за счёт этого снизить издержки на инфраструктуру. И наконец, для того, чтобы решить проблему пробок и транспортной доступности, надо строить новые дороги.

Сегодня я не могу подтвердить ни один из перечисленных тезисов. Более того, считаю их исполнение опасным для разви­тия городов. Грустно, что позиция многих российских градопланировщиков осталась прежней.

Что произошло за эти пять лет, по­чему полностью изменились мои взгляды на градостроительство? Как и большинство государственных чиновников, я не являюсь профессиональным градостроителем, и по­этому неизбежно ориентируюсь на мнения и взгляды профессионалов, пропитываюсь ими. Мне повезло: в течение нескольких лет, пока шла разработка мастер-плана города Перми, мне удалось поработать с ведущими европейскими специалистами по градопланированию, с теми, кто имеет опыт проектирования успешных городов.

Это кардинальным образом изменило мои представления об устройстве города. Я воспринял простые базовые принципы, которые лежат в основе логики построения успешных городов, и хочу ими поделиться. Эти принципы не являются великими от­крытиями недавнего времени. В сущности, это арифметика градопланирования, кото­рую мало кто хочет признать.

Должен ли город быть большим? Путешествуя по России, можно часто услышать от местных жителей: «Мы вто­рой город по протяжённости вдоль реки». В моём представлении Пермь тоже была вторым городом по протяжённости вдоль реки, пока я не услышал эту фразу в других местах. Всем нам нужны поводы для гор­дости, поэтому мы гордимся тем, что наш город самый большой, не задумываясь, хо­рошо это или плохо.

Приезжая в незнакомый российский город, мы почти всегда замечаем, что он похож на совокупность бессистемно расположенных пустырей. Неструктурированных и неухоженных пространств в любом постсоветском населенном пункте слишком мно­го. Город необходимо приводить в порядок — в этом заключается основной аргумент в пользу его компактности. Центральные районы наших горо­дов — не исключение. Их инфраструктура, дороги, парки и скверы, дворы и здания нуждаются в уходе и восстановлении. Для этого нужны немалые средства, однако мы отказываемся от наведения порядка в существующих кварталах и начинаем строительство микрорайонов в чистом поле. Понима­ем, что не доведём дело до конца, бросим и будем строить новый район в новом поле. Мы всё время начинаем сначала, ничего не завершая. Странная логика, ведь альтерна­тива очевидна: надо приводить в порядок существующие районы и их инфраструкту­ру, а затем нагружать их дополнительными площадями.

Если мы хотим спасти центры наших городов, мы должны привлечь в них инве­стиции. Каждое здание, построенное вне центрального района, каждый инфраструк­турный объект — это изъятие потенциаль­ных средств из центра города. Население наших городов, скорее всего, расти не будет. Зато наверняка будет расти обеспеченность жильём. Возможно, когда-нибудь, по ана­логии с европейскими странами, обеспе­ченность вырастет вдвое. Если мы хотим сохранить число жителей в центре города, нам придётся вдвое увеличить количество квадратных метров. Или отказаться от уве­личения плотности застройки и смириться с тем, что в этом районе будет жить вдвое меньше людей. Но тогда каждый из них должен будет платить вдвое больше за со­держание коммунальной инфраструктуры, дорог, общественного транспорта.

Кроме этих чисто экономических мо­тивов, есть и иные. Оказывается, без крити­ческой массы людей город не может жить. Успешны те города, где жизнь бурлит, где много жителей и туристов. Когда эта жизнь есть, человек может выбрать: жить в её гуще или в тихом пригороде. Когда жизни нет, возникает скука, и город умирает.

Варианты развития Перми

Рано или поздно надо делать выбор. Главная развилка: оставаться в рамках су­ществующих городских границ или расти вширь. На примере Перми можно понять значимость такого решения. Генплан развития города старой редакции предусматривал расширение границ и создание новых площадок под строительство 45 млн кв. м, что составляет 41% современной застройки города. При таком развитии есть две опас­ности. Наиболее вероятно, что город пре­вратится в «губку». Ни существующие, ни новые районы не наберут критической массы инвестиций и жителей для того, что­бы стать успешными. Возможен вариант, когда за счёт колоссальных инвестиций в новые микрорайоны их всё же удастся сделать успешными, но тогда появляется риск, что погибнут старые районы, в том числе исторический центр города. Это бу­дет город-«6ублик». Расчёты показали, что в границах существующей застройки Перми есть по­тенциал для строительства 42 млн кв. м, в том числе в центральном планировочном районе — 8,8 млн кв. м. При текущем темпе строительства этого хватит минимум на двадцать лет. Иными словами, если двад­цать лет вкладывать средства исключи­тельно в центр Перми, то у нас есть шанс привести его в состояние, сопоставимое с успешными европейскими городами.

Случай Перми отнюдь не исключи­тельный, а, наоборот, скорее типичный для российских городов, где нет значитель­ного роста населения. Однако я не помню, чтобы кто-то серьёзно говорил о создании компактного города. Все идут по пути ком­плексного освоения новых территорий. Спальные районы — будет только сон. Неизбежное продолжение логики комплексного освоения новых строительных площадок — создание спальных районов. Подразумевается, что люди должны жить там, где есть доступ в лучшем случае лишь к некоторым услугам (магазины, дет­ские сады, поликлиники), — но работать и участвовать в общественной жизни они должны в других местах. В этом смысл спального района.

Создавая новый микрорайон, при­ходится смириться с тем, что новым куль­турным центром он не станет, достаточное число рабочих мест там создано не будет. Можно построить жильё, но невозможно перенести в новый район исторический дух города, его культурные ценности. Но­вый район не будет привлекательным с точки зрения культуры. А если это чудом произойдёт, то неизвестно, хорошо это или плохо. Создав новый культурный центр, мы неизбежно оттянем инвестиции и на-селение от исторического центра и, скорее всего, погубим его. Такие истории в прак­тике градостроительства уже есть. Наши города точно не обладают избытком жите­лей, и это не позволяет создать несколько точек концентрации населения, культуры, общественных пространств. Почти нере­ально создать два центра в одном городе.

Строительство спальных районов неизбежно влечёт за собой транспортные проблемы. Большим массам людей в одно и то же время приходится перемещаться примерно в одном и том же направлении. В этом причина неэффективности и доро­говизны общественного транспорта, про­бок на дорогах. Сложно сделать так, чтобы каждый человек работал там, где живёт. Но несложно создать встречные потоки. Они создаются автоматически, если число жителей и число рабочих мест в конкрет­ном районе сбалансировано.

Специализированные районы, де­ловые или жилые, опасны ещё и тем, что «вымирают» в определённое время суток. В спальных районах людей нет днём, когда они работают; в деловых кварталах без­людно вечером и ночью, когда рабочий день окончен. По этой причине многие успешные города стремятся к тому, чтобы у районов были смешанные функции, что­бы был баланс тех, кто в них живёт, и тех, кто в них работает.

Спальные районы, по крайней мере, спальные районы многоэтажной застрой­ки, похоже, не имеют права на жизнь. В них жизни не будет, будет только сон. Жизнь будет кипеть в другом месте. И это ещё один аргумент против комплексного освоения новых территорий города. Один из главных мотивов терри­ториального расширения наших городов — стремление решить жилищную пробле­му. Мы хотим строить много. Этот мотив понятен. Он был всегда. Но всё, что мы строим сегодня, преследуя цель увеличе­ния объёмов строительства, нашим детям придется сносить, как нам приходится сносить хрущёвки, которые были построе­ны как практическая реализация той же идеи. Действительно ли надо строить мно­го? Может, надо учиться строить хорошо? Но для этого надо сначала научиться при­знавать свои ошибки.

Типовой квартал

Оценивая качество городской среды, мы часто акцентируем внимание на объёме зелёных насаждений. Думаю, по этому по­казателю российские города не отстают от лучших городов мира. Деревья у нас есть, есть и большие дворовые пространства, где они растут, но всё неухожено и неаккурат­но. Важно понять, почему.

Что такое «наш» квартал? Как пра­вило, его размеры минимум 200 на 200 метров. Определить, по какой закономер­ности на внутриквартальном пространстве расположены здания, достаточно сложно. Исключение, пожалуй, составляют кварталы сталинской застройки. Там всё понятно. Проезжая часть, тротуар, и вдоль тротуара по красной линии расположены здания до пяти этажей в высоту.

У кварталов европейских городов есть нечто общее со сталинской застрой­кой. Они меньше, примерно 70 на 70 метров, но застроены так же, по пери­метру. К территории внутри периметра доступ имеют только жители квартала. Таким образом, обеспечивается чёткое разделение общественных и личных пространств. Тро­туар и проезжая часть — общественное про­странство, забота муниципалитета. Двор — пространство личное. И это понятно всем: и жителям, и тем, кто находится в этом квартале в качестве гостя.

Кварталы современной российской застройки, как правило, имеют значитель­ные придомовые территории, во многих случаях даже больше европейского фор­мата. Только границы личного и обще­ственного в них никак не определены. Во­круг высотного дома может быть огромное свободное пространство, но, как правило, жители не считают его своим. Оно никак не отделено от общественного, и потому не может восприниматься как личное. Значит, и отношение к нему не как к личному, и ни­кому до него нет дела. Ни муниципалитету, по документам которого это пространство принадлежит жителям дома, ни жителям, в сознании которых это пространство — общественное.

Иногда стремление иметь что-то своё побеждает, и жители начинают возводить вокруг придомовых территорий заборы. Но забор внутри городской инфраструктуры играет не лучшую роль. Он нарушает свя­занность города, так как часто строится вне логики пешеходных путей. Строительство зданий по периметру кварталов — гораздо более эффективное решение проблемы раз­граничения личного и общественного пространства.

При сравнении планировки российских городов с европейскими в глаза бросается её незавершённость, неструктуриро-ванность и отсутствие чёткой линии улиц. Кварталы российского города должны быть существенным образом преобразова­ны, чтобы разделить дворы и улицы, ответ­ственность муниципалитета и ответствен­ность жителей. Тогда у каждой территории появится хозяин, начнёт проглядываться структура города и возникнет жизнь.

Типовое высотное строительство

Для чего мы строим высотные дома? Они дороже в эксплуатации и несут больше рисков чрезвычайных ситуаций, но, несмотря на это, типовое высотное строительство развивается. Высотные дома создают ощущение, что мы достигаем высокой плотности за­стройки, что на одном квадратном метре земли мы строим больше жилья, и это даёт нам возможность экономить на инфра­структуре. Это не всегда так. Возможно, это совсем не так. Самый высокоплотный район Перми, застроенный высотками, уступает по плотности застройки райо­нам европейских городов, застроенных пяти-шестиэтажными домами.

Высотное строительство в новых микрорайонах подразумевает ещё один элемент «гордости» — это возможность проложить очень широкие проспекты. Но если задаться вопросом, для чего они нуж­ны, этот тезис окажется под сомнением.

Широкая проезжая часть — боль­шая проблема для жителей. Машины по дорогам движутся вдоль, и, возможно, их ширина им удобна. Однако пешеходы перемещаются поперёк, и чем шире про­спект, тем сильнее разделён район, тем дальше человеку идти, если его цель нахо­дится в соседнем квартале. А для автомо­билей есть альтернатива. Вместо одного широкого проспекта можно построить несколько параллельных улиц.

Наши районы с широкими проспекта­ми уступают европейским с узкими улицами по пропускной способности дорожной сети. Много параллельных узких улочек выигры­вают по всем параметрам у единственного в районе широкого проспекта.

При европейской планировке квар­талы и междомовые пространства будут меньше, город будет более связанным, и его хозяевами будут чувствовать себя не водители, а пешеходы, то есть жители города.

Кроме того, обеспечить безопас­ность граждан легче на улицах, чем на обширных неосвещённых придомовых территориях. Чем большее расстояние че­ловек идёт по улицам, полным людей, тем меньше он рискует. Чем мельче нарезка улиц, тем дольше человек находится в об­щественных пространствах, которые, как правило, более безопасны с точки зрения преступности. «Муравейник» в подъезде и вид из окна на неухоженные пространства — или подъезд на несколько квартир и вид на частный двор и соседнее здание? Этот вы­бор должен быть сделан жителями. Важно, чтобы этот выбор был. Однако обычно его нет, поскольку инвестору проще строить высотные типовые дома. Проще, пото­му что государство не создало мотивов к строительству разных типов жилья, пото­му что не берётся в расчёт стоимость со­держания коммуникаций в работоспособ­ном состоянии. Изначально все понимают, что за междомовыми территориями никто ухаживать не будет. Эти риски не учтены в стоимости квартиры, и человек покупает жильё, покупая вместе с ним проблемы.

Типовая высотная застройка может быть объяснена только простотой освое­ния района. Главная задача девелопера -построить и продать, без учёта того, как будут себя чувствовать жители, какая бу­дет атмосфера, отношение к окружающему миру. В таких условиях личное простран­ство человека, по меткому утверждению дизайнера Артемия Лебедева, заканчива­ется наружной обивкой его входной двери. За этой обивкой — личное пространство, вовне — общественное, чужое. Подъезд многоэтажного дома — общественное про­странство, и этим объясняется его повсед­невное состояние.

Не могу критиковать высотное типо­вое домостроение, потому что для критики надо понимать тезисы оппонентов. Я же не вижу ни одного разумного довода в пользу строительства жилых районов типа мо­сковских Бутова и Митина. Не понимаю, зачем тратить огромные деньги, чтобы создавать настолько плохой продукт.

Один архитектор — один дом

Когда в советские времена строились новые жилые микрорайоны, предполага­лось, что типовые проекты, снижают себе­стоимость строительства. Как результат, потребности в работе архитектора прак­тически не осталось. Его функция была ограничена привязкой типового решения к конкретному месту. Вероятно, именно тогда, за неимением путей самовыражения в проектировании зданий, архитекторы стали проявлять творчество в их привязке, хотя в данном случае творчество как раз не слишком нужно. Нужен простой и логич­ный расчёт, следование идеологии города. Достаточно знать основное правило: дома должны стоять вдоль сетки улиц, а улицы должны идти параллельно и перпендику­лярно друг другу.

А вот с проектированием зданий всё наоборот. Здесь требуется творчество, которого в типовом домостроении нет. Сложный вопрос, насколько для человека важна архитектура. Насколько важно то, что человек ежедневно видит вокруг себя, как это влияет на его сознание и на созна­ние его детей, у которых в этих условиях формируется вкус и критерии оценки окружающего мира. Возможно, типовое строительство — это большая ошибка, идущая к нам от хрущёвок, которые насе­ление вспоминает не лучшими словами.

Какие дома были наиболее привле­кательны накануне перестройки? Без со­мнения, это была сталинская застройка в центре города. Люди не хотели жить в хру­щёвках, предпочитая старые сталинские дома многоэтажным новостройкам. Какие факторы влияли на этот выбор, сейчас сложно судить. Конечно, в большой мере это расположение на центральных ули­цах, высота потолков, ощущение, что ты живёшь в приятном месте. Да, сталинские дома порой очень похожи друг на друга, но всё-таки это не типовые решения.

Сейчас люди предпочитают жить в новых домах, и это уже большой шаг вперёд. Как бы мы ни критиковали вновь строящиеся здания, они теперь более вос­требованы, чем сталинская застройка. В первую очередь это связано с большей площадью квартир, свободной планиров­кой, наличием подземных парковок, как, впрочем, и с ветхостью старых зданий. А вот про архитектуру новых зданий ска­зать нечего, она по-прежнему уступает сталинской. Сегодня, когда мы планируем стро­ить новые микрорайоны, мы, как пра­вило, идём по пути позднего советского периода: большое число очень похожих друг на друга домов, а чаще — типовых решений. В Европе же руководители му­ниципалитетов нередко занимают иную позицию: нельзя в одном районе зака­зывать два здания одному архитектору. Каждое здание должно быть индивидуальным, только тогда инвестиции, в него вложенные, будут влиять на рост стоимости города.

Я склоняюсь к тому, что это более правильная позиция. Не имея возможно­сти сейчас проанализировать стоимость строительства жилья в России и в Европе, предположу, как ни странно, что наши ти­повые решения не слишком выигрывают в себестоимости у индивидуальных проек­тов зданий, которые строятся в Европе по новым технологиям, из новых материалов. Строительство каждого нового дома — это инвестиции в город, вклад в создание каче­ственной среды обитания. Дом, построен­ный по типовому проекту, — просто день­ги, выброшенные на ветер. Как и сотню раз переписанный современниками квадрат Малевича, он не имеет ценности. Несколько слов о русском языке. О его многогранности и глубине. Вспомни­те, что означают для вас слова «проход­ной двор». Это неуютное и неухоженное место, где нет хозяина. Мы строим проходные дворы, а надо строить так, чтобы человек сказал: «Это мой двор, это двор моего детства».

Leave a Comment

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.