Я пробую босой ногой прибой поэзии холодный…

«Цирк Олимп+TV» приглашает поэтов, переводчиков, филологов, читателей 19 марта, в понедельник, в преддверии Всемирного дня поэзии, в Струковский сад. В саду у грота состоится поэтическая акция: на гроте отличное место для чтения, а перед ним — для слушания. На фоне цирколимпийского банера поэты читают один свой текст и один любимый «всемирный», непоэты — любимый «всемирный». После чтения стихов спускаемся к набережной, к Волге и символически разбиваем лед на Волге: что, если не поэзия, может растопить окружающий нас лед?» (с личной страницы ФБ Виталия Лехциера )

Тема льдов очень актуальна последние дни. Льдов, падающих с крыш, и снежных лавин, падающих с крыш, главные улицы города сделались абсолютно непроходимыми – тротуары забраны полосатыми лентами во избежание травматизма, а проезжая часть к прогулкам малопригодна. Однако при прочих равных условиях следует выбрать проезжую часть, потому что с движущимся автомобилем договориться можно, а с силой тяжести и потенциальной энергией – особенной потенциальной энергией! – не договоришься.

Прохожие придерживаются, как при артобстреле, определенной стороны дороги и прыгают, как мартовские зайцы. За время следования до парка Горького я, несмотря на все предосторожности, могла бы раз пять собрать материал для заметки следующего содержания: «Услышав странный и пугающий звук сзади, немедленно обернулась. В полуметре от меня сверкала на мартовском солнце огромная глыба льда, соскользнувшая с крыши. Секундой раньше на этом месте находилась моя голова». В таком духе, с непременным финалом: «Я даже испугаться не успела». Причем это было бы вранье – испугаться я успеваю всегда.

Например, легче легкого испугаться поэтов на поэтической акции. Поэты, они зачастую выглядят тревожно, особенно, когда собираются в больших количествах на гранитных лестницах общественных парков. Высокий мужчина с седыми кудрявыми волосами, собранными в «хвост», прижимает к груди ежедневник и громко рассказывает о любви Бетховена к Сальери. «На самом деле, Сальери написал более ста опер, — говорит он, интригуя дам, — просто большая часть их до сих пор скрывается от людей. Надеюсь, все понимают, почему!». Жалуется на гонения режима. В промежутках смеется и напевает что-то бравурное. В духе опер Сальери?

«Почему вокруг меня всегда такой дурдом? — грустно спрашивает один журналист, — кто это вообще? Поклонник Сальери?».

«Известный подпольный реакционер», — отвечает ему известный самарский культрегер.

«Подпольный реакционер! — восхищается термином журналист, — роскошно!».

Парк Горького прекрасен в снегах. Подступающие сумерки открашивают гигантские сугробы в розовый и нежно-желтый тона. Темные деревья выглядят бодрыми, и уже можно поверить, что они способны когда-нибудь проклюнуться почками и дать новые листы.

Сергей Лейбград на верхней ступени лестницы под рекламным банером открывает мероприятие. Говорит, что рад видеть всех присутствующих. Рядом с ним притулилась лопата. Хорошая лопата с удобной ручкой, вероятно, предназначенная для дальнейшей колки волжского льда. Сергей Лейбград предлагает каждому выступающему прочесть два стихотворения: первое – всемирно известное, а второе – собственного сочинения.

Его приветствуют овациями. Поэтов собралось двадцать два человека, и снизу на подходе милиционер в форме. Поэты с некоторой опаской смыкают ряды и шепотом опрашивают друг друга, ничего ли они не нарушили случайно. Подпольный реакционер уверяет, что у него все под контролем. Милиционер неторопливо преодолевает гранитные ступени, не глядя по сторонам.

Первой слово предоставляется Ирине Саморуковой, доктору филологических наук, профессору кафедры русской и зарубежной литературы СамГУ. Она читает два стихотворения Дмитрия Пригова как раз из цикла «Апофеоз милицанера»:

«В буфете Дома Литераторов
Пьет пиво Милиционер
Пьет на обычный свой манер,
Не видя даже литераторов
Они же смотрят на него.
Вокруг него светло и пусто,
И все их разные искусства
При нем не значат ничего».

Настоящий милиционер не оглядывается. Он уже отошел достаточно далеко, и его серый ватник постепенно исчезает на фоне также исчезающей зимы.

Виталий Лехциер начинает свое выступление: «Все мы за последнее время разучили слово «политика». Но есть и другое греческое слово – поэзис, что означает – деланье, производство. И вот я предлагаю противопоставить власти не что-то абстрактное, а собственные габитусы ».

Потрясенные габитусами, поэты отступают, а Виталий Лехциер читает стихотворение Пьера де Ронсара , знаменитого французского поэта XVI века. Стихотворение воспевает мужской ум и женскую красоту:

«Природа каждому оружие дала:
Орлу — горбатый клюв и мощные крыла,
Быку — его рога, коню — его копыта,
У зайца — быстрый бег, гадюка ядовита,
Отравлен зуб её. У рыбы — плавники,
И, наконец, у льва есть когти и клыки.

В мужчину мудрый ум она вселить умела,
Для женщин мудрости Природа не имела
И, исчерпав на нас могущество своё,
Дала им красоту — не меч и не копьё.
Пред женской красотой мы все бессильны стали.
Она сильней богов, людей, огня и стали».

Лейбград теснит Лехциера, и читает вначале Ходасевича. А затем собственного сочинения два стихотворения, слово «тело» в них повторяется восемь раз. Хорошие стихотворения, весенние, бодрые.

Известный самарский культрегер рассказывает известные строки о розовом бутоне – раскрылся розовый бутон и так далее. Прильнул к фиалке голубой, и, легким ветром пробужден, склонился ландыш над травой. «Все ли знают, кто автор?» – спрашивает он как бы публику. Публика знает и отвечает в духе долой Сталина. Известный самарский культрегер отходит, удовлетворенный.

Далее на трибуну поочередно выходят и другие поэты. Кудрявый и седой любитель Сальери рассказывает стихотворение Окуджавы: девочка плачет, а шарик улетел.

«Это полагается петь», — говорит один журналист. Но подпольный реакционер не поет. «А шарик вернулся, а он — голубой», — завершает он свой рассказ.

Молодой человек с крупными наушниками на шее выбрал Маяковского «Скрипка и немного нервно». Выкрикивает рубленые строки, помогает себе рублеными жестами: «Скрипка издергалась, упрашивая, и вдруг разревелась так по-детски, что барабан не выдержал: «Хорошо, хорошо, хорошо!». А сам устал, не дослушал скрипкиной речи, шмыгнул на горящий Кузнецкий и ушел». Сырой воздух хорошо режется короткой энергичной строкой.

Поэтов прибывает. Новые и новые ораторы сменяют друг друга на верхней ступени гранитной лестницы, темнеет и одиноко грустит немного вдали фигура небольшой лошади, плетеная из прутьев.

Возвращаюсь по набережной, свободной от спуска наледи и снежных лавин. Не знаю, удалось ли поэтам нарядной лопатой Сергея Лейбграда разбить лед на реке и выполнить изначально поставленную задачу, но в любом случае – есть вещи и поважнее. Те же самые габитусы, если разобраться.

«Я пробую босой ногой прибой поэзии холодный,
А где-то кто-нибудь другой – худой, замызганный,
голодный,
С разбегу прыгнет в пенный вал, достигнет
сразу же предела,
Где я и в мыслях не бывал.
Вот в этом, видимо, все дело»

(Б. Слуцкий).

5 thoughts on “Я пробую босой ногой прибой поэзии холодный…”

  1. Если бы Наталья не убежала бы, не дослушав, то увидела бы, как поэт Сергей Лейбград провалился бы под лед. Тем для ерничества было бы больше.

    Ответить
  2. Да, поэт Сергей Лейбград растопил лёд так, чтобы ни у кого в этом не было сомнений. Поэзия восторжествовала, а сама акция приобрела художественный и метафизический финал с элементами ритуальной жертвы. Все испытали катарсис и остались при этом живы.

    Ответить
  3. Смотрите первую часть видео с акции на сайте "Цирк Олимп+ TV". Вторую часть, содержащую в том числе и момент победы над льдом, разметим позже. Но фото этого смертельно-поэтического момента можно посмотреть уже сейчас у меня на странице в Фейсбуке.

    Ответить

Leave a Comment

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.