Человеческое измэрение

?- Даже ваши конкуренты и враги говорили, что в городе большой запрос на перемены. Люди хотят будущего. Андреев в понимании тольяттинцев с этим будущим ассоциируется, а Шахов — это в лучшем случае стабильность. А это уже всем надоело. Потому что для Тольятти стабильность ассоциируется с отставанием. С остановкой. Я так понимаю, что динамика в городе сохраняется. Запрос на перемены вы как будете отрабатывать? Большие ожидания?

— Ожидания у горожан очень большие. Не исключаю, что какая-то часть была уверена, что уже 19 марта, на следующий же день после голосования, все дороги станут европейскими, а чиновники вежливыми. При этом далеко не многие всерьез понимают, что бюджет у нас дефицитный. И размер этого дефицита в 600 миллионов рублей. Бюджет, сформированный прошлой командой, вынуждает нас объявлять конкурс на получение кредита в банковском учреждении. Могу предположить, что кто-нибудь обязательно обвинит, мол, Андреев с первого дня пошел за кредитом. Но обращение за ним — решение предопределенное. И не мной, а бюджетом, который утвержден Думой.

Что мы имеем в результате? То, что есть завышенные желания — да! То, что их сложно оправдать в одночасье — да. То, что, скорее всего, в первые месяцы кому-то покажется что не сбывается то, чего хотелось — да! Но срок полномочий — 5 лет и я уверен, что к тому моменту, когда мы достигнем экватора, люди увидят результаты. И это не означает, что мы в ближайшие месяцы, сейчас, не будем выполнять обещания. Мы уже формируем молодую и работоспособную команду. К примеру, первому заместителю — 35 лет. И он — один из депутатов городской думы.

— А так же из ЕР и «Российских коммунальных систем», если я правильно понимаю?

— Из ЕР, но тут не было фактора, что нужен человек из партии. Вообще, людей с управленческим опытом и знанием муниципальных проблем, специфики муниципальной жизни, не бизнес-образованием и не бизнес-подходом, а знанием о том, как-все-это-работает-на-самом-деле, что есть бюджетные кодексы, законы о закупках, — таких людей не так много.

— Более того, людей, готовых честно работать. Потому что если ты хорошо знаешь закон о закупках, то у тебя сразу возникают разные идеи…

— Именно. А относительно того, что кто-то является выходцем из каких-то структур, можно сказать одно — все мы где-то когда-то работали. Если бы мы брали сейчас безработных, то это были бы люди, наверное…

— Жириновского.

— Нет. Но люди другой жизненной ориентации. Подчеркну еще раз, что партийная принадлежность вообще никакого значения не имеет. При принятии решения, работаем мы с этим человеком или нет мы не смотрим ни на партийность, ни на вероисповедание…

— На самом деле это абсурд, у нас ведь и государство светское, и система многопартийная. Никто этого не отменял. Более того, даже в советские времена в мэрии не сильно обращали внимание… это же не горком партии. Все равно муниципалитеты – это хозяйство, и здесь важнее все равно профессионализм.

— Точно. И еще — заряженность на работу. А это, как правило, свойственно именно молодым.

— Найдете таких людей? Дефицит ведь есть…

— Нет проблем с предложениями. Количество желающих значительно превышает количество вакансий. Главный вопрос в качестве предложения.

— А как вы это делаете? Вы же со всеми лично не будете общаться или всех тестировать?

-Я прислушиваюсь к мнению людей, которые работают в той сфере, в которой планируется назначение. Если это социальная политика, я общаюсь и с руководителями образовательных учреждений, и с работниками культуры, слушаю их мнения по тем или иным кандидатурам. Таким образом, мой день насыщен встречами с людьми, которые высказывают, что им кажется сейчас неправильным, кто на их взгляд способен эти перемены произвести. В результате по каждой позиции формируется шорт-лист из которого и делается выбор…

— А потом вы берете и назначаете все-таки другого, а не того, кого двигает профессиональное сообщество?! Я вот по культуре смотрю. И по Самаре знаю, что если у нас начать опрашивать деятелей культуры, то они, скорее всего, кого-нибудь достойного предложат, но управленцем этот человек не будет.

— Я всегда в разговоре о кадровых назначениях, если спрашиваю мнение людей, подчеркиваю, что наш разговор не обязывает меня к этому назначению. Чтобы у людей не формировалось мнение, что именно их кандидатура будет утверждена.

— К сожалению, ошибки тут неизбежны.

— Неизбежны, но я стараюсь делать зарубочку, чтобы человек понимал, что претендент не один и решение может быть принято другое. Мне кажется, что люди это понимают. По крайней мере, мне это удается артикулировать четко.

2.

— Давайте не будем об этом, давайте все-таки о перспективах. Все-таки с АвтоВАЗом связан огромный объем социалки, который теперь на ваших плечах… Я расскажу небольшую историю. Общались мы с одним молодым человеком, который ездил на новой красивой машине БМВ. И он говорит: «Да нам на фиг не надо вот этих всех французов-ниссанов, мы все живем на то, что торгуем этими дровами старыми, железками с классики, запчастями. У нас весь город на этом живет, а они нас от этого отрезают. Они приходят, начинают наводить свои порядки, а нам это не нужно, никому: ни богатым, ни бедным!» И вот эта вся ситуация. Что пришли некие «Ростехнологии», молодые модные топы, у тольяттинцев отняли завод, и отдали его французам, японцам, и сами теперь жируют. А город, которому много лет… Мы же понимаем, что вот эти площадки вазовские, эти структуры полубандитские, существующие до сих пор, — это деньги, остающиеся в городе. И они так или иначе питают экономику. Пусть извращенным способом. Теперь люди недовольны тем, что оказались от этого отделены: нам социалку скинули, мы сидим с этим непонятно-что-делать, а они себе жирный кусок наш отобрали. Есть такое отношение в городе, или это чья-то персональная обида? И насколько сейчас АвтоВАЗ во всей этой городской системе важен?

— Переход из ситуации монопольного положения в конкурентную среду не нравится большинству. Был монополистом, а теперь тебе нужно конкурировать. А конкурировать, это значит постоянно анализировать — а правильно ли ты делаешь?

— Да, детали от «пятерки» продавать всю жизнь гораздо проще.

— Нет, я сейчас про другое. Это разные парадигмы мышления. Первая парадигма – я монополист. Она доминировала в Советском Союзе, когда кроме «Жигулей», фактически покупать больше было нечего. В результате автомобили были в дефиците. В некоторых случаях купить машину можно было только через черный ход, через очереди, через завсклада, через товароведа (очень похоже имитирует Аркадия Райкина). И это была особая система мышления – все, что не произведу – все купят. И соответственно можно вокруг этого всего растить разный бизнес: эффективный, малоэффективный, совсем не эффективный, убыточный. Потому, что я — монополист. Жесткая конкуренция — ситуация совсем другая. Здесь ты вынужден смотреть – эффективно — не эффективно, стоит — не стоит. И при этом переход из монопольной среды в конкурентную всегда будет связан с тем, что под видом перехода к эффективности кто-то будет пытаться решить и какие-то свои личные проблемы. Невозможно эту систему перестроить так, чтобы все были в одночасье довольны, и наступило всеобщее счастье. Но стратегически для города перестройка АвтоВАЗа и встройка его в умение работать в конкурентной среде — это очень важно. Мы существенно улучшили качество автомобилей, и это люди признают. Сам спрос, соотношение цены и качества продукции АвтоВАЗа, людей устраивает. Спрос есть, даже несмотря на падение экономики в стране. Конечно, перемены несколько ударили по интересам Города. Такова жизнь. Но ничего фатального. Ведь фатальнее было бы, если завод бы закрылся.

— А риск такой существует сегодня?

— Существовал. Были люди, которые говорили — «Зачем помогать АвтоВАЗу? Его надо закрыть!» И у этих людей был очень серьезный аргумент – готовность завозить автомобили из-за рубежа.

— Они будут дешевле. Они будут качественнее…

— Дешевле вазовской продукции я не видел…

— Dacia.

— Тогда вопрос качества.

— Стенд Dacia я в Париже на автосалоне видел. А ВАЗ там был представлен только желтой машиной «Формулы-1», на которой в одном-единственном месте было написано слово «Лада», слова «ВАЗ» там не было нигде. Там, я думаю, все нормально с качеством. В той же Румынии или Восточной Европе… Они все равно впереди.

— Если бы было принято решение АвтоВАЗ не спасать, социальные последствия просто обрушили бы город, и не только Тольятти. Всех смежников, кто завязан на завод. Опасно такие решения принимать. Ведь сама по себе хорошая экономика не является целью. Хорошая экономика — это средство, для того, чтобы люди жили лучше.

— А у вас сейчас интересно будет. И Тольятти сам по себе город очень интересный и уникальный, в этой «моногородовости», в жизненной энергетике, которая была тут заложена. Потому что на самом деле, нравится — не нравится, Автоград – это был символ страны. Символ нового Советского Союза. И как угодно можно к этому относиться, но те, кто хоть немного помнит СССР, понимают, что это не только «отсутствие конкурентной среды». И я надеюсь, что с вашим приходом эта история начнется заново. Тольятти вернется к этому, к своему темпу, к динамике. Есть ожидания, которые с вами связываются, и, конечно, это очень большая ответственность. Вообще психологически вы как с этим справляетесь?

— Я предпочитаю на эту тему особо не рефлексировать, потому что слишком много времени занимает работа. Я работаю сейчас 14 часов в сутки. Я просто работаю. Много. Напряженно. Нам в наследство досталось много нерешенных проблем, и они сейчас потихонечку всплывают. Одна из них — это размер муниципального долга. 1 января 2013года наш долг составил 44% от доходной части бюджета.

— Это прописанный показатель?

— Прописанный бюджетом. Мы вошли с определенным долгом в 12-й год, бюджет 13-го года, принятый думой, подразумевает увеличение этого долга. И в совокупности к 13-му году мы подходим с такими показателями. Это не значит, что в 13-м году мы должны все эти деньги отдать. Но мы этот долг должны обслуживать. А так же иметь какое-то понимание, из каких средств его гасить в будущем.

— А повышение доходов муниципальных — какие перспективы? Собираемость налогов?

— У нас есть серьезные проблемы с поступлением доходов в бюджет. И мы рассчитываем, что с самой значительной из них нам поможет справитьься губернатор ри федеральнные власти. Это — регистрация права собственности на значительную часть земель под городскими предприятиями. Несколько лет назад эти земли оказались закреплены в федеральной собственности. Это серьезно сказалось на поступлении в городской бюджет арендной платы. К сожалению, муниципалитет в силу определенных обстоятельств не смог доказать в суде свои права на эти земли.

— И много такой земли оказалось?

— Много.

— И она сейчас вообще вам не достанется?

— Губернатор этой темой очень серьезно занимается. Обращения направленны и президенту, и премьеру. В соответсвии с ними уже даны поручения на федеральном уровне. Мы сейчас это будем подхватывать и стараться эту ситуацию дожать, потому что для городской казны — это вопрос в 500 миллионов в год.

— Хорошая сумма. Этого вам, наверное, хватит покрыть все ваши долги.

— На долги этого не хватит, но деньги лишними не бывают.

— По крайней мере, это позволит войти в нормальный объем заимствований, потому что понятно, что кредит — это средство для развития и ничего страшного в нем нет.

— Если берешь на развитие — это не страшно. Страшно, если кредитами начинаешь оплачивать текущие нужды. Например, если ты в кредит покупаешь квартиру — это хорошо. Но если ты в кредит покупаешь продукты, то возникает вопрос — чем ты будешь завтра расплачиваться?

— И что будешь кушать послезавтра?

— Именно. возникшая ситуация подталкивает нас к более тесному сотрудничеству с региональной властью. И я надеюсь, что область нам будет помогать. Помогать активно.

— Препятствий в этом не будет, с учетом вашей «не партийности»?

— Я, будучи членом не партии власти, работал в правительстве. Сейчас беспартийный. И вообще, я вижу, что у власти нет попыток делить людей по принципу партийности. Вопрос в эффективности. Будем справляться, и будем демонстрировать должную инициативу и ответственность… У нас проблема не в партийной принадлежности, а в том, что готовность правительства помогать натыкается на неготовность муниципалитета предъявить должным образом оформленные…

— Программы, в первую очередь…

— И не только их. А хотя бы просто грамотно составленную документацию…

3.

— Возвращаясь к теме ожиданий… Прошедшие выборы — это же преодоление патернализма. Мы делаем выбор сами. Очень важно, чтобы эта готовность людей брать на себя ответственность сохранилась. Чтобы мы предложили горожанам такие инструменты для работы, которые бы давали понять, что власть нанята людьми. Что те проблемы, которые есть в городе – общие и они не с луны к нам прилетели. Безусловно, власть должна эффективно работать. Но без серьезного взаимодействия с горожанами этой эффективности не добиться.

— А какими могут быть эти инструменты?

— К примеру, у нас есть программа благоустройства внутриквартальных территорий — дворов. В рамках этой программы будут устанавливаться лавочки, качели, горки для детей. И по российскомй законодательству муниципалитет не может просто так придти во двор и поставить лавочку. Для этого нужно согласие жителей дома, которому этот двор принадлежит на правах общедолевой собственности.

Должно пройти общее собрание собственников в этих домах, на котром будет принято решение о том, что качели и горки Нужны. И я вижу, что есть одна часть людей, которые говорят: зачем мы это (собрания – ред.) будем делать, итак людям в радость это благоустройство. Но мы заняли принципиальную позицию – собрания должны быть. Во-первых, с позиции того, что этого закон требует. Во-вторых, люди должны понимать что это происходит не по мановению какой-то палочки… вот новые власти пришли и появились качели-карусели. Люди должны понимать, что все это — результат их решения…

— Это продукт некоего гражданского согласия, то есть гражданский договор. Пусть он очень локализован, по поводу качелей-каруселей.

— Горожане должны понимать, как это происходило, чтобы они принимали участие в этом решении. То, что ты получил без каких либо усилий, ты к этому относишься вот так – никак. А когда ты хотя бы принимал решение – нужно тебе это или нет — совершенно иное отношение. Это ты решил что тебе нужно, соответственно и относись к этому … Хоть я и не уверен, что сильно снизится процент того, что все это будет ломаться.

— Я думаю — снизится. Вот ходят слухи, что Андреев вступит в прохоровскую партию, тем более мы же разговаривали уже об этом летом, помните? И для Прохорова это сверхкозырь – свой партийный мэр в Тольятти. Это политически сильный ход. И это не просто, что вот мы игру не доиграли, давайте мы в последнюю раздачу с козырей пойдем…это начало новой серьезной игры. Для вас есть такая дилемма? Есть перспектива ухода в партию, или все-таки останетесь беспартийным мэром?

— Те обязанности и полномочия, которые существуют у мэра, не осталяют достаточно времени на семью, не говоря уж о каких-то серьезных политических проектах. Кроме того, формирование партий в стране, я думаю, будет совсем другое. Серьезные политические силы сейчас, наверное, притормозят. Так что, скорее всего, я сохраню беспартийный статус.

— Беспартийность с точки зрения возможностей привлекательней, а с точки зрения какого-то карьерного роста партийность имеет свои плюсы…

— Мне кажется, плюсы имеют перемены, которые произойдут в Тольятти. Это главный плюс который можно заработать.

— На мой взгляд, партийная система в том виде, в котором она существует, себя исчерпала. И все партии в равной степени банкроты. Когда речь будет идти о создании новых партий, это будут уже не партии в том понимании, в котором они создавались и жили раньше. Наверное, вы правы, нужно обождать и посмотреть, что получится.

— Нет, нужно не ждать, а работать.

— Конечно, работать. Вернулись выборы губернаторов, и мы все предполагаем, что у нас Владимир Владимирович пройдет через выборную кампанию. Вы уже, наверное, слышали об идее Азарова о предварительных праймериз среди людей, которым уже права делегированы – депутатов всех уровней. Эта идея предполагает некую поддержку кандидатур со стороны муниципалитетов по аналогии с Францией… Ваше отношение к этой новой идее?

— Надо смотреть, как это вписано в положения закона. А концепция… Не изобретая велосипед, мы смотрим на уже какие-то существующие в Европе модели…

— Разница, правда, в том, что во Франции очень старая политическая элита и выборы муниципальные не первый век проходят, а у нас по-другому. И я в этом отношении противник того, что мы «смотрим на модели развитых стран» только потому, что они живут хорошо и демократично.

— Не то чтобы мы как на ксероксе копируем, но и изобретать велосипед тоже не надо. Потому что мы уже в 1917 году один изобрели.

— А чем плох велосипед, изобретенный в 17-ом году? Я считаю, что если бы не семнадцатый год, то не было бы не 45-го, не 61-го. Ни Берлин бы мы не взяли, ни в космос бы не полетели…

— Но была гражданская война, и мы потеряли серьезную часть лучших наших сограждан. И часть уехала. Постоянное ухудшение человеческого капитала – это самая серьезная наша проблема. Мы до сих пор от этого страдаем и многие проблемы, которые есть сейчас, идут оттуда.

Leave a Comment

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.