Выставка Евгения Бугаева открывается 15 августа, в 18:00, в лектории Художественного музея, ул. Куйбышева, 92
Брать интервью у близкого человека – непростая задача. Брать интервью у близкого человека, который является еще и талантливым художником – задача еще более сложная. Поэтому я и не стала ударяться в философствования, во все эти кулуарные похлопывания по спине, хотя соблазн, признаюсь, был велик. Не будет здесь и пафосных пресс-релизов, их в избытке можно найти в Интернете. Мы просто сели и поговорили. Отбросив все лишнее, мы разговаривали об общих понятиях доступным языком, так, чтобы читателю хотя бы на секунду удалось вытряхнуть из головы все эти навязшие в зубах модные постулаты и подумать над такими простыми с виду, но такими сложными темами. Коротко и ясно.
Вопрос 1: Как ты считаешь, для кого все это — выставки, концерты, все то, что ты делаешь? Верно ли утверждение, что художника без внимания не существует? Кто ходит сейчас на выставки?
Для всех, кто готов воспринять то, что я делаю. Думаю, верно, хотя и с некоторыми оговорками: одни художники, как известно, долгие годы работали «в стол», другие и вовсе стали известны после смерти, но уже тот факт, что мы можем упомянуть их, говорит о том, что диалог творца и зрителя в итоге состоялся.
На разные выставки ходят разные категории зрителей. Если мы придем на открытие выставки Союза художников, то увидим там несколько иную публику, нежели в «Арт-Центре» или «Виктории». Но в целом, если говорить о выставках современного искусства, то ходят на них те, кого сейчас называют хипстерами. Правда подобная публика была и раньше, но иначе называлась.
Вопрос 2: Что такое современное искусство? Как понимаешь его ты?
Современное искусство — это искусство, в центре внимания которого находится современность, то есть некий «текущий момент». Поэтому было бы правильно называть его не актуальным, а сиюминутным искусством. Сейчас сложилась ситуация, при которой создателями «современного искусства» являются не художники, а галеристы, кураторы, критики и прочие дельцы арт-бизнеса. Они и определяют, что «актуально» и современно, являясь цензорами эпохи постмодерна. Для меня современное искусство — это просто любое искусство, которое делается сейчас.
Вопрос 3: Насколько важно для современного художника мастерство и техническая сторона дела?
Скажем так: мастерство тут — это товар, который стремятся продать подороже, этакий выгодный бонус. Его может и не быть, но тогда придётся выкручиваться за счёт чего-то другого: эпатажа, политических провокаций и т.д. (за примерами далеко ходить не надо). Есть вещи технически крайне сложные, а есть и абсолютно примитивные. В любом случае мастерство в современном искусстве вторично по отношению к концепту.
Вопрос 4: Необходим ли для творчества протест? Должен ли художник быть в курсе происходящего в политике, или это две параллельные реальности? Насколько широким должен быть кругозор художника?
Слово «должен» здесь не применимо. Художник может быть политически ангажирован, а может и не быть. Следует разделять в художнике человека, у которого могут быть какие-то пристрастия, и Творца, который живет в своих внутренних измерениях. Прямых связей между искусством и жизнью всё равно нет. Если мы даже возьмем для примера кинематограф Эйзенштейна или поэзию Маяковского как образцы политического искусства, то увидим, что форма и содержание там существуют как бы отдельно друг от друга. Это именно параллельные реальности.
Политическое искусство для его создателей — это легкий способ добиться внимания потенциальных спонсоров и заказчиков, с одной стороны, и своеобразный камуфляж, придающий откровенно деструктивной деятельности оттенок лёгкой игривости, несерьёзности.
Вопрос 5: Что для тебя важнее – картинка или звук? Почему?
Разумеется, визуальные образы для меня — самые яркие. С детства меня привлекали именно зрительные виды искусства, но в последние годы всё больше интересуюсь звуком. Правда, в своих музыкальных работах (гр. BIOVOLK) я скорее художник, работающий со звуком, а не музыкант.
Вопрос 6: Как ты относишься к бесконечной эксплуатации темы секса в искусстве? Что может простимулировать, вдохновить тебя сильнее, чем секс?
К сексу в искусстве я отношусь так же, как к любой подделке или заменителю. Если считать, что в искусстве две основные темы — Любовь и Смерть, то секс — это суррогат любви и не более того. Это касается и вдохновения. Кроме любви меня способна вдохновить только русская природа.
Вопрос 7: Искусство должно быть понятным для каждого, или же для «правильного» восприятия искусства нужна подготовка?
Как правило, люди интуитивно способны понять прекрасное. Однако есть произведения, обладающие яркой, даже агрессивной выразительностью, а есть «закрытые», насладиться которыми можно, лишь обладая определенной подготовкой. Причем к традиционному искусству это относится в не меньшей степени, чем к модернистскому. Это как есть, скажем, барабан, а есть арфа. Все хорошо для своих целей. Нужно говорить о том, что подлинное произведение воспринимается сразу на нескольких уровнях. Какое-то первичное эстетическое ощущение можно получить, не обладая знаниями, но гораздо более глубокие ощущения вызывает понимание того, почему то, что нам нравится, — хорошо. И здесь уже важно знание Традиции, истории искусства, понимание внутренней логики пути того или иного художника и т. д.
Вопрос 8: Каково твое отношение к коммерчески успешным художникам?
Хорошо, когда художник получает достойное вознаграждение за свой труд, но когда зарабатывание денег становится целью — это не может не сказаться пагубно на искусстве.
Вопрос 9: Какова реальная власть человека в этом мире, если не ударяться в утопические рассуждения?
Реальной властью или её подобием обладают лишь единицы. Большинство же просто плывет по течению или следует генетической программе. Но парадокс в том, что в жизни первых обычно видят судьбу, предназначение, а жизнь вторых представляется хаосом.
Вопрос 10: Что для тебя означает выражение «поиск себя»?
Мне никогда не нравилось это выражение. Зачем искать то, что тянет ко дну, словно балласт, что обволакивает, как непроницаемая скорлупа? Только забыв о «себе», можно услышать голос души. Для меня важен не «поиск себя», а поиск Божественного Присутствия во всем. Ощущение Тайны. И когда такое ощущение есть — чувствуешь, что живешь по-настоящему, и хочется, чтобы другие почувствовали то же самое. А пути, методы приходят сами собой.
