Георгий Фомин — один из отцов российской космонавтики. Он был на Байконуре 12 апреля 1961 года, за проект «Союз-Аполлон» он получил сначала выговор, а потом орден Ленина. 1 сентября ему исполнилось 80 лет. Юбиляр продолжает вести активный образ жизни, и сегодня Фомин не вылазит из Интернета и лихо делает в Пауэрпойнте презентации для собственных лекций. Настоящий человек космического масштаба. Желаем здоровья Георгию Фомину.
— У вас в жизни был такой учитель, который действительно чему-то научил? Вы очень много добились с точки зрения профессиональной реализации – мало кому в жизни удается достичь таких высот. У вас был человек, который в свое время наставил на путь истинный?
— В прямом смысле учителя нет, но я всю жизнь преклоняюсь перед двумя личностями – это Сергей Сергеевич Крюков, начальник проектного отдела по ракетам у Королева Сергея Павловича, и Павел Владимирович Цибин. А он личность легендарная, но мало известная. Он был главным конструктором авиационных конструкторских бюро, до войны разрабатывал тяжелые планеры, причем в войну эти планеры снабжали белорусов.
— Это которые к партизанами летали?
— Да, садились, летчики его поджигали и становились тоже партизанами, потому что назад ходу нет. Это цибинские планеры. После войны он первым среди наших конструкторов – быстрее Туполева, Микояна- разработал проект сверхзвукового самолета, но эти зубры съели его.
— На уровне административном…
— Съели, проект растащили, и его КБ закрыли. А с Королевым он был знаком с коктебельских времен, когда планеризм был в 30-х. Он был полковник, до генерала не дослужился, гражданский полковник… И когда Сергей Павлович узнал, что Цибин остался без работы, а он очень интересный человек, скромняга несмотря ни на что, то взял его к себе заместителем. Тогда не было таких должностей отдельных, и ему пришлось быть главным конструктором разведывательных космических аппаратов. И у Сергея Сергеевича я учился премудростям проекта работы по ракетоносителям, а у Цибина премудростям работы по разработке космических аппаратов. Это разные вещи, надо сказать, по своей сути, как аппараты, как изделия – сильно отличаются друг от друга, объединяет только то, что они летательные аппараты. И Крюков, и Цибин, оба, надо сказать, интеллигенты до мозга костей, грубого слова не скажут, но в то же время умели интеллигентно отстаивать свою точку зрения, идеи. И к ним все прислушивались. А по существу, высоких должностей они у Королева, я бы сказал, не занимали. Но есть такие должности, как, например, начальник проектного отдела – это второй человек, после главного конструктора, хотя должность его вроде как начальник отдела. Даже не заместитель генерального конструктора. А если по делу говорить — это первый человек, от которого идут идеи к генеральному конструктору.
— То, о чем вы говорите, это заря космонавтики… Вы говорите – у них учились, а ведь тогда же опыта толком не было, они вообще были первопроходцы, шли самыми первыми в космос. Как при этом люди ухитряются сдерживать свое честолюбие? Всю жизнь прожить, быть впереди планеты всей и остаться тихим незаметным человеком…
— Дело в том, что величие – это последействие. Когда они работали, то не думали, что это произведет такое впечатление на людей, на общество и так далее. Когда они работали, они думали о том, как избежать аварии, недостатков, как сделать, чтобы не сняли с работы, и так далее. Они не думали, что занимаются великим делом.
— И вы тоже не думали? Даже когда Гагарина запускали? То есть это была просто рутина?
— Конечно. А если бы он погиб, что было бы с этими героями? А могло быть и так, и так.
Как, например, про Луну, если бы Л1, Л3 слетали, сейчас бы Мишин был героем, а так Мишина никто не знает, потому что при нем этого не получилось.
— Проект свернули?
— Да. Если бы Челомей, а у него был проект полета на Луну, если бы у него получилось? Он был бы известней, чем Королев Сергей Павлович. Если бы Королев не умер в 1966 году и неудачные пуски на Луну случились бы при его жизни, он не был бы так известен, как сегодня.
— То есть вы считаете все-таки, что это в какой-то степени стечение обстоятельств, случайность?
— Конечно. Вот, например, Георгий Константинович Жуков, он взял Берлин. Но он бы его не взял, если бы Сталин за два месяца до этого не отстранил от должности командующего 2-м Белорусским фронтом Рокоссовского. Такова жизнь, деваться некуда. И он сказал: Берлин будет брать Жуков. Не Жуков брал Берлин, а Сталин. В этом смысле.
— Вы фаталист?
— При чем здесь фаталист? Я говорю о том, что стечение обстоятельств разное бывает. Я очень люблю песню «Когда страна попросит стать героем, у нас героем становится любовь».
— А сейчас? Есть потенциал?
— И сейчас полно. Разве Абрамович не герой? Страна попросила людей идти и стать такими, как… разве Березовский не герой? Мы каждый день про него слышим. Разве Березовский не герой? Герой – это лицо, которое известно всему народу. Кобзон, с одной стороны, не выездной, но получил высшие награды страны, разве он не герой? А кто из генеральных конструкторов получил эти высшие награды? Ни одного. Самую высшую получили – вторую степень.
— А почему?
— Потому что герои другие стали, страна просит других героев.
— Вы думаете, это страна просит, а не навязывание происходит?
— А что такое страна?
— Вся совокупность людей, государство и народ.
— Эта совокупность и есть, что страна просит Кобзона, наркоторговца, чтобы он был героем.
— Почему?
— Не знаю.
— Но у вас такой опыт – вы же видели развитие этой страны сегодня, вчера, позавчера…
— Во всем мире, не только у нас, начинается мракобесие.
— Новое средневековье?
— Абсолютно точно. Особенно у нас в ярой форме. Не только церковное, но и светское, родовое.
Бог знает чего… Я имею в виду культурную сторону вопроса – писателей, артистов, политиков и так далее. Разве не мракобесие, когда Рогозин говорит, что до тех пор, пока у нас предприятиями будут руководить люди 62 лет и старше, марсоходы нам будут только сниться, а «фобосы» падать в грунт. Абсолютно не потому, что предприятиями руководят 62-летние.
— А почему?
— Это тоже вопрос, но не поэтому. А потому, что он рассуждает так. Или как Путин или Медведев, кто-то из них поехал в Новосибирск – и надо Академию наук омолаживать. Не в этом дело. Во всем мире очень много старых ученых, и они не ручонками трясущимися работают, а головой. А голова у старых ученых довольно-таки светлая, потому что они ее тренируют так же, как футболист — ноги. Футболист почему хорошо играет? Он тренирует тело. Он перестает работать, и все — конец.
И ученый так же – постоянно тернирует себя. Он может быть дряхлым, но диктовать он может. У него могут быть хорошие помощники и так далее. А рассуждения такие… Вот вы Яковлева знаете, а Туполева, Королева?
— Да.
— Ильюшина, Глушко…
— Да.
— Назовите мне современного конструктора Российской Федерации.
— Я не могу.
— А генеральных директоров можете?
— Могу парочку.
— Ценности изменились. Это не только в авиационной промышленности, ракетную не будем брать, назовите какого-нибудь современного конструктора? Я даже не знаю! Я директоров знаю…
— Может быть это связано с тем, что такой самолет, как Аэробус А380, делают, разрабатывают слишком большие коллективы и главного конструктора функционально может не быть как такового, или человек носит такую должность, но не является таким конструктором, как был Туполев или тот же Ильюшин?
— Нет, дело в отношении. Если в старое время в основе работы стояло продвижение идеи вперед, скажем, самолета, двигателя, ракеты, космического аппарата, подводной лодки, танка, и во главе этого стоял конструктор, то сегодня в основе — распределение денежных средств. Не важно, что из них получится. Например, нанотехнологии. Чубайс сидит на заседании Госсовета у тогдашнего президента Медведева, и когда тот начинает толковать о том, что мы выделяем много денег на проведение научно-технических работ, в том числе и вам, на нанотехнологии, а Чубайс ему говорит: вы знаете, это такая сложная вещь, что у нас могут быть и отрицательные результаты. Попробовал бы, например, так сказать тот же Туполев, Ильюшин, Лавочкин тогдашнему лицу, которое занимало должность, равную должности президента. Он бы работать перестал. Не надо думать, что всегда все было положительно, но мысли о том, что я съем у вас деньги и ничего не дам – такого не было. И в конце концов такого не было и в жизни, чтобы съесть деньги, а деньги всегда нужны были.
Глупости, что тогда были немереные деньги. Такого ни в какой стране не было. Ни при каком режиме и ни при каком отношении ни к науке, ни к технике, ни к социальным вопросам. Говорят, что космос все пожирал.
Я помню год, когда космосу… Тогда деньги были: миллиард равнялся миллиарду тремстам миллионам долларов, когда бюджет общего машностроения был 9 млрд рублей, а бюджет авиационной промышленности 27. Авиация пожирала. Но это было естественно – она давала сотни самолетов в год. А космическая промышленность давала десятки космических ракет и аппаратов в год. Естественно, чудес не бывает.
Самое главное, это что стране нужно.
Я имею в виду и Госдуму, и Совет Федерации, и губернаторов, и мэрии, и президента, и премьер-министров, и министерства и так далее. Я сегодня заглянул в Роскосмос – боже мой. Роскосмос превратился полностью в чиновничью структуру. А там нет даже управления по ракетам-носителям, космическим аппаратам, наземным комплексам стартовым, наземным комплексам управления и так далее… Только экономические и организационные управления. Если раньше было управление по ракетоносителям, по космическим аппаратам и т.д., то сейчас все управления только денежные потоки отслеживают. Это первое.
Второе. Если взять современные структуры, которые управляют, скажем, космической промышленностью, то это кусок Министерства обороны. Там нет ни одного человека, который бы знал, как делать ракеты и спутники. Но там есть люди, которые знают, как их эксплуатировать, а это большая разница. Вот, например, вы задаете вопрос, умею ли я пользоваться Интерентом. Я умею, но не понимаю иногда, как его сделали, как эти программы сделали. И если я освоюсь и буду хорошо работать на компьютере, это не значит, что меня нужно делать главным конструктором по Интернету. Если я умею хорошо стрелять ракетами и применять тактику и стратегию при этом, это не значит, что я могу сделать ракеты.
— Да и стрелять не так хорошо уже получается.
— Об этом не будем говорить. Я считаю, что если человек военный, он изучает стратегию, тактику, учения есть, он даже от того, что общается в этом кругу, все-таки знает, что тактически ракету сюда, танки сюда, обходить вот так. Но он не знает, как этот танк делать. Он не знает, что этот танк за 24 часа способен туда дойти, этот туда и т.д. Сейчас генералы и полковники стоят во главе. Разведчики, ракетчики, связисты и специалисты по экплуатации космического аппарата – «пускачи».
Все мы восхищаемся «Формулой 1», знаем Шумахера, но это не значит, что его надо ставить главой фирмы «Форд». Но его могут взять на старости лет в эту фирму. И он будет отличным белым воротничком, ездить по миру, читать лекции. А вместе с этими лекциями будут заключать контракты на продажу «Форда». Они тоже умеют использовать таких личностей. Только для пропаганды.
В НПО Лавочкина был совсем недавно гендиректор и генкоструктор некто Полищук Юрий Максимович. Отличный генерал, я его хорошо знаю, он работал в разведуправлении, занимался эксплуатацией, работал с информацией, дешифрировал. Мы когда посмотрим на снимок – ничего не поймем, а они понимают, что там. Есть признаки, которые только с опытом приобретаются. Идете вы по городу, стоит машина, прошел дождик, под машиной мокро – она только что подошла. А та машина, под которой сухо, стояла до дождя. Я почему об этом знаю, потому что это опыт, который мне пришел от них. Например, как объясняли: вот пятнышко красное на фото вокруг, значит, он только что прилетел.
Я спрашивал: а ты откуда знаешь? – Ну ты же ходишь по городу, посмотри, одна машина ушла, другая пришла. Вторичные признаки. Он в этом разбирается, но он же не генеральный конструктор!
И вот пять лет был конструктором этих космических аппаратов. Владимир Николаевич Чижухин. Он из космических войск, его порекомендовали в Роскосмос, там его порекомендовали как начальника главного управления… Средства выведения иноземной инфраструктуры… Оттуда его назначили в центр Хруничева. Я ничего не могу сказать о нем как о человеке – он умный человек, знает свое военное дело, но он не конструктор. Я не хочу сказать, что он виноват, что произошла эта авария и его за это вчерашним днем президент освободил от должности. Кстати, этим не решилась ни одна проблема.
— Какие-то проблемы только усугубились.
— Это была пущена ритуальная кровь – возьмем агнца, зарежем, и бог простит. Это снятие гендиректора… От этого не будет истинная причина установлена. А то, что директор всегда виноват, – правильно. Но вот в какой степени он виноват? Если он в течение своего директорства разрушил полностью систему контроля на заводе, разрушил конструкторское сопровождение, технологические службы как таковые, то надо не только снимать, но и судить. Но если в реультате каких-то обстоятельств произошла авария, он косвенно виноват и должен как-то отчитываться, но это не значит, что, сняв его с работы, мы все успокоимся и скажем – все будет ок.
