Мой отец – Михаил Коробков.

Вся папина жизнь – подвиг. Без всяких натяжек и приукрашиваний. 92 года его жизни вместили в себя столько событий, что хватило бы на несколько среднестатистических (если такие есть) жизней. Судите сами.

Коробков Михаил Евстафьевич, родился в 1921 году в Симбирске. Его отец, Евстафий Степанович, отслужив в Красной армии, спасаясь от голода, унесшего его старшего брата и сестру, переехал в подмосковное Щелково, где располагался аэродром. Теперь он называется Чкаловским. Это и решило судьбу маленького Миши. Для мальчика самолеты были мечтой с самого детства, поэтому о выборе профессии вопрос не вставал – еще учась в школе в 10 классе, по вечерам бегал в аэроклуб, причем приняли его сразу в старшую группу, сказалась внутренняя зрелость. Так что летать Миша Коробков начал еще до войны, в 1938 году, одновременно сдавая экзамены за десятый класс.

Осенью поступил в Качинскую школу военных летчиков в Крыму, знаменитую Качу, где учились многие прославленные советские летчики. В параллельной группе с ним учился сын Иосифа Сталина Василий, отцу везло в жизни на встречи со знаменитостями, но обладая независимым и сильным характером, он относился к таким встречам спокойно и достойно.

Михаил Коробков – курсант Качинской школы военных летчиков. 1939 год.

Март 1940 года. Девятнадцатилетнего летчика-истребителя направили в авичасть в Бобруйск, а затем полк передислоцировался в город Лиду в Западной Белоруссии. Молодые, красивые, охваченные дерзанием, ЛЕТЧИКИ! Тогда это была элита, на них заглядывались девушки. И о них мечтали мальчишки довоенной страны Советов. Война скорректировала все дерзкие планы и мечты.

Девятнадцать лет – в мирные дни еще дети. На войне – взрослые, ходящие под смертью, мужчины. Не дай Бог!

Михаил Коробков, Николай Алхимов, Алексей Лысенко.16 мая 1940 г. Бобруйск.

В конце мая 1941 года полк перевели на полевой аэродром, который находился в 12 километрах от границы с Восточной Пруссией. В июне все чаще стали пролетать немецкие разведчики, сбивать их запрещали. А 22 июня в 3 часа 30 минут с востока появились 9 бомбардировщиков в сопровождении «мессершмидтов», которые начали штурмовать ряды самолетов и палатки летчиков. Несколько летчиков, в том числе и Коробков, сумели взлететь, вступили в бой, сбив восемь самолетов противника. Отцу повезло в этом бою – два мессера атаковали его самолет, подбили, но он все-таки смог посадить машину. В тот день он дважды уходил от смерти… Несмотря на возраст, у отца прекрасная память, он помнит фамилии, события и цифры, что не раз проверялось многими журналистами. И когда он рассказывает о тех далеких событиях, поражаешься, как точно он воспроизводит детали. Те летчики, что уцелели в первые дни войны, были направлены в Москву, где встретились с Василием Сталиным. Он рассказал, что в их полку в первый день войны были два тарана. Но в той страшной судороге событий далеко не все герои были достойно отмечены. Отец старался всю жизнь писать о таких случаях, чтобы люди знали, кто своей жизнью защищал Родину. Не пустые слова. Для них это Святыня.

Михаил Коробков, Николай Шибаев (погиб 24.07.1941 при таране Мессершмитта 109).

Потом была Рязань, полк переформировали, опять бои. Теперь уже на подступах к Москве. 31 июля 1941 года появилась статья об отваге молодого летчика-истребителя Михаила Коробкова во фронтовой газете «Слово бойца».

Фронтовые газеты 1941, 1942 года папа хранит, как зеницу ока. И дело не в тщеславии: пишут ведь не только о нем. Они рассказывают о его погибших товарищах, тех молодых, красивых, полных надежд. О Николке Алхимове, друге отца, о Николае Шибаеве, совершившем таран, о тех друзьях, кому не посчастливилось жить. Но они живут, ведь мы о них помним.

В августе 41 года отца приняли кандидатом в члены ВКП(б). Страшная мясорубка войны перемалывала жизни людей, и великие ценности помогали им оставаться Людьми. Ценности: честь, свобода, храбрость, Родина. И когда много десятилетий спустя отца спросили: «Зачем ему партийный билет, который никому не нужен, ведь все развалилось и нивелировалось». Он ответил спокойно и очень весомо: «Я вступал в партию, когда погибали мои друзья, защищая Родину. Это была не партия Сталина, а партия народа. И сдавать партбилет я не собираюсь». Как припечатал!

Когда я была маленькой, отец не любил вспоминать войну, очень уж было все живо и больно. И страшно. Но он писал воспоминания, очень интересные, из которых многое узнавалось. И которые в последние годы очень часто используются журналистами, историками, писателями, пишущими о первых днях войны, о страшных днях войны. О событиях 70-летней давности. О жестоких боях за Москву написано много. 11 октября 1941 года, когда, выполняя приказ по разведке немецких колонн, наступающих на Москву, отец вступил в бой с мессерами, сбил одного, получив при этом ранение в плечо и в ногу. Самолет загорелся, стал падать. Отец с трудом вывалился из кабины, парашют раскрылся у самой земли. Зацепился за дерево и повис. С трудом освободился от строп, израненный, шел на восток семь с половиной суток по вражеской территории. Октябрь был очень холодный, пришлось два раза переходить реки, обморозил ноги. Шел на волевом «Надо». Понимал, что если остановится, то замерзнет. И когда выйдя к затерянной деревушке, услышал отборный русский мат, понял, что попал к своим. Я с детства, зная эту историю, благодарна тем старикам, что спасли отца от смерти. Старый дед, увидев его почерневшие раненые обмороженные ноги, сказал: «Ну, сынок, если моя старуха тебе не поможет – никто не поможет». Помогла. Выходила. Немцы наступали, и дед очень торопил отца, чтобы тот уходил к своим. Через несколько дней отец встретился со своими однополчанами и узнал от них, что родным сообщили, что он пропал без вести. Долечивался в медсамбате, летать было некому. Потому, когда получили приказ лететь в Тушино, вопрос не стоял – «Надо»! «Сначала отправили молодых, один разбился, зацепившись за провода. Они не долетели – снегопады были сильные под Москвой. Потому послали нас», – рассказывал отец. «Врачи не хотели меня отпускать из госпиталя, я настоял. Ходил с палочкой, хромая на раненую ногу. В самолет меня подсаживал техник. В Тушино нам объяснили задачу: во что бы то ни стало не допустить немецкие самолеты к Москве в день парада 7 ноября. Парад? Когда немцы в нескольких десятках километров от Москвы? Знаете, какой был эффект! Да еще Сталин выступил. Это когда правительство уже эвакуировалось в Самару, когда говорили, что Сталина в Москве нет, он обратился с трибуны мавзолея к народу: «Дорогие братья и сестры!» Он с друзьями сидел на ародроме в Тушино, шел снег, они слушали речь Сталина и это было самое большое потрясение за его долгую и сложную жизнь.

С боевыми друзьями.

Ему было всего двадцать лет, 23 ноября 1941 года его наградили высшей в то время наградой – орденом Ленина. А в декабре ему, минуя звание младшего, сразу присвоили звание старшего лейтенанта. В марте 1942 года его приняли в члены ВКП(б), в мае он стал командиром эскадрильи. О нем писали в газетах. Он был асом, на его счету было 457 боевых вылетов. Столько, сколько за все годы войны летчики не выполняли, как написал папе совсем недавно писатель-историк, автор книги о 122 истребительном полке – полк, в котором служил летчик-истребитель Коробков.

«Сталинский сокол – Михаил Коробков». 1942 год.

6 мая 1943 года стал роковым для отца. Утром он сопровождал бомбардировщиков, днем вместе с французами из «Нормандии-Неман» штурмовал вражеский аэродром, к вечеру сбил в воздушном бою фашистского летчика. Но был сам подбит и ранен. Очнулся в плену. Под конвоем отправили на немецкий аэродром где-то между Смоленском и Брянском, чтобы продемонстрировать немцам, какого аса подбили. На этом война для него закончилась. Потом был лагерь в Лодзи для пленных летчиков, затем лагерь в Нюрнберге, перевод в другой лагерь, откуда удалось бежать. И целый месяц ночами шел по территории Германии, пока собаки не обнаружили, был пойман. Затем тюрьма в Фалькенау, потом Веймар, в котором поволжский немец-переводчик, фельдшер посоветовал держать рану незаживающей, чтобы избежать концлагеря. Благодаря помощи этого немца (которому мы всю жизнь были благодарны),удалось сохранить и орден Ленина, и партийный билет. Что впоследствии сыграло ключевую роль при проверках – отца не сослали в лагеря, уже советские, как предателя родины.

Освободили их американцы, предлагая всем служить в их армии. Зная, что ждет его дома, отец даже не предполагал такой вариант. Прошел через все «фильтры» проверок, после этого, благодаря сохраненному партбилету и ордену, его отправили в резерв ВВС в Москву. Скажу кратко – только настоящий командир, волевой и убежденный в своей правоте, смог добиться, чтобы его не только восстановили на летной работе, но и восстановили в партии. Он писал и Хрущеву, и Маленкову, Суслову – и добился! Чтобы партийный стаж считался с 1942 года. Для кого-то это упорство покажется напрасным. Но ведь это и означало, что он НЕ виновен.

Где только он не летал! Восточная и Западная Сибирь, мы жили и в Иркутске, и в Новокузнецке. Папа доставлял геодезистов и геологов в самые труднодоступные места. Столько интересных историй я знаю об этих местах. Геологи открыли Якутские алмазы, он был у истоков поисков, на память начальник экспедиции подарил ему друзу аметистов и свою фотографию с замечательной уважительной подписью. Мы приехали в Уральск в 1962 году, отца назначили командиром Уральского авиапредприятия. Его усилиями и неукротимым характером строился аэропорт. Сколько сил потратил он на сопротивление чиновничьим желаниям скорейше рапортовать о сдаче неготовой взлетной полосы или объектов наблюдения. Даже уйдя по состоянию здоровья на пенсию, он продолжал трудиться инструктором тренажера. И надо было видеть, как опасливо шли на тренировку маститые комэски. Потому как Командир, как звали батю, гонял всех без чинов и званий, справедливо полагая, что жизни людей бесценны. И профессионализм с неба не падает, а вырабатывается трудом и тренировками. Авиаотряд всегда был на первых местах, и числился одним из самых благополучных и безопасных в Казахстане. Орден Октябрьской Революции, медали, Почетные знаки – много их, заслуженных наград. Но главнее всех – Орден Ленина, начала войны, под который еще дырочку в кителе нужно было провертеть.

Не могу не сказать о своей маме, Коробковой Александре Тимофеевне. В этом году они с папой отметили 66 лет совместной жизни. Просто фантастическая цифра. Папин ангел-хранитель. Его Шурик, как он ласково ее называет. Они поженились в далеком 1947 году, когда отец год не мог устроиться на работу, хотя по документам все было вроде нормально. Родили троих детей. Выучили. Теперь у них восемь внуков и девять правнуков.

На этой приятной ноте можно было бы и закончить. Но жизнь оказывается интереснее всех наших предположений и сценариев. Об отце очень много пишут, раньше писали дети сочинения в нашем городе. У него уникальная память, поэтому его знания очень востребованы. Ему пишут из Белоруссии, из Москвы. Он, тяжело больной и потерявший способность видеть, с помощью друзей наконец-то выпустил свою книгу об истории создания и развития гражданской авиации не только нашей области, но и Казахстана – «Земля и небо Приуралья». Книгу, которую писал много лет. Собирая по крупицам сведения о первых летчиках, летавших еще в гражданскую войну в нашем крае, о людях, трудившихся многие десятилетия. Книгу, которую отчаялся выпустить в свет. Не для себя, а чтобы помнили. Выпустили. Спасибо добрым людям. Отца часто навещают люди, которые когда-то мальчишками пришли в авиаотряд, для которых он до сих пор остался Командиром.

Когда-то я была с папой на встрече ветеранов в День Победы в Москве. И была потрясена, как к нему относились маститые генералы, Герои Советского Союза – с огромным уважением, как к страшему по званию. Он для них, молодых тогда еще сержантиков, так и остался комэском, Командиром.

8 апреля этого года российские поисковики передали с оказией поздравление папе с днем рождения, книги о первых днях войны, просьбу ответить на вопросы (на нескольких листах) и фотографию. На ней стоит отец в кожаном плаще, со связанными руками. Рядом офицер в немецкой форме. И еще двое в форме летчиков. Как потом выяснилось – это были испанские летчики. Фотография из газеты на испанском языке. Через 70 лет война вдруг бурно ворвалась в нашу семью. Эту фотографию сделал испанский летчик, который сбил отца. И радуясь тому, что сбил аса, орденоносца, поместил эту фотографию в газету. Все это мы узнали позже. А тогда это было очень жутко – видеть Отца в плену. Вот, перед глазами. Ни капли страха, ни малейшей паники. Ему 22 года, а перед нами мужчина лет 35. Рано на войне взрослели. А 10 апреля, в день рождения позвонили из «Поиска» и передали, что этот испанский летчик всю жизнь переживал, что испортил жизнь русскому летчику. Несколько лет назад он умер, и попросил своего сына связаться с Российской поисковой организацией и постараться найти Михаила Коробкова. Сын выполнил его просьбу. И нашел. Самым потрясающим были слова этого достойного человека, которые он попросил передать Михаилу Коробкову: «Мой отец всегда жалел о том, что искалечил ему жизнь. Как бы отец был рад узнать, что этот летчик жив. Жаль, что отец не дожил до этого дня».

Сказать, что мы все были потрясены – это значит ничего не сказать. Мы увидели войну, которая еще не закончилась. Жизнь нас словно окунула в войну. Я вдруг увидела отца с другой стороны, незнакомой, когда на просьбу дать фотографию, может быть переснять, он вдруг жестко отрубил: «Это мое личное дело». И я почувствовала, сколько боли всколыхнул этот снимок. Война для него еще не закончилась. Она в нем живет. И я вдруг увидела в старом и больном отце смелого и сильного летчика, ГЕРОЯ, который больше всего, попав в плен, хотел сохранить достоинство. Так он сказал. И достоинство он пронес через всю свою жизнь.

5 thoughts on “Мой отец – Михаил Коробков.”

  1. Дорогие наши, с великим праздником Победы Вас! Пишут Ваши родственницы из г. Щелково, дочери Ксении Дмитриевны Шуляк, племянницы Евстафия Степановича. Мы уже второй год не можем дозвониться до дяди Миши Коробкова, чтобы поздравить его и узнать, как его здоровье, как у него дела. К телефону никто не подходит. Дайте, пожалуйста, знать, как его найти (если номер телефона изменился) и как здоровье его и Александры Тимофеевны. Всего Вам самого доброго
    Ваши Оля Чагина (Шуляк), Алексей Чагин, Маша Шуляк.

    Ответить
  2. Это внук Коробкова М.Е. — Кудинов Максим (Пенза), посмотрите меня в одноклассниках или напишите на почту azx32@yandex.ru Деду 10 апреля было 95 лет

    Ответить
  3. родственники Михаила Коробкова из г.Щелкова пришлите мне ваш телефон или почту на kolosvm58@mail/ru или телефон на номер 8 902 336 42 24.Я передам информацию Коробковым.

    Ответить
  4. Доброго времени суток. Огромное спасибо Вам за эту статью по Вашего отца.
    Моя мама начанала работать в аэропорту под его руководством… всегда с огромной благодарностью и уважением рассказывает о Вашем отце…
    Такой замечательный человек, такая интересная и трудная жизнь!

    Ответить

Leave a Comment

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.