Грушинский фестиваль: нашу песню не задушишь, не убьешь.

С 4 по 7 июля на Мастрюковских озерах прошел Всероссийский фестиваль авторской песни «Платформа», а на Федоровских лугах — Фестиваль авторской песни имени Валерия Грушина. Общее число участников составило 70 тысяч человек.

Главное отличие рок-фестиваля от фестиваля авторской песни — это то, что посетители рок-фестиваля не поют и не исполняют на музыкальных инструментах. Посетители фестиваля авторской песни поют всегда. Их дрожащие голоса далеко разносятся в горячем июльском воздухе, над поляной, лугами, озерами и так далее. Что поляна! Их дрожащие голоса начинают разноситься буквально в любом вагоне дополнительных электропоездов, поданных специально до платформы 135 километр. (РЖД четко отслеживает свои интересы — проезд в специальной электричке обходится адептам изгиба желтой гитары вдвое дороже, чем это предусмотрено тарифом). «Подари мне, Анри Руссо, свое детское колесо! Подари, молодой Пикассо, треугольное колесо!» — задорно просит компания слева. «Чтоб устать от усталости, а не от собственной старости, чтоб грустить об оставшихся, о себе не грустят», — компания справа яростно рвет струны. Лица искажены мечтами. Гитары вынимаются из чехлов, заброшенные дети слоняются, просят конфетки и пряничка, эмоционально вовлеченные жены подпевают, раскачиваясь. Эмоционально невовлеченные жены поправляют макияж искательниц приключений и фотографируют себя телефоном для последующей публикации в соцсетях. Мечтательно зажмурившись, отвечают на комментарии. «Ах, как хорошо! Ать-два! Руки, ноги, голова! Души выдуваем ртом, Поднимая пыль столбом!» – компания слева вспоминает, как была щенком. Солист неожиданно для себя берет барре и изумленно смотрит на инструмент.

И это только начало. Лагерь на фестивальной поляне кишит бардами и сочувствующими. Современный бард вовсе не обязан носить кудлатую бороду, выпачканную в яичном желтке, и пить теплую водку из крышечек от зубной пасты. Современный бард может не любить яиц, сваренных вкрутую. Под каждый кустом разбита концертная площадка, под каждым кустом поют; а что, собственно, делать на фестивале авторской песни еще. Ну, можно выстоять очередь и купить пива, минеральной воды, горячего пирожка и чипсов. Можно приобрести «пену» — пенополиуретановый коврик на резинке, цепляется за это самое, чтобы мгновенно сесть и слушать.

Можно «сходить на Волгу». В кавычках потому, что Волгой у жителей Среднего же Поволжья объявляется любой водоем. «Сходить на Волгу» в рамках Грушинского фестиваля превращается в особый вид спорта. Тут все принимается в зачет: и техника, и артистизм. Вот молодые люди, особым образом скрепив между собой батарею пивных баклажек, переправляют их на песчаную косу. Потом будет рассказов! Вот девушка в красном купальнике, поверх – одеяние из сетки, типа мини-платья. Ходит, собирает взоры. Но недолго – появляется девушка с лисьим хвостом, пристроенным на плавках. Общественность оценивает и хвост. Две дамы входят в воду в длинных белых одеяниях; омовение напоминает религиозные ритуалы всех конфессий сразу. Или почти всех. А мы всегда купаемся с собаками! А мы совершаем заплывы с музыкальными инструментами и на том берегу исполняем комические куплеты! А мы не выходили из воды пять часов и еще сорок четыре минуты.

Но главное – хорошо вписаться. Фестиваль авторской песни требует, чтобы участники жили в палатке и всей изъеденной комарами кожей проникались атмосферой походов, дальних странствий, привалов у костра и рюкзаков, полных консервных банок и дешевой водки. Если вам повезет с компанией, и лагерь будет расположен в хорошем, удаленном месте, есть вероятность прекрасно отдохнуть и полюбоваться видами – виды мучительно хороши. Жигулевские горы, кудрявые смешанные леса и темные сосны, та самая река и небо. «То ли это Волга в кольце Жигулей, то ли обнимает река Жигули». Семьдесят тысяч участников фестиваля немного мешают. Они постоянно поют и танцуют, ну сколько можно.

Бравая и осанистая дама берет первый аккорд на гитаре, видавшей виды. Исполняет странную песню собственного сочинения: «Ночь провела я с другим, и любовь свою тоже другим отдала, так вот пошла по рукам и пропала любовь, как вино пролила…». Даме без всякого сочувствия внимают маленькие толпы слушателей, оживленно обсуждая собственный репертуар. Здесь не брезгуют никаким «солнышком лесным», которое, к слову сказать, отмечает сорокалетие. «Послушайте, как мне удалось облагородить это солнышко!» — «Обычно мы не выступаем вместе. Но Павлик играет «солнышко лесное», а я пою» — «Ах, кто же это только что пел «милую мою»? Ах, что это был за голос! Над этим голосом бы еще немного поработать, и вышло бы отлично!»

Метрах в пяти некто одетый под буддистского монаха завывает в духе «ом мане падме хум», вокруг него люди, и подвывают тоже, пытаясь наиболее безобидно для суставов принять позу лотоса. И конечно – на каждом углу про купол неба, ночной и звездно-снежный. Как здорово! Что все мы здесь! Сегодня. Иные решаются и беззлобно перевирают святые слова: эксгибициониста ты обнимаешь нежно.

Бывают исключения. К примеру, служащие «Автовазагрегата» — передовые, культурные люди. Предприятие забронировало для своих сотрудников солидную территорию в самом центре событий, однообразно укомплектовав ее миниатюрными палатками серо-голубого цвета, для стройности общей конструкции. Все это напоминает почему-то аэродром. И за невесть откуда раскинутым столом, сотрудники «Автовазагрегата», сумевшие выбраться из спальников, организовали нечто вроде корпоративной вечеринки со всеми необходимыми атрибутами: дорогой водкой, салатом из крабов и тайными поцелуями среди гостей. Сидят, вкушают дары моря, счастливы, и включили что-то типа «Crazy» от «Aerosmith». « I go crazy, crazy, baby, I go crazy», — цинично звучит поверх авторской песни и ее всероссийских фестивалей.

На железнодорожной платформе «135 километр» торгуют пивом. Возвращенцы устало срывают с алюминиевых банок кольца и глотают умеренно прохладный напиток. Солнце высоко, и все еще жарко. Переговариваются, кто видел какого бардовского мэтра, и что приезжал министр культуры, как там его, Мединский? Театр на Таганке был, Александр Городницкий, Иващенко-Васильев выступали на Федоровских… А вы видели? Мы – нет, как-то не получилось, но.

Но мы были здесь.

«Что? – кричит распаренная женщина в камуфляжных штанах, — билеты забыл? Правильно, про билеты помнить – это тебе не песни петь».

2 thoughts on “Грушинский фестиваль: нашу песню не задушишь, не убьешь.”

  1. "Олег Городецкий" — нет такого. Или есть, но он не бардмэтр. Александр Городницкий.

    Ответить
  2. Напрасно вы считаете, что не поют на рок-фестивалях. Тут у нас в этом году много всяких фильмов показывали по Гластонбери. Он пока слегка побольше и пошикарней Груши, тысяч 350 народу собирается, 6 больших сцен, много всякого. Но народ поет-орет от души и постоянно. И меня потрясло, что знают все песни до одной. Протянет какой певец народу микрофон — все оглушающе в один голос орут. И как орут — с фиоритурами и загогулинами!

    Ответить

Leave a Comment

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.