Археология

15 августа на всём постсоветском пространстве отмечается День археолога. В России этот праздник не является официальным, что, впрочем, не делает его менее любимым. В Самаре же подряд отмечаются целых 2 праздника, связанных с археологией. 14 августа празднуется еще и День самарской археологии. Через самарские экспедиции прошли не только профессиональные ученые, но и многие тысячи школьников, студентов и просто неравнодушных к этой науке людей. Несмотря на то, что этот сезон уже 41-й в истории самарской Средневолжской археологической экспедиции, полевых исследований в 2010 году нашими археологами практически не проводилось.

Алексей Богачев:

«Большинство самарских археологов

не были в этом году в экспедициях»

Доктор исторических наук, профессор Самарской академии государственного и муниципального управления Алексей Владимирович Богачев недавно выпустил свою очередную книгу — энциклопедический словарь «Археология Самарского края». Мы поговорили с ним о насущных проблемах археологии в нашем городе и губернии.

— В минувшую субботу в Новгороде наш премьер-министр провел совещание, посвященное проблемам современной российской археологии. Шла речь о расширении музейных фондов, ратификации европейской конвенции 1992 года об охране археологического наследия, об археологическом образовании. Может ли это совещание как-то повлиять на ситуацию как в российской археологии вообще, так и в самарской в частности?

— Радует то, что на археологию обратили внимание первые лица государства. Это уже само по себе хорошо. Существует такой термин в политике – мессейдж. Послание руководителя, которое подчиненные ему лица должны услышать и как-то отреагировать. На что можно надеяться и что можно реально ожидать? Надеемся, конечно, на лучшее, что это послание услышат, сделают какие-то выводы и урегулируют законодательство, связанное с археологией. Но чаще не так бывает. Выступил Путин по поводу молока. Чтобы только настоящее молоко называлось молоком, а не молочные напитки. Прошло больше полгода после этой речи, и ничего не изменилось. У меня такое впечатление, что и в нашем случае ничего не изменится. Но помимо руководителей нашего замечательного государства есть люди, которые работают в этой сфере, сталкивающиеся с разными проблемами, связанными с археологией. И эти люди волей или неволей объединяются. В том числе и мы создали 5 лет назад Самарское археологическое общество. Это элементы гражданского общества. И если мы это общество в конечном итоге построим, нас будут слышать власти, чиновники, что-то с мертвой точки будет сдвигаться. Но пока то, что происходит, оптимизма не вселяет.

Например, в этом году я не был в экспедициях. Равно как и большинство самарских археологов. Было проведено несколько экспедиций в Малой Рязани, в Ульяновской области, но это экспедиции учебные. А настоящих, полномасштабных научно-исследовательских, которые раньше финансировались Академией наук, или хоздоговорных, которые направлены на сохранение разрушающихся при строительстве археологических памятников, нет.

— А почему нет хоздоговорных экспедиций? Неужели в области не ведутся строительные земляные работы?

— Значит, мы сталкиваемся с нарушением законодательства.

— Тогда встает следующий вопрос. Кто отвечает за охрану памятников археологии? Сейчас сложилась такая ситуация, что этой проблемой занимаются и областное Министерство культуры, и Росохранкультура… Допустим, я вижу, что разрушается памятник археологии на моих глазах. Какие меры я должен принять, чтобы получить какой-то результат?

— Чтобы механизм работал, он должен быть. А его сейчас нет. Есть Росохранкультура, которая с этого года начинает выдавать Открытые листы (разрешения на археологические исследования – А. К.), которые до этого всегда выдавал Институт археологии РАН. Но отчеты по итогам исследований должны сдаваться все в тот же Институт археологии. А они уже, в свою очередь, оповещают Росохранкультуру о том, что отчет принят или не принят. То есть не то что механизм не отлажен. Его нет. Я в вузе работаю профессором, и нам все говорят «бакалавриат и магистратура», бумаги какие-то приходят… Но никто не знает, что это такое. И здесь такая же ситуация. Новая модель получения Открытых листов начинает работать только в этом году, и непонятно, нужна ли она нам.

Вообще такое впечатление, что все наши государственные службы отмахиваются от проблем сохранения археологического наследия, как черт от ладана. Министерствам выгодно, чтобы этим занималась Росохранкультура. Потому что в таком случае у них нет проблемы, и не надо ее решать. А Росохранкультуре выгодно, чтобы этим занимались министерства. Получается, что у семи нянек дитя без глаза. Просто не найти сейчас в Самаре эксперта, который может разложить по полочкам, как все это должно сейчас работать. Если спросить меня: кто сейчас отвечает за охрану археологических памятников, кто крайний? Я отвечу: не знаю.

— Давайте возьмем конкретный пример – памятник археологии федерального значения палеолитическую стоянку в Постниковом овраге. Она сейчас застраивается на глазах и археологической общественности, и простых горожан. Какие должен предпринять действия просто неравнодушный человек, чтобы как-то попытаться остановить разрушение этого памятника? Куда жаловаться?

— Мне сейчас в голову пришла аналогия. Периодически по телевизору показывают экологов, которые не дают вырубать рощи. Куда жаловаться им? Они, наверное, тоже куда-то жалуются. Но поскольку никто никак не реагирует, они просто выходят, создают живую цепь, не пускают строителей. Это я к тому, что, может быть, проблемы везде одни и те же? Мы же узкие специалисты. Я за археологией не вижу биологию, экологию… Но ассоциативно все это похоже. Если кто-то напишет бумажку в Росохранкультуру или в Министерство культуры, то это вряд ли поможет. Таких бумажек уже множество было написано. Правда, с этого года наметились пути взаимодействия областных чиновников в лице Ольги Васильевны Рыбаковой, которая приняла решение о создании научно-методического совета по археологии. Хочется верить, что у этого взаимодействия будут плоды. В том числе и такие как сохранение разрушающихся памятников. И надеемся на то, что благодаря этому хоздоговорное финансирование получат такие крупнейшие археологические центры города, как СамГУ, ПГСГА и музей им. Алабина.

— Недавно зашла речь о финансировании археологических исследований, связанных с попытками увеличить возраст нашего города. Как Вы относитесь к тому, что Самару пытаются удревнить?

— В принципе, любое привлечение интереса к какой-то настоящей исторической проблеме – это всегда хорошо. Когда людей начинают волновать не мыльные оперы, а история. Люди начинают интересоваться историей. Это позитивная вещь, когда начинают рассуждать, стоит ли пересматривать дату основания Самары, если это хороший научный спор. Пусть горячатся сердца и мозги. Другой вопрос, что было в реальности. Можно говорить об основании города, можно говорить об основании крепости, можно говорить об основании какой-то торговой фактории у реки. И у каждого из этих событий будет своя дата. И коли мы говорим об основании города как крепости, то это, несомненно, 1586 год. Ведь это юридический факт. Здесь, конечно, были до этого какие-то фактории…

— Возможно, и не русские?

— Да любые. Какие здесь русские на Волге? Мордовские, чувашские, татарские… А то, что само название города не русского происхождения – это факт.