Волгоград. Ни слова о Мамаевом кургане.

Я еду в Волгоград, и я не буду рассказывать о том, как карабкалась по сотне ступеней к вершине Мамаева кургана, где Родина-мать, и как меня поразила величина замысла и его мощь, потому что это самый заштампованный штамп; это хуже, чем «люди в белых халатах» или вот еще «настойчивость, достойная лучшего применения».

Волгоград начинается со степи, она настойчиво лезет в купейное окно, хорохорится взъерошенными травами и пологими холмами. Степь в конце сентября желтая, то сливочно-желтая, то яично-желтая, по склонам стелются незнакомые растения; кажется, что недалеко до саксаула. Поезд минует несколько гражданских поселений – скажем, платформа Бакинская, в названиях что-то привольное, и уже южное.

Утреннее солнце бьет в глаза. Железнодорожный вокзал ослепляет – великолепный образчик сталинской архитектуры: башни, громоздкая люстра, чудесная роспись по потолку на тему развитого социализма, высокие двери украшают серпы и молоты, отлитые из, разумеется, стали. На привокзальной площади разбит фонтан, пародийно напоминающий знаменитую «дружбу народов», только вместо украинок и казашек на тумбах восседают мраморные лягушки филигранной работы. Большие лягушки. Монументальные.

Вообще, о чем бы волгоградском ни говорить, будь то фасады домов, размах набережных, ширина проспектов, гранит бордюров, высота обелисков, устройство заведений общественного питания, гостиницы и скоростной трамвай, непременно требуется снабдить каждый предмет определением «сталинский». Или «советский», в историческом смысле этого слова. Волгоград – настоящий памятник ушедшей эпохе; здесь иногда кажется, что никуда она не ушла.

Волгоградский скоростной трамвай — это городской трамвай привычных чехословацких очертаний, красно-желтый, с округлым приветливым лицом; только для волгоградского прорыли тоннель, пленили там ветер, отделали природным камнем, будто бы трамвайчик играет в метро.

Гостиница, необремененная ни одной, конечно же, звездой, смешная гостиница с названием «Домик», сочетающая в себе баню-сауну, столовую с комплексными обедами и номерной фонд, вот эта гостиница с порога устелена коврами, вокруг барельефы на темы фруктов, каждый из номеров огромен, состоит из трех комнат, соединенных арками и так далее. Старорежимные обои в темную и светлую полоску, по полоскам еще цветы и птицы. Полотенце и одеяло оплачиваются отдельно, являясь доп. услугами. Мыло тоже отдельно, и шампунь. Горячей воды нет.

Город тянется вдоль Волги на сто километров, даже более, длинный, как кишка, и узкий, как кругозор идиота. Магистрали называются Первая продольная и Вторая продольная. В состав Второй продольной входит, например, улица Рокоссовского, рядом существует улица Хиросимы (страшноватое объявление в маршрутном такси: «до Хиросимы – 10 рублей»). Первая Продольная – это проспект Ленина, главная улица. Ниже – улица генерала Чуйкова. Еще ниже – набережная, потом Волга. Песчаный пляж, песок в Волгограде удивительно бел.

Волгоградская набережная чуть запущена, но грандиозна по замыслу. Кустарники выстрижены объемными фигурами, напоминающими кубки победителей. Массивные фонари готовы освещать и освещать. А вот и собственно кубки – красного полированного гранита, в два человеческих роста. Гигантские построения с белоснежными колоннами обрамляют широкую пологую лестницу. Колонны не совсем белоснежные, но всем ясно, что это предполагалось изначально.

Помпезный фонтан, где мужчины с львиными головами щедро льют воду из разверстых ртов. Рядом встали в хоровод настоящие дети, не элементы скульптурной композиции. Возложив руки друг другу на плечи, готовятся что-то запеть. Запевают.

Волгоградские девушки гордо гуляют по набережной, садятся на скамейки и смотрят на реку. Гладкие, румяные девушки юга России. У каждой есть телефон. Девушки разговаривают с телефонами. Одна, темноволосая красавица в алом пальто, несколько раз повторяет: левбердон, левбердон. Имеется в виду левый берег Дона, о чем можно догадаться с известным напряжением.

От набережной вверх отходит Аллея Героев, широкая улица, переполненная ресторанами и кафе. Пельменная, где дружелюбны к детям – сообщает вывеска. «Как-то так кафе» бахвалится названием, «йогуртовый бар» тоже, грузинский ресторанчик «На аллее» зазывает отведать супа харчо и настоящего грузинского вина. Внутри «как-то так кафе» довольно приятно, но обыкновенно, из оригинального только название, а пробковая доска с пожеланиями и записками от посетителей чем-то необычным для кофеен Волгограда не является.

Дома в центре построены свободно, на выверенном расстоянии, чтобы не душить ветра, не красть простора. Солидны фасады с архитектурными излишествами: не амуры в овалах, но профили рабочих, колхозниц, и вождей мирового пролетариата. Часто скверы, большие деревья, в центре композиции памятники кому-нибудь или стеллы в честь. Кого-нибудь.

На улице Пушкина знаменитая кулинария от ресторана "Волгоград". Организованная и оформленная абсолютно в духе города, она напоминает лучшие иллюстрации к книге о вкусной и здоровой пище издания 1948 года. На стенах постеры с улыбающимися осетрами и румяными сосисками в окружении зеленого горошка, все в успокаивающей манере продовольственного изобилия. Еду можно забрать с собой и вложить в жадные руки домашних, а можно поглотить непосредственно здесь, сидя за столиком или стоя за длинной стойкой. Многие предпочитают стоять.

Витрины по периметру заполнены пирогами. Все, с чем в принципе можно выпечь пирог, присутствует в начинках: мясо, рыба, картофель, яблоки, даже черники откуда-то накопали. Большой пирог стоит 250 рублей, картонный стаканчик кофе – 20. Сто граммов водки (водка «пчелка», что бы ни скрывалось за этим медоносным названием). Вальяжный мужчина в полосатом шарфе из кашемира берет порцию зеленого чая и рюмку водки. Выпивает водку, затем быстро и обжигаясь, глотает чай. «Сегодня салатик столичный очень удачный, — наклоняется к нему работница кулинарии в ярко-синей униформе, — рекомендую, и нарезик рыбный могу принести».

Мужчина барственно кивает, соглашается на салатик. «Лучку побольше? — улыбка работницы предназначена для постоянных и самых обожаемых клиентов, — водочки соточку?». В ожидании «столичного» мужчина задумчиво утверждает подбородок на сцепленный в замок ладони, мимо неумело гуляют годовалые дети, старухи спорят о качестве телесигнала той или иной кабельной сети, юноша фотографирует айфоном сардельку прямо с вытекающим из нее жирным соком, «как самочувствие?» — осведомляется одна цветущего вида девица у другой. «Да какое там, — отмахивается та, — света белого не вижу, первый выходной за пятнадцать дней». Кулинарная работница аккуратно выгружает водку и салат в просторной тарелке из картона. Мужчина бегло целует её запястье; работница смущенно и восторженно рдеет.

«Юра, возьми еще полпирога с горбушей, сегодня мама придет» — «Она же вчера приходила» — «Юра! Или ты мне это прекращаешь, или сам знаешь что!» — «Да беру я, беру».

Милой обыкновенностью веет от этих привычных разговоров, жестов; они будут повторяться, и послезавтра мама придет снова, и еще сколько угодно много раз полосатый получит салатик, водочки, и поцелует благодарно руку. Волгоград предан традициям, купеческий город, такой длинный, несоразмерный, пояс верности на теле Волги.

P.S.

Не получится не сказать ни слова о Мамаевом кургане, да и кто это придумал такую глупость – чтобы не говорить. Хорошо, если таксист довезет вас по Второй Продольной улице до мемориального комплекса, оттуда удобнее спускаться. Всегда удобнее спускаться, чем подниматься. И вы спускаетесь, смотрите по сторонам, а на Родину-мать специально смотреть не приходится, она здесь везде. Сувенирные киоски, модный ресторан «Сталинград», туристические автобусы, туристические группы, работают экскурсоводы, и над всем этим серая фигура, она огромная, она кричит, она и вправду – зовет.