Самарский выставочный центр ЭКСПО-Волга пригласил горожан на форум «Серебряный возраст», традиционно приуроченный к Международному дню пожилого человека.
Особенно актуальным мероприятие показалось в свете направления пенсионных накоплений граждан за 2014 год в распределительную систему — на выплату текущих пенсий. Пенсии текут, утекают сквозь жадные пальцы государства, и на форуме «Серебряный возраст» честнее было бы пропагандировать массовые самоубийства людей, достигших шестидесяти лет.
Но это организатором показалось не совсем корректным. Гостей встречают ростовые куклы, стилизованные дед с бабкой. «О господи, — оживленно говорит худая старуха своей подруге, полной старухе, — какой прелестный китч!» Они сдают верхние одежды, оправляют нарядные блузки, устраняют на брудершафт неполадки прически друг у друга и идут гулять по выставке. По мере продвижения улыбки исчезают с их аккуратно напудренных лиц.
Сразу же направо от входа большую территорию занимает «Первая частная клиника», отважно взявшая на себя обязанности бесплатного предоставления медицинских услуг в рамках мероприятия. «Меня утром медсестра спрашивает: сколько бутылочек геля положить? Две? А я ей отвечаю: куда две, у меня бутылки геля хватает на двадцать беременных! Одной, говорю, достаточно. А тут! – врач УЗИ устало машет рукой, — за полдня уже сто двадцать человек посмотрела. Что сказать? Бедные, несчастные люди! В поликлинике запись на УЗИ на полгода вперед, посетить частную клинику возможности нет».
Стариков привозят автобусами, вот, говорят, только что прибыл полный автобус глухих, и гигантские живые очереди к врачу УЗИ, к врачу-кардиологу, к терапевту и неврологу приходят в волнение, потому что глухих нужно пускать вперед, как они есть инвалиды по слуху. «Я сама инвалид! Да чтобы тебя так перекозявило, как я не инвалид!» Очереди набухают ненавистью, сочатся гневом, это жгучая ярость существа, дошедшего до края.
Играет музыка. Павильоны, призванные заинтересовать зрелых людей, поражают разнообразием. Кажется, что речь идет о социализации олигофренов в стадии дебильности. Здесь учат сооружать картины из соленого теста, потом раскрашивать их специальными красками. Стены завешаны безумными картинами, поневоле в голову проникает мысль, что вот кто-то же первый должен догадаться, что пельменное тесто можно посолить и вылепить из него, например, розу.
«Искусство создание образа с помощью аксессуаров» обещает следующий павильон, столы завалены платками, преобладают оренбургские пуховые, и вот уже немолодую даму с красным от ужаса лицом заматывают шарфом через лицо по плечам и ниже.
Рядом рвет гармонь бравый старик из общества ветеранов, вокруг него человек шесть старушек, и все поют про шумящий камыш. Социальная парикмахерская распахнула свои выездные ворота и стрижет; седые бедные волосы устилают ковром напольное покрытие высокой степени износоустойчивости.
Необычайное оживление у палатки с названием «карвинг», если кто не знает, карвинг – это когда из моркови вырезывают галеру с тридцатью тысячами рабов, а из яблока – портрет царицы Савской. На стенде представлены тематические поделки из, кажется, тыквы. «Ныне ни один банкетный стол не обходится без карвинга», — строго говорит ледяная блондинка с тугим «хвостом» слушателям, седовласые слушатели растерянно моргают.
Клейте открытки в технике «декупаж», вяжите салфетки крючком, плетите макраме, складывайте из гофрированной бумаги голубей, из картона – коробочки, сострачивайте одеяла из лоскутков, рыбачьте где-нибудь подальше, с палками для трекинговой ходьбы уходите за горизонт, только, пожалуйста, не напоминайте нам о том, что через сколько-то быстрых лет мы сами. Мы сами будем старики и старухи, не напоминайте нам, пожалуйста.
Быть старым в России страшно. Вот мы скачем в джинсах, полосатом свитере, тайно от детей курим в форточку, и обдумываем, не проколоть ли пупок, а назавтра обнаруживаем себя в кримпленовом пальто и редких пегих кудрях. В руках гармонь, зубы выпали, лицо съели морщины, из правого бока торчит резиновая трубка, и это дренаж. Мы безнадежно занимаем утром места в поликлинике по месту жительства, на другой день пешком преодолеваем старыми ногами немалые расстояния, чтобы купить дешевле полхлеба. Живем в картонной коробке на улице имени Энгельса, потому что плата за коммунальные услуги трижды превосходит пенсию, которой все равно нет. Дети нас давно выкинули из окна, а сами свалили в Германию, чтобы обмануть судьбу и сделаться в итоге не русским стариком, а немецким — в цветастых шортах, сандалиях биркенштоках из переработанных эко-материалов, и с фотоаппаратом на шее. Совершать туристическую поездку по той же Волге. Радужными стайками выпархивать из теплоходного чрева, угощаться местными напитками и скрывать, что понимают речь вот этих, плетущихся мимо. Нас.
