Телеграмма Джону Леннону

8 декабря будет 33 года как Джона нет с нами. А в далёком 1971 году группа советских военнослужащих поздравляла его с днём рождения.

9 октября 1971 года. Уездный город Пугачев, Саратовской области. Филиал Сызранского военного вертолетного училища. Здесь располагался четвертый, последний курс училища. Осенью курсанты становились офицерами и разъезжались по частям. Солдат в полку было мало. (Конечно, по сравнению с курсантами, и офицерами-летчиками, и техниками, так сказать, постоянным составом.) Взвод связи и радиотехнического обеспечения. Еще при каждой эскадрилье курсантов человек 10-15 солдат обслуживающего персонала, подчиняющегося офицерам — техникам на аэродроме во время учебно-тренировочных полетов.

Тот октябрь выдался, по словам сверхсрочников – старожилов («кусков»), особенно дождливым и холодным. С наступлением темноты мы, четверо солдат отправились в город, на почту. Естественно, нелегально. Темнота не просто «опустилась» на город, а, казалось, наступила на него вместе с проливным дождем. Идти по главной улице, в конце которой (недалеко от аэродрома) собственно и находился наш полк, мы не решились. Все-таки хоть и невеликое это было у нас (по местным меркам) нарушение, но «самоволка». Патруль мог завернуть обратно в часть. Хотя какой патруль в такую погоду! Но, как говорится, береженого Бог бережет, и рисковать не стали. Пошли сквозь «частный сектор», окольным путем. Наверняка. Шли, спотыкаясь о какие-то палки, железки и камни, около наглухо закрытых домов. Особенность города заключалась в том, что все было плотно застроено в исторической части еще с дореволюционных времен. Высокие заборы, одно, — двухэтажные дома, окна с деревянными ставнями, щелей нет. Спрятаться «в случае чего» негде.

Ноги разъезжались на глиняных ухабах. Пилотки намокли и походили на шапочки пловцов. Намокли и отяжелели шинели. Идти становилось все труднее. Одинокие лампочки, далеко не у каждого дома, как маячки светились в темноте, раскачиваясь и освещая самую малость вокруг. Из-за заборов иногда лаяли собаки. Но как-то пассивно, скорее выслуживаясь перед хозяевами. В голове крутилась композиция The Doors “Riders On The Storm”, отражавшая монотонность пути и сливаясь своими грозовыми раскатами с раскатами грома над городом Пугачевым.

Не то, что патруль, ни один человек нам не попался до самой почты. Она располагалась в небольшом деревянном двухэтажном доме. Закутанная в шаль пожилая женщина за прилавком аж рот открыла, когда мы ввалились в помещение, буквально вынырнув из разбушевавшейся стихии.

— Можно телеграмму отправить? Поздравительную.

— Конечно, конечно, сынки, — засуетилась она, — вот возьмите бланк.

Адрес, то есть местонахождение нашего адресата, мы знали из сообщений западных «радиоголосов». Заполнили протянутый нам бланк, пользуясь почтовой ручкой с пером и чернильницей-«непроливашкой».

— Ой, сынки! — воскликнула женщина, взглянув на телеграмму.

Мы заволновались, увидев ее реакцию. Настроение мгновенно испортилось.

— А что? Нельзя? Не дойдет заграницу? Что здесь такого? Мы поздравляем человека с Днем рождения!

— Да нет! Дойдет. Только ведь 15 копеек буква! Дорого-то как!

У нас отлегло от сердца. Почтовая сотрудница стала нам родным человеком.

— Это ничего, мы сбросились. Нас много. А то, что четверо, так ведь «гонцы». Не всем же идти на почту отправлять телеграмму, — успокоили мы ее.

— А кто это, сынки? Артист какой?

— Да, да, мамаша, артист.

— Ну и подписались бы «группа поклонников», а то «группа военнослужащих».

— Да ну…»поклонников»… он ведь не дама. Нет, так не годится.

— Да, наверное, вы правы, я как-то не подумала. Пусть будет так как вы написали.

Видно было, что она очень удивлена и хотела нам помочь, подсказать что-нибудь.

Спустившись с крыльца почты под продолжающийся холодный ливень, мы почувствовали облегчение. Настроение поднялось. Встреча с патрулем совершенно не волновала. Мы возвращались обратно в казарму. И уже не окольным глинисто-ухабистым путем, а как победители по главной улице. Называлась она «Рев. проспект». Именно так и было написано на эмалированных табличках. Здесь был хоть и треснутый и весь в колдобинах, но все-таки асфальтовый тротуар. И освещение. Не столичное, конечно, но и не кромешная темень как на параллельных улицах. А встреча с патрулем действительно не волновала. Идем трезвые (а это – главное) в казарму. С почты. Что надо?

Прошли через КПП. Дежурный старший лейтенант и курсант-помощник лениво посмотрели на нас через стекло своей каменной будки. Не могут четверо «самовольщиков» вот так нагло, группой, проходить через контрольно-пропускной пункт в часть. Если идут, да еще промокшие насквозь, значит так надо по службе. Возвращаются, вероятно, с аэродромного диспетчерского пункта или еще откуда. Например, из батальона, который находился на другой стороне аэродрома.

В теплой и светлой (нам показалось даже слишком светлой) казарме нас с нетерпением ждали.

— Как?! Все в порядке? Отправили? Быстрее переодевайтесь! Вот подменка! Эх, а шинель-то какая тяжелая стала! Вот сигареты. Ваши надо сушить. И что? Приняли? А дойдет? А ничего, что подписались «группа военнослужащих»?

Мы рассказали подробно о нашем разговоре на почте. О том, что все должно быть в порядке. Что телеграмма дойдет.

После отбоя, уже в темноте, казарма засыпала, продолжая делиться своими соображениями и фантазируя относительно реакции получателя нашей телеграммы.

А поздравляли мы с Днем рождения Джона Леннона.

John Lennon & Yoko Ono. 1971.

Post Scriptum:

Свой 31-й день рождения Джон отмечал в Нью-Йорке, в отеле «Сиракузы» (Syracuse). Одновременно праздновалось и открытие местной выставки Йоко Оно «Это не здесь» (ThisIs Not Here).

Празднование включало и 6 часовую музыкальную сессию. Среди гостей были: Фил Спектор, Ринго Стар и поэт Ален Гинзберг.

Сутками ранее вышел альбом Imagine.