Евгений Казнин: Солнце – это отверстие.

На открытии персональной выставки Евгения Казнина многолюдно. Два зала из небольших художественного музея вполне в духе творческого кредо автора псоходелически раздвинули стены и вместили рекордное число посетителей. Евгений Казнин, наш земляк, талантливый художник, и сейчас бы считался молодым со своим 1974 годом рождения, но он погиб в 2007. (737-й километр обметки сгорит в 2007 году, — цитировал Евгений в своем дневнике). Трагически погиб – утонул. Утонул в Волге, которую и изображал чуть не на каждой своей картине, реку Волгу и горы Жигули; Евгений Казнин – живописец местных красот.

В зале присутствуют друзья Евгения, его мама – Эльвира Владимировна. Именно она в прошлом году передала в дар музею коллекцию картин. Эльвира Владимировна стоит у автопортрета сына – он в белом свитере, впал щеками и кажется грустным. Вокруг его головы вьются роями черные штрихи, будто бы мыслям в этой голове тесно и они выплескиваются наружу безостановочно.

Несколько минут до официального открытия выставки. Посетители все прибывает, и вот уже становится тесно поднимать руки, растопыривать локти и делать снимки. Коллекция из трех натюрмортов с черными подсолнухами носит имя «Нестояние мира» и пользуется у фотографов особым спросом. Слов нет, подсолнухи прекрасны, и немного пугают.

Интереснейшая публика: мужчина в тренировочном утепленном костюме, очки с толстенными линзами, дужки очков связаны для верности на затылке шнурком. Вдруг появляется красивая женщина в оглушительно оранжевом пиджаке. Её высокие каблуки гвоздят исторический паркетный пол. Две ученицы художественной школы перешептываются близ пейзажа «Розовое поле». Кажется, они сильно недовольны третьей ученицей, временно отсутствующей. Над розовым полем Евгения Казнина – его личное зеленое небо.

Дина Богусонова, известная в Самаре художница и эмальер, вспоминает, как училась с Евгением на одном курсе в художественном училище. «Сразу стало ясно, что он очень талантлив, — говорит Дина, — так всегда бывает, человек кладет два-три мазка, и ты чувствуешь – вот оно, настоящее».

Владимир Громов, главный пиарщик среди городских энергетиков, тоже был дружен с Евгением. Рассказывает историю: в день своей свадьбы Евгений не мог позволить не проявиться творческой утонченности натуры. Он разрисовал свое тело как полотно, сделал роскошный боди-арт, но чтобы соблюсти жениховский дресс-код, сверху надел традиционно белую рубашку. Дело было летом. Влажная жара лесостепи давила и выжимала пот. В самый официальный момент, когда церемонная женщина-регистратор порекомендовала молодожёнам поставить подписи в книгу записи актов гражданского состояния, краска на груди Евгения потекла. Яркие желто-красные потеки расцветили рубашку. Получилось красиво.

«Знаете, — говорит еще Владимир Громов, — Женя работал над проектом выставки «Клетка», вдвоем со своим психиатром. Если присмотритесь, то многие работы подписаны: палата. Кто там кого лечил на Нагорной?»

В преддверии выставки друзья художника организовали подписной лист, и на собранные деньги издали книгу «Как странно быть» — «Памяти Евгения Казнина, талантливого художника, светлого человека». Так что наряду с открытием выставки происходит еще и презентация сборника, ради которой мама Евгения, Эльвира Владимировна, на восьмидесятом году жизни освоила компьютер, — так говорит в приветственном своем слове Константин Зацепин, заместитель директора музея по развитию. Говорит еще, что творчество для художника было сродни духовной практике, что он большой последователь учения Кастанеды, и что место реального мира на картинах Евгения в итоге занимает воображаемый, фантасмагоричный мир.

«Уверен, что работы Евгения Казнина нужно экспортировать, — заявляет Константин Зацепин. – Потому что так Жигулей не писал никто».

Публика согласна и аплодирует.

Неожиданный и приятный момент – музею преподносят еще одну картину художника. Дар принимает главный хранитель Светлана Шатунова. Эльвира Владимировна всплескивает руками. Пожилая женщина с уютным пучком из серебряных волос, очень маленькая, объемная вязаная кофта и войлочные удобные сапоги; она рада происходящему, и благодарит, благодарит людей, содействие и дружелюбная работа которых сделала возможным проведение вот этой выставки с названием «Утро над краем мира».

Утро над краем мира – это такая картина, розовые облака, розовые крыши, цветущее дерево, тоже розовое. Гости листают новенькую книгу, обложка ярко-желтая, и на последней странице указано, что это – посмертная исповедь: «Тысячи легких, позванивающих, шуршащих цокающих маракасов стало во мне. Когда вплыву в Волгу, их игра впадет в единый, удивительный ритм, а далеко в Мексике, в бездонном сухостеклянном пейзаже перед индейцами проступит МЕСКАЛИТО. Главное – не зацепиться где-нибудь надолго, если не навсегда».

Наталья Фомина