Вечером 6 марта в самарской художественной галерее «Виктория», что на улице Некрасовской, было очень многолюдно: открывалась выставка «Вадим Сушко. Живописные метаморфозы».
Я не успел к самому открытию, и когда вошел в зал, гости уже расслаблено прохаживались по залу в свободном режиме с бокалами вина в руках. Самого Вадима Викторовича видно не было. Как выяснилось несколько позже, он в узком кругу друзей и родных отмечал открытие выставки «за кулисами».
Тем временем собравшиеся у разных работ группки публики бурно обсуждали выставку. Вот молодой человек и девушка внимательно вглядываются в небольшую картину «Каждому свое». На ней — изможденный человек с темным лицом в концлагерной полосатой робе с нашитой «звездой Давида». Человек обречен на смерть, это понятно. От картины веет отчаянной безнадежностью. Вообще, любая работа Вадима Сушко буквально состоят из эмоций, которые, кажется, легко выходят из картины и окутывают зрителя.
.jpg)
Молодые люди, возможно, мало знакомые с историей Холокоста, спорят насчет того, кто и почему изображен на картине. Между тем, это лишь одно из целой серии полотен, которые Сушко посвятил теме концлагерей. Это была интересная история: когда в молодости художник работал начальником оформителей в доме культуры на Украине, обнаружилось, что среди подсобных рабочих есть бывшие узники нацистского лагеря смерти Маутхаузен. Вадим Сушко начал искать еще бывших заключенных нацистских концлагерей, написал серию их портретов. И еще — серию работ, посвященных теме лагерей смерти. На картине «Ужас» — множество истощенных лиц узников, а позади — дымит труба крематория.
Более ранние работы Вадима Сушко, выполненные почти сразу по окончании учебы в Пензенском художественном училище (которое он закончил в 1959 году) — иные по колориту и по тематике, но не менее эмоциональные. Вот «Энергия» 60-х годов: огромные опоры линии электропередач, паутина проводов, и все это сияет, лучится той самой энергией. Действительно, работа как будто наэлектризована. Может быть, такой заряд притягивал, словно металлическую стружку, посетителей, многие из которых почему-то стремились сфотографироваться на фоне именно этого полотна.
Вообще, как я с удивлением заметил, многие фотографировались на фоне работ. Я-то привык, что в выставочных галереях фотографируют именно произведения искусства, а не себя на их фоне. Но если часть самарского бомонда считает свои изображения более значимыми, чем работы мастера, то так тому и быть.
Многих, как я заметил, влекло к портрету Высоцкого, написанному в 2013 году. Он действительно притягателен. Он просто кричащ. Сушко, который в годы работы городского молодежного клуба ГМК-62 был с Высоцким знаком лично, писал портреты барда много. Почти все не устраивали самого художника. Он говорит, что для того, чтобы писать Высоцкого, нужен особый поэтический строй. Но вот этот портрет, видимо, устроил. Если не самого Вадима Сушко, то организаторов выставки, отбиравших экспозицию («Женский день впереди, я им сказал — девчонки, берите из мастерской что хотите», — рассказал художник) и посетителей. Которых портрет заставлял возвращаться вновь и вновь. Посмотрят, отойдут, подумают — и снова к нему. Я и сам, честно говоря, поступал точно так же. Высоцкий здесь таков, что буквально слышишь его надрывный хриплый голос. Недаром портрет называется «И жара, жара, жара…». Это строки из «Песни певца у микрофона»:
Я весь в свету, доступен всем глазам,-
Я приступил к привычной процедуре:
Я к микрофону встал как к образам…
Нет-нет, сегодня — точно к амбразуре.
И микрофону я не по нутру —
Да, голос мой любому опостылет,-
Уверен, если где-то я совру —
Он ложь мою безжалостно усилит.
Бьют лучи от рампы мне под ребра,
Светят фонари в лицо недобро,
И слепят с боков прожектора,
И — жара!.. Жара!.. Жара!
С другой стороны экспозиции — полотна умиротворенные, очень лирические. Будь то хоть пейзажи волжского села Винновка, которое служит одним из источников вдохновения Вадима Сушко аж с 1986 года, когда он купил себе здесь дом. Работы тех лет, восьмидесятых-девяностых — гимн загубленной российской глубинке. Покосившиеся заборы, ввалившиеся глазницы домов, полуразрушенные монастырь и храм. Кстати, сам Сушко внес большой вклад в то, чтобы хотя бы Винновка, прекрасное село на прекрасном волжском берегу (художник считает, что это вообще одно из самых красивых мест на Волге) стало лучше. Во многом стараниями Вадима Сушко восстановлен винновский храм, епархия обратила внимание на винновский Свято-Богородичный Казанский мужской монастырь, который отреставрирован и теперь обрел статус архиерейского подворья. Сушко писал пейзажи, Сушко собирал журналистов посмотреть на всю эту полу-утраченную красоту… И в результате, теперь Винновка практически обрела новую жизнь — во всяком случае, приток туристов-паломников сюда, как мне кажется, гарантирован.
А мне все же удалось через некоторое время выловить Вадима Сушко и коротко с ним переговорить. Правда, как только художник вышел в зал, на него набросились желающие с ним сфотографироваться или задать вопросы относительно картин. Тем не менее, Вадим Викторович успел сказать, что выставкой он доволен, хотя в зале уместилось мало его работ и отбирал он их не сам. Он, правда, не совсем понял, для чего отобрали его ранние работы, те самые, с социалистически-индустриальной тематикой. А по-моему, они также смотрелись в экспозиции уместно — ведь нужно, чтобы были представлены все этапы творчества мастера. Так и получилось. Остается лишь порекомендовать выставку к просмотру самарцам — жалеть не придется, это очень интересно. И очень красиво.
Выставка продлится до 26 марта.
