Интервью бывают разными. Случается, например, что с героем встречи ты долго согласовываешь место и время, список вопросов и ответов и еще с десяток значительных и не очень деталей. Бывает, что ты идешь себе по городу и ощущаешь себя местами даже счастливым человеком. И тебя вдруг, по имени окликает женщина длинном цветастом сарафане. Женщина как женщина, есть в ней что-то знакомое, но вспомнить не можешь. И имя Света такое…распространенное. И вот эта Света сначала аккуратно пытается тебе намекнуть на обстоятельства знакомства. А потом уже говорит открытым текстом. И ты вспоминаешь. Ах, да, мы были знакомы много лет назад. Когда Света работала проституткой на знаменитой Победе, так получилось. А ты часто писала о нелегкой жизни ночных фей. Так тоже получилось.
Потом мы сидим и пьем очень даже приличный кофе. И Света говорит. И я понимаю, что она рассказывает мне счастливую историю. Просто потому что у других истории гораздо хуже.
— Это хорошо, что ты меня не узнала. Я же теперь совсем другой человек: у меня дочка, я в магазине работаю, в другой район переехала. Мы квартиру снимаем. Я в молодости часто думала, вот бы в центре города жить. А сейчас — живу, привыкла, конечно, но первое время удивлялась: соседи от безымянских ничем не отличаются. Те же алкаши. Ну, конечно, это потому что у нас дом старенький. А снимать в хорошем доме денег не хватает. Но я не жалуюсь, ты не думай. Дочка здорова, сыта, обута одета. Даже с мамой отношения стали налаживаться. А то мы долго не общались. Я на нее обижалась. За детство наше. У нас же отец пил, мать бил, нас гонял. И по соседям прятались, и на улице ночевали. А потом она ходила по подружкам, синяки показывала, и все ее жалели. А отец на время пить переставал и все мы на цыпочках перед ним ходили. Я от этого, наверное, и сбежала. Молодая была. Глупая.
Подружка — ну как подружка, в одной школе учились, позвала на улице стоять, ну я с ней и пошла. И не страшно было. Другие девочки говорили, первого клиента на всю жизнь запомнили. А я его и не помню сейчас… Сколько их было. С мамой мы до сих пор, случается, ругаемся. Она мне кричит: «Зато у вас отец был». А в ответ ору: «Это у тебя был муж, а у нас никого не было». Сестра тоже неудачно замуж вышла, муж ее колотит. По-трезвому колотит, не знаю, что хуже. А я смотрю на это и думаю, как хорошо, что мы с дочкой вдвоем живем. Она меня спасла, девочка моя. Я же когда родила, есть нужно было, ну снова на свое место вернулась. Нашла соседку-таджичку, она по ночам за девочкой присматривала. Врала ей про то, что в магазине работаю, но думаю, она про все догадывалась. И говорит мне один раз: «Ты не бойся, если с тобой что произойдет, мы девочку не оставим». И знаешь, так мне страшно стало: что получается, моя дочка будет в платке ходить, детей рожать и издевательства от мужа терпеть? У них дома мужики просто звери, хуже наших.
Все чаще стала бояться, что могу не вернуться. Сама знаешь, наше дело рискованное. Вспомни, ту старую историю, когда девочки начали пропадать. Что с ними случилось? Где их кости? До сих пор никто не знает. И сколько таких? Считать некому. И в один день решила, что хватит с меня. Пошла полы в магазин мыть. Почему именно уборщицей? Был у нас случай, когда девочка также ребенка родила и устроилась в государственную контору поломойкой. И потом вроде как все у нее наладилось. Да и что я еще делать умела?
Первое время я на работе очень переживала: унизительным казалось то, что я тут тряпкой машу. Думала, все на меня смотрят и смеются. На улице стоять не стеснялась, а полы мыть, вот прямо ужасно. А потом уехала из этого района. Во-первых, шила в мешке не утаишь, все равно кто-то дочку да упрекнет. А главное, чтобы соблазнов не было. Первое время денег не хватало. Дочке еду куплю, а себе только чай с сухарями и сигаретами. И мысли крутятся: вот можно выйти на улицу и деньги тебе. А я знала, один раз выйдешь, обратно уже не уйдешь. Я помню, сколько девочек возвращалось. Как правило, из-за большой любви работу бросали. А потом выяснялось, что этой самой любви и есть и пить нужно. А то любовь давно уже на наркоте сидит, и деньги нужны. Да еще и девочку подсадит. Вот она и пашет на дозу для двоих. У нас вообще наркоманок много было. Почти все уже на кладбище переехали. А страсти, да, бушевали. И ревность, и все такое. До смешного: когда девочка, например, гордится: «А мне мой курить не разрешает». Ага, а спать с чужими мужиками он тебе разрешает. Но попробуй, скажи такое, до драки дойдет. Мы же все там озверевшие были, в глотку вцепиться что чужим, что своим могли из-за любой мелочи. Злые и лживые. Расспроси проститутку про ее жизнь, и она обязательно расскажет тебе жалостливую историю про родителей, которым нужно помогать, больного ребенка, мужа, который бросил с долгами. И сама она в эту историю будет верить и себя жалеть. А копнешь правду, ни родителей, ни долгов.
Не буду скрывать, и у меня мужчина был. Только я себе про большую любовь не врала. Жила и жила, вместе не так страшно. Когда забеременела и решила рожать, он, понятно, сбежал. А мне все равно хочется верить, что дочка от него. Так, получается она от каких-никаких отношений родилась, все не такое скотство. Рада, что у меня девочка. У сестры сын и дочь, ничего не могу поделать, племянницу люблю, а к мальчику у меня — как стенка. Я себе говорю, что так нельзя, он ребенок. Стараюсь ровной быть. Только у порога их квартиры все время замечаю, что девочке подарок купила лучше, чем мальчику. И у мужиков я одни недостатки вижу.
О моем прошлом сегодняшние знакомые не знают. Коллеги и подруги все говорят: «Заведи себе кого-то! Хоть для здоровья». Я только улыбаюсь в ответ. С другой стороны, жива, не спилась, не скололась. Недавно к матери ехала, увидела бомжиху-старуху. И она меня узнала. Ирка, мы с ней вместе работали. Ей сорока еще нет, а выглядит старухой — грязная, лохматая, на бутылку просит. Кинула я ей стольник и быстрее убежала. Страшно стало.
Но я выбралась. Думаю, меня просто судьба уберегла и от наркоты, и от водки, а главное — никто не убил. Били, было дело. Зверски били, но видно я живучая. Или, правда, судьба мне еще одну, хорошую жизнь прожить.
