Несколько дней назад мне рассказали о том, что она умерла. В городе, находящемся за сотни километров от Самары. От онкологии, которая, по мнению всех врачей, была вполне излечима. В 38 лет. Когда общая знакомая рассказала мне об этом, повисла неловкая пауза, ощутимая даже в сети Интернет. Наверное, в этот момент каждый из нас оценивал собственную степень вины. И решал – можно ли было что-то изменить тогда, много лет назад.
У нее было необычное имя – Лиина, никогда не знавшие краски белые волосы, стрижка каре и огромные серые глаза. Мы дружили большой, весьма разношерстной компанией, в которой постоянно кто-то в кого-то влюблялся, кто-то с кем-то расставался, и все это особо не нарушало немного шалого течения юношеской жизни.
А потом наша Линка, как любят писать в женских журналах, встретила Его. Обычного парня, правда, как нам тогда казалось — неисправимого романтика. Он был из тех, кто готов забраться с букетом цветов на четвертый этаж, чтобы постучать в окно любимой девушки. Он мог приехать на дачу за сотню километров от Самары в проливной дождь, только ради того, чтобы привезти ей теплый джемпер и сапоги. Он всегда был рядом.
Отношения развивались со скоростью сверхзвукового самолета, и уже через пару месяцев они жили вместе. Лиину с тех пор, кстати, мы практически не видели. Но не обижались, решив что семейная жизнь сочетается с нашей свободной и юной, примерно так же как классическая селедка и молоко.
А потом она появилась снова, со злым весельем в глазах, разбитой губой, ссадиной на скуле, и обещанием «больше никогда не встречаться с этим человеком». И жизнь, после положенных в таких случаях утешений и предложений «набить гаду морду» потекла своим чередом. Гад исчезать из ее жизни не собирался. Он снова дарил букеты, отправлял трогательные записки и письма в настоящих конвертах, поскольку тогда любовь не предполагала соучастие Интернета, бродил за ней по пятам и стоял под окнами. Линка такого накала страстей не выдержала, и простила. Он обещал, что больше никогда не поднимет на нее руку. И они обязательно будут счастливы. И конечно, умрут в один день в окружении детей и внуков. И виновата во всем проклятая ревность, когда вот просто сил нет смотреть, как любимая девушка разговаривает с другими мужчинами. Особенно, когда эта девушка красивая.
Обещание какое-то время ему действительно удалось сдержать. Он не бил ее. Случалось, правда, что бил посуду. Или крушил мебель. И она, затыкая уши, забивалась в угол, и сворачивалась там клубочком. А он потом гладил ее по голове, утешал, просил не боятся. Потому что так бывает. От большой, разумеется, любви. И она, уткнувшись носом в его шею, успокаивалась. И просила прощение. За то, что красивая, за то, что на нее смотрят мужчины, и борщ опять был пересоленным, а в шкафу не оказалось любимой рубашки. В тот момент она уже верила в то, что стоит ей исправится и стать немного лучше – и все будет хорошо.
Потом под глазом снова появился синяк — одновременно с сообщением о беременности. Лиина честно считала, что деваться ей теперь некуда, ведь ребенку нужен отец, пусть даже такой. Она надеялась, что с появлением малыша все изменится. Мы возражали, но робко. Не хватало аргументов и опыта. Мы не были благополучными девочками, в наших личных историях уже тогда были свои руины, мы понимали многое, но так получилось, что в наших семьях никто никого не бил. Там ссорились, кричали, разводились и сходились вновь, там умирали, но не оставляли на лице женщин синяков и на теле переломов. Нам повезло. Тогда мы ничего не знали о том, что в среднем жертва делает семь неудачных попыток уйти от агрессора. Если, конечно, уходит вообще. И что домашнее насилие, кто бы тогда вообще знал этот термин, разрушает не только тело, но и психику. И что мир для людей, живущих в этом кошмаре, выглядит совсем не так как для нас.
Потом она снова исчезла. Рассказывали, что ее видели с тяжелыми сетками – несла картошку из гаража, поскольку муж устает. Кстати, законным мужем отец будущего ребенка становиться не спешил. Что давало ему возможность в одних ситуациях кричать: «Я свободный человек, как хочу так и поступаю», а в других: «Я не желаю, чтобы моя жена….»
Она набрала через несколько месяцев из телефона-автомата домашний номер нашей подруги. В тот день мы по случаю что-то праздновали. Потом мы долго ловили такси и ехали по полуночному городу. Потом ехали до больницы. На самом деле – это очень страшно, ехать по ночному городу в больницу с беременной избитой девушкой. И да, врачи действительно сделали все что могли. Они спасли ее, но о сохранении беременности речи уже не шло. Из больницы она уходила с безнадежным прогнозом: детей не будет никогда. И это не тот случай, когда есть смысл надеяться на чудо.
Потом была передышка длиною в год, и он появился снова, пообещав всей своей жизнью искупить причиненное зло. Дальнейшие несколько лет можно было бы вспомнить по диагнозам: перелом руки, сотрясение мозга, травма глаза… Затем ему надоело и они расстались. Через какое-то время Лиина уехала из города. Как оказалось – навсегда.
Мы, оставшиеся, стали реже встречаться. У каждого сложилась своя жизнь, нужно было делать карьеры, выходить замуж и разводиться, хоронить родителей и рожать детей. Встречаясь, мы старались никогда не говорить о ней. Нам было так проще. Но тема домашнего насилия возвращалась ко мне снова и снова. И теперь я наизусть знаю печальную статистику: каждые сорок минут в России от рук своего мужчины погибает одна женщина. И я знаю, что ни одна статистика не подсчитает эту девочку, и многих других, нашедших выход в роковом шаге с подоконника, чрезмерной дозе спиртного, или просто ушедших из-за болезней, спровоцированных этим адом. И я хочу попросить тех, кто оказался рядом с жертвами домашней тирании: не оставляйте их один на один с бедой. Однажды ваша помощь может спасти чью-то жизнь. Тем более, что скорее всего больше помогать окажется некому. Полиция не приедет, а один кризисный центр на всю Самару не примет всех желающих. Пожалуйста, не бросайте их. Возможно, вы окажетесь той самой спасительной соломинкой, которая позволит сделать восьмую, решительную попытку.
Незадолго до смерти Лиина нашла номер его телефона. Но он не смог приехать и попрощаться. И только не говорите мне, что это была любовь.
