Ни дня без выборов

— Не отдам, — убежденно произнес пожилой мужчина в меховой шапке и положил обе коричневые руки на листы бюллетеней, — отказываюсь я свои кровные бюллетни в вашу урну кидать. Знаю я эти подлые штучки, я – кину, а вы потом его замените на какую-нибудь проплаченную ерунду! Газовики, вон, скупают голоса избирателей! Я со своими бюллетнями буду здесь до конца сидеть. Такое мое конституционное право.

С этими словами пожилой мужчина снял меховую шапку и для верности положил ее поверх бумаг. Он расположился за желтым полированным столом в помещении избирательного пункта — большой комнате, окна которой вполне символично выходили на глухую кирпичную стену неаккуратной кладки.

— Дедушка, — необдуманно обратилась к мужчине служащая участка, лучезарная блондинка в белой блузе, — дедушка, ваше конституционное право – как раз опустить бюллетень в избирательную урну…

— Я тебе не дедушка, — обоснованно возразил мужчина и уселся прочнее, расстегнув пальто и вытянув худые ноги далеко из-под стола, — много ты о моих правах знаешь.… Преступно мешаешь осуществлению! Буду сидеть!

Служащая участка открыла рот для взволнованного ответа. Многочисленные наблюдатели приободрились, предчувствуя для разнообразия скандал. Служащая закрыла рот. Покачала головой, словно сожалея о полной невозможности выставить пожилого мужчину за дверь, прокричав ему напоследок что-нибудь абсолютно неконституционное.

— Адрес прописки? – спросила меня другая служительница, милая женщина во всем черном, — вот в такой нервной обстановке и приходится работать. Только что одну вывели, требовала дополнительный бюллетень, лучше два. Задумалась я, объясняет, вот и заштриховала фамилии кандидатов… Густо так заштриховала еще…

На выборы мне сходить поручили в газете. Сегодня, в воскресенье, Самара должна выбрать нового мэра и кандидатов в городскую Думу. По одномандатным округам. Или в областную Думу? К своему стыду, уверена только в мэре. Полагаю, я бы и про одномандатные округа ничего не знала, если бы один знакомец не избирался неожиданно. Он, этот знакомец, сфотографировался в костюме и при галстуке, выложил фотографию на социальном сайте, все буквально насторожились. Спрашивают его: ты это чего, Костя? никак в депутаты собрался? Шутливо спрашивают. А он и рад вопросу. Собрался, говорит, да, в депутаты, а то чего это я, как полный придурок — до сих пор не депутат. Думаю, его изберут — он великолепно смотрится в костюме, врач, еще и развелся недавно. Женщинам такие детали нравятся.

На выборы я ходить не умею. Последний раз голосовала, чтобы «не проиграть» — в 1996 году. А потом перестала. И даже не знаю месторасположения специального участка для этого дела, а распространение листовок, видимо не производилось… Спрашиваю вчера соседку: где, говорю, вы обычно отдаете свои голоса, жители Самарского района? Соседка испугалась, подумала, и говорит осторожно: вроде бы в здании Института связи, но точно не уверена, потому что мне это даром не надо знать, про выборы. У меня, говорит, вот зубы не вставлены, смотри, жевать нечем абсолютно. Техник, говорит, сволочь, запил, третью неделю на манной каше сижу. И открывает широко рот, я заглядывать не хотела, но пришлось. Зубов было действительно маловато, штук шесть общим числом. На манной каше, продолжает соседка, и еще приноровилась мягкое печенье из детского питания печь, вкусное! Хочешь, тебе напеку?

Нет, говорю, спасибо, какое мне печенье, и так растолстела. Да перестань, машет рукой соседка, от моего печенья еще никто не поправился… Заправляет волосы за уши, смотрит гордо. Тут вторая соседка спускается, спортивный костюм, болоньевая куртка, мурзилкина желтая беретка, в обеих руках — по пакету с мусором. Да, говорит, похудеть нам не мешает. Ножом, говорит, и вилкой, мы роем себе могилу. И дальше проходит, очень быстро, а я ей кричу вслед по лестнице: где участок? участок где? для голосования! Она голову вверх поднимает и тоже кричит: в институте связи всегда был! а теперь не знаю! на выборы давно не хожу, так как все это — обман и профанация! и все приглашения рву, и в помойное ведро их швыряю! С этими словами она потрясает мусором, один из пакетов потрясения не выдерживает, рвется, на ступеньки вываливаются спитые чайные пакетики, картонные коробки из-под молока и луковая шелуха в огромном количестве.

И легко было представить что соседка, убежденная оппортунистка, приготавливала изысканный французский луковый суп, потчевала семью и коммунального соседа дядю Мишу.

А адрес участка я нашла в интернете. Действительно, институт связи.

Пошла туда пораньше. Утро выдалось туманное, очертания ближайших домов терялись в белесой дымке, будто бы сотни любителей кальяна вышли на улицы города, решив предварить акт волезъявления курительной церемонией. Над парадным подъездом института связи развевался российский флаг, около дверей стояли две девушки с пластиковыми папками в руках. Одна, с проколотой бровью, сказала:

— Вообще прохладно. Пошли, метнемся в буфет, чаю выпьем.

— Я не могу этот чай пить, — ответила другая, — помои какие-то. Лучше дождемся Таньку, и в «То Се» сгоняем…

Вспомнив, что я – журналистка и должна, спросила у девушек, поклонников японской кухни:

— Прошу прощения, вы – независимые наблюдатели?

— Не совсем, — охотно ответили девушки, — но типа того. Помечаем, сколько людей зашло. Как бы, предварительные сведения о посещаемости. Еще можем спрашивать, кто за кого проголосовал. Чтобы результаты были… Типа, ориентировочные…

— А что буфет? – продолжила я, вспомнив лимонад «Буратино» и плюшки времен советской власти, — насколько он бесплатный?

— Ни насколько, — ответили девушки.

Лимонад и плюшки располагались непосредственно у входа, бесплатными они не были. Беляши стоили десять рублей, забавные пирожные – пятнадцать, и все это можно было подогреть в микроволновой печи. Буфетчица скучливо рассматривала свой телефон, телефон молчал, булки не покупались.

Весь просторный холл был увешан объявлениями формата А4 – с указанием верной дороги на избирательные участки, туда я и пошла, путь был недолгим – налево и почти сразу направо. Пожилого мужчину в меховой шапке я услышала еще из коридора, удивленно подумала, что же именно он не хочет отдавать.

— Паспорт, — протянула руку служащая участка, милая женщина во всем черном, — вот здесь распишитесь. И здесь. Угу, угу… отлично…

Получила бюллетени, два бланка, они были разноцветными, приятно гладкими. Посередине зала размещалась смешная кабинка для голосования, похожая на небольшую примерочную в магазине готового платья. Занавески серого цвета умеренно колыхались, ноги внизу принадлежали женщине в высоких кроссовках и расклешенных джинсах. Она вышла, неопределенно улыбаясь, я заняла ее место и поставила две галки собственной шариковой ручкой. У меня очень хорошая ручка, подарил один врач, пишет мягко и в то же время – тонко.

Вышла из кабины, протиснула бюллетени в емкую урну формы высокого параллелепипеда.

— А я не отдам своих бюллетней, — лично мне сказал пожилой мужчина. Меховую шапку он снова надел, и брови хмурил угрожающе. Я кивнула.

В массе наблюдателей заметила старшую по подъезду. Она абсолютно гармонично смотрелась в этой роли. Недаром жильцы нашего дома подмечали, что ей очень подходит – всеми командовать. Осуществлять общее руководство. Подмечать ошибки. Со знанием дела указывать на них.

— Билет на Тимати получила? – спросила меня старшая по подъезду, — или тебе не положено уже по возрасту?

Она глумливо и тонко рассмеялась, а я подошла к столику распространителей бесплатных билетов на вечерний концерт, что состоится на площади Куйбышева. С участием разных звезд российской эстрады. В том числе и Тимати.

— Дайте два, пожалуйста, — мягко попросила я, имея в виду двоих своих интересующихся детей.

— Почему два? – удивилась девушка в полосатом и клетчатом, — каждому избирателю до тридцати положен один… Получите…

Я приосанилась и удовлетворенно оглянулась в сторону старшей по подъезду. Жаль, она не видела моего триумфа. Взяла билет с лозунгом «Голосуй и танцуй!» и соответствующими рисунками в молодежном стиле граффити. Аккуратно сложила в сумку.

Буфетчица немного отвлеклась разговором с осанистой дамой в длинном голубом пальто и с зонтом-тростью.

— И что самое страшное, — говорила дама проникновенно, — их чувства никогда не были взаимными…

Буфетчица понятливо кивала. Микроволновка звякнула, буфетчица достала оттуда небольшую сосиску в тесте. Подала даме. Та задумчиво откусила.

— Чайку поставлю, — вспомнила буфетчица.

Девушки с пластиковыми папками у входа громко смеялись. К ним присоединились два мальчика с серьгами в ушах, простые серебряные колечки.

— Можно узнать, за какого кандидаты в мэры вы отдали свой голос? – спросила меня одна девочка, высоко приподняв проколотую бровь.

Ответила. Девочка кивнула. Отметила. Ряд палочек возле фамилии кандидата был велик.

Шла домой, вспоминала закамуфлированный разговор про выборы, что мы вели днями с официантом в кафе «Иль Патио».

— Я бы хотела коктейль «Мохито», — попросила я.

— Алкогольный желаете? – уточнил официант.

— Да, — глупо было бы отрицать.

— Алкогольного нет, — погрустнел официант, — у нас лицензию отозвали. Придется выбрать безалкогольный…