Все началось с телефонного разговора, во время которого мы со знакомой обсуждали деятельность самарских благотворительных фондов. «Обязательно сходи к Стасу Дубинину, — напутствовала меня подруга, которая в этой теме чувствует себя как рыба в воде. – Он замечательный мужик, и занимается бывшими выпускниками детских домов». Я пообещала, что обязательно схожу.
Я пообещала, что обязательно схожу, хотя бы потому, что уже знаю: стоит произнести слово «благотворительность», как в девяноста случаях из ста рядом можно услышать «дети-сироты». Помогать малышам, оставшимся без родителей, стремятся многие. Но рано или поздно эти дети вырастают. Уходят в большой мир. И становятся, как правило, не интересны, ни государству, ни благотворителям.
— У нас будет пельменная вечерника. Так, что обязательно приходите, — говорит мне Станислав.
И я пришла — в полуподвальное помещение, где располагается региональная общественная организация волонтеров Самары «Домик детства», на пельменную вечеринку, где меньше всего говорили о пельменях.
В небольшом помещении многолюдно. Юноши и девушки играют в компьютерные игры, грызут печенье, пьют чай, вышивают крестиком, спорят, уходят, возвращаются, обнимаются, и да — лепят пельмени. Посреди этого хаотичного движения восседает немолодой улыбчивый мужчина, который одновременно диктует рецепт теста, раздает подарки оказавшимся здесь по случаю малышам, помогает выбрать правильный цвет мулине и отвечает на телефонные звонки. И все это — спокойно и без суеты. Собственно, это и есть Станислав Дубинин, но большинство подопечных называет его просто «папа».
— Я сам 16 лет проработал в детском доме, — рассказывает Стас, — так что теперь, наверное, пытаюсь дать этим ребятам то, что недодал тогда. У нас был хороший директор, мы с ней не боялись экспериментировать. Пытались научить наших детей жить в реальном мире. Учили готовить, вести быт. Уже тогда ко мне стали приходить бывшие выпускники со своими проблемами. Я старался их решать, подключал ресурсы детского дома. Потом директор умерла, а через какое-то время я уволился. Произошло это в ноябре, думал, отдохну до Нового года. Куда там, звонят девочки, бывшие воспитанницы. Ревут, говорят, что будут до утра на улице гулять. Выясняю: от общежития отказались, решили, что будут жить у подруги. А у подруги отец-алкоголик запил, и девчонки оказались на улице. Что делать? Сняли квартиру, поселили, тут выяснилось, что их исключают из училища за прогулы. Откуда прогулы — так с деньгами обращаться не умеют, потратили стразу стипендию, ездить на учебу не на что. Решили и эту проблему. Ну и понеслось. Я уже подумал, что нужно создавать благотворительный фонд, но тут встретился с Антоном Рубиным, и он предложил работать в его «Домике детства». Тем более им тогда выделили помещение.
Теперь здесь ежедневно собираются взрослые сироты. Многие приходят каждый день. Знают, что это место, где их выслушают и помогут. Или хотя бы просто научат лепить пельмени. С тестом воюют мальчишки. Тесто не слушается, прилипает к рукам, и на помощь приходит красивая Таня*, которая умеет все. Рядом бегает Танина дочка, и еще дочка подруги, за которой Таня присматривает, пока мать на работе. Девушки дружат с детского дома. И по большому счету, все у них сложилось неплохо.
Таня говорит, что когда она жила в детском доме, существовала программа, в рамкахкоторой они учились готовить и вести хозяйство. Выйдя из интерната, девочки усвоили, что в первую очередь нужно покупать еду, а уже потом – наряды. И деньги, которые они получили по достижении совершеннолетия, девчонки благоразумно потратили на ремонт своих комнат. Важно, чтобы такие программы были в детских домах, говорит Татьяна. А потом рассказывает, что сейчас сидит в декрете, полюбила готовить и даже изобрела собственные пирожки с сыром и колбасой.
И я понимаю, что это тоже важно.
— Понимаешь, их же воспитывают как котят, — говорит Стас, когда мы выходим на улицу. – Покормили, крыша над головой есть, и все. Ничему не учат и ничего не требуют. Они уже знают, что придут спонсоры, и если ты улыбнешься, тебе дадут подарок. Нет стимула хорошо учиться, нормально себя вести. Вспомни, как было у нас? Мы хорошо учились, чтобы получить одобрение взрослых, чтобы нам что-то купили, чтобы нас похвалили. Чтобы потом поступить в вуз, получить хорошую работу. У них нет таких побудительных мотивов. Часто говорят, что выпускники детских домов хамски себя ведут. Но они не знают, что есть места, где нужно вести себя по-другому.
Потом мы говорим про благотворительность. Про то, что спонсорские подарки далеко не всегда работают во благо. Что эти дети учатся жить, предъявляя свое сиротство как билет, согласно которому выдается сочувствие. Но когда ты вырастаешь, этот билет становится недействительным. И это для многих оказывается полнейшей неожиданностью. Трагической неожиданностью.
Станислав водит своих подросших подопечных на выставки и концерты. Для многих такие мероприятия оказываются настоящим культурным шоком. Так, что если вы хотите помочь, имейте в виду – билетам здесь будут рады всегда. Еще мы говорим о том, как эти подросшие дети беспомощны в нашем мире. Хотя бы потому, что элементарные навыки социальной жизни мы получаем в семье. У них этих навыков просто нет. И получается, что государство, продержав этих ребят вдали от обычного мира и не научив в нем жить, однажды просто выбрасывает их в большую жизнь. Детям нужны не подарки, а друзья. Те, кто будет приходить постоянно, и просто быть рядом, учить тому, что такое хорошо и что такое плохо, тому, как устроен этот мир. Собственно, эти и занимаются волонтеры «Домика Детства».
— Понимаешь, элементарные вещи выбивают их из колеи, — говорит Станислав. – Помню, пришла девочка, села на пол и ревет, беда у нее. Оказывается, потеряла банковскую карту, на которой были деньги, и просто не представляет, что ей делать. И я иду с ней в банк писать заявление… Деньги, разумеется, ей отдали. Говорю: «Теперь знаешь, что делать?». Она довольная: «Да. Заявление писать». Я смеюсь: «Карточку не терять». Или, положим, нужно пойти девочке в ЖЭУ. Она приходит, там очередь, здесь стояла, здесь не стояла, по кабинетам гоняют. И она просто теряется и уходит. И я беру ее за руку и иду с ней.
Станислав возит своих подопечных к психологу, а еще помогает вещами и продуктами, выбивает льготы и квартиры, ищет работу.
— После окончания детского дома их должны пристроить учиться, чтоб они получили две специальности, — поясняет Станислав. – Как правило, это училища, где недобор. Так что с этими специальностями они просто нигде не могут найти работу. Растерянные, идут ко мне. И мы уже думаем, что делать дальше. Некоторых даже в вузы определяем. Другим помогаем с работой.
Пристроить удается не всех. Обаятельный Денис, рыжий, стильный и улыбчивый, страдает приступами эпилепсии. Его было устроили в музей сторожем, но и там не срослось: в музее ждали Азарова, перед приездом которого у парня случился приступ. От греха подальше парня попросили уволиться. Сейчас он учится в вечерней школе, оформляет инвалидность.
У Ксении — ВИЧ, о чем узнали в общежитии училища, после чего комендант решил девочку в ее комнату не пускать. Волонтеры отстояли право Ксюши на ее место в образовательном учреждении и «общаге». Я слушаю и думаю о том, у скольких ксюш просто нет такого Стаса, и они оказываются на улице. Попадалась на глаза статистика: только 10% выпускников детских домов адаптируются в реальном мире. Остальных ждет зона, наркотики, панель, суицид. Стас, впрочем, настаивает, что не все так мрачно — в благополучных регионах соотношение 50 на 50. Но и огромная цифра. По стране несколько тысяч человек, которые каждый год шагают из детского дома в бездну. В принципе, до 23 лет выпускников должны сопровождать органы опеки, но на самом деле так не получается.
Бывшие выпускники приглашают Станислава на свадьбы в качестве посаженного отца. Больше ведь некого. И девочек под венец ведет именно он, и потом продолжает поддерживать юные семьи, растить детей.
-Случается, помогаем и вещами и продуктами, — рассказывает Станислав. – Стареемся предотвратить повторное сиротство.
Про повторное сиротство я потом читаю у нескольких психологов и социологов. Действительно, мамы, выросшие в детских домах, часто отдают туда своих детей. Их, объясняют специалисты, просто никто не научил любить и заботиться. Сломался самый важный механизм, который вырабатывается в семье.
Разговариваем с президентом региональной общественной организации волонтеров Самары «Домик детства» Антоном Рубинным о том, что больше никто в Самаре не занимается проблемами бывших детдомовцев. А заниматься ими просто необходимо.
— Стас — уникальный человек, все это держится на нем, — говорит Антон.
И я понимаю, что на самом деле речь идет о спасенных жизнях. Как бы пафосно это не звучало. А еще я знаю, что у «Домика Детства» заканчивается грант, а вместе с ним и финансовая поддержка. И мне очень хочется, чтобы деньги нашлись. И все продолжалось.
* Имена героев публикации изменены в их интересах.
