«Наш мэр Мотынга!»

Я расскажу вам об одном крокодиле,

Квартировавшем в Ниле,

Который был

Всем крокодилам крокодил…

А когда он был сражен кровожадной пулей,

То из кожи его понаделали ридикюлей!

Sic transit gloria mundi!

(Николай Агнивцев)

Никак не ожидала не то что роста своей политической активности, но и вообще хоть какого-то ее проявления. Но как же ей, активности, не вырасти, не проявиться!.. Например, вчера одна девочка Моника написала в комментарии к отчету о выборах веселый лозунг «Наш мэр — Мотынга»; земляки помнят Ивана Мотынгу, кандидата прежних лет, бывшего криминального авторитета, широко известного в народе. Мы с Иваном Мотынгой прекрасно знакомы по мелким годам, вместе занимались конькобежным спортом на стадионе «Буревестник», я — плохо, Иван — хорошо. Еще он был славен тем, что полюбил одну девочку, а полюбив ее, опрокинул в сугроб и прямо в сугробе начал крепко обнимать и страстно целовать. Ну, это в детстве, конечно, страстному Мотынге было тогда лет двенадцать. А вообще он красавец, Мотынга. Или нет?

Минут на пять, наверное, игра остановилась — Светлана, в беге за мячом, в колодец провалилась. А вылезла вся грязная и в ржавчине измазанная, в руках с разбитым тазом и с синяком под глазом…

Нашла фотографию в Яндексе, посмотрела – красавец, но фотография неудачная, студийный постановочный портрет неестественных тонов. Не очень люблю такие, люди на них напоминают фронтальные проекции самих себя с разрезами и выносными сечениями А-А. Куда более живенько выглядят случайные кадры. Особенно если речь идет о бывших криминальных авторитетах, всегда хочется их увидеть за рулем бронированных автомобилей, в черненьких масочках и с огнестрельным оружием наперевес.

Красавец Мотынга, впрочем, был и без огнестрельного оружия любим девочками из секции. Девочки из секции буквально преследовали его, строили глазки, исполняли танцы живота, слагали стихи и песни. Даже я слагала, но не совсем как бы ему — Ивану Мотынге, конькобежному чемпиону, будущему теневому мэру. Тоже Яндекс сейчас подсказал, про теневого мэра. Если бы я ранее знала, то непременно бы подсуетилась, посвятила свою девичью поэму лично ему. Неважно, что основной темой девичьей поэмы была игра в футбол и мои обязанности вратаря. Да, я действительно была вратарем, и вот как это произошло.

Будучи плохим спортсменом, на коньках я вообще с трудом удерживала равновесие, не говоря уж о скоростных пробежках куда-либо. Но хотелось оставаться в секции, приходить на тренировки, общаться с ребятами вообще и будущим теневым мэром в частности. Надо было что-то придумать, как-то закрепиться в коллективе, и я освоила обязанности вратаря футбольной команды. В виде разминки мы всегда играли в футбол, а вратарем никто не хотел быть, это представлялось остальным членам команды слишком скучным. Особенно чемпионам. В ходе тренировок поняла, что быть идеальным вратарем у меня тоже не получается, срочно требовалось что-то иное, дополнительное — для обозначения собственной ценности. Тогда и сочинилась поэма «О футболе», сделалась немедленно достоянием спортивной общественности, включая «нашего мэра Мотынгу», конькобежного чемпиона. Общественность возликовала. До сих пор никто не писал для нее поэм. К счастью, ничего оттуда не помню, кроме четырех строчек: «Минут на пять, наверное, игра остановилась — Светлана, в беге за мячом, в колодец провалилась. А вылезла вся грязная и в ржавчине измазанная, в руках с разбитым тазом и с синяком под глазом….». И вот что думаю: вполне можно было заменить Светлану – Иваном. И размер бы практически не пострадал. А я, глядишь, получила бы впоследствии каких-нибудь льгот, просторов для творчества, щедрых грантов для написания теневомэрской биографии или мемуаров.

А что, у меня достаточно воспоминаний. Как-то секцией поехали в спортивный лагерь, где прекрасно расположились в ряде дощатых домиков. Стоял прохладный месяц июнь, спать приходилось в болоньевых куртках, спортивных костюмах, и очень мерзли головы. Тренировки были мало того что ежедневными, так еще и многоразовыми. Иногда их число достигало трех, включая кросс и пару матчей в волейбол. Упитанных ленивых девочек выручали дежурства по кухне, где можно было дополнительно поесть и обсудить былое и думы. Один раз за чисткой картошки меня укусила пчела прямо в рот. Было больно, но совсем не страшно погибнуть от передозировки пчелиного яда. Наверное, по недостатку ума. Так. Так, минуточку: Иван Мотынга, как известный чемпион и конькобежный молодец, был вовсе в другом лагере, для чемпионов и конькобежных молодцов. Как хорошо, что я вовремя это вспомнила. А то пришли бы криминальные авторитеты (бывшие), да и настучали бы по голове за злостную клевету и дощатые домики. Иван Мотынга был в значительно более крутом месте, при каменных двухэтажных корпусах, где отличился своими редкостными драматическими талантами. Чуть ли он не играл чуть ли не главную роль в самодеятельном спектакле. Чуть ли не Гамлета, принца датского. Или поэта Владимира Маяковского, хотя что за спектакль с поэтом Маяковским? А с Гамлетом более-менее ясно.

И еще, про стадион «Буревестник», где Иван Мотынга без устали множил круг за кругом, отмахивая правильно ориентированной рукой километры и километры льда. Нету теперь такого стадиона, не значится он уже более двух лет в списках спортивных сооружений Самары. Под его когда-то аккуратными кирпичными стенами кипит рыночная торговля, а трехэтажный корпус сдается в аренду. Рыночная торговля оставляет после себя следы в виде свалок непищевых отходов, трибун не существует в принципе, выщербленные каменные ступени без единой скамьи. Очень неудобно получилось с «Буревестником», очень. В 1998 году пять человек в разных возрастных категориях завоевали «золото» на первенстве России по конькобежному спорту, выполнили нормативы мастеров спорта. Базой самарских конькобежцев был «Буревестник». И в этом же 1998 году стадион удачно превращается муниципалитетом в оптовый продуктовый рынок. Мэром тогда служил Георгий Лиманский. Через несколько лет рынок со стадиона убрали, но к лучшему ничего не изменилось. Что-то там еще физкультурилось, спортогранизовывалось, но вяло. Теперь у стадиона новый владелец, коммерческая фирма, которая абсолютно не заинтересована в развитии детского спорта, а заинтересована в умножении собственной прибыли. Хотела было застроить бывшее футбольное поле жилищным комплексом, но разрешения не получила. Теперь думает, как бы еще упромыслить подведомственное сооружение, больше не спортивное. «Буревестник» ветшает, зарастает бурьяном, погребается под горами мусора, ущербные стены не в состоянии оградить его ни от нашествий асоциальных хулиганских элементов, ни от дальнейшего унижения.

Когда-то здесь кипела жизнь, в том числе и неслучившегося мэра Мотынги. Sic transit gloria mundi, как уместно говорить в подобных грустных случаях.

А конькобежная секция мне наскучила. И выигрыши, и проигрыши становятся одинаково неинтересными. Будь ты хоть криминальным авторитетом, хоть состоятельным владельцем сети игровых заведений, хоть простым гражданином, жителем города, электоратом, целевой аудиторией и фокус-группой. Но я преступно отвлеклась от общественно-политической темы, заявленной в названии.

С новоприбывшим мэром мой муж вместе играл в баскетбол. В школе. Отличный, вспоминает муж, парень был, такой энергичный, подвижный.

Просто мы в этом городе слишком долго живем. Ходим по улицам, смотрим по сторонам. Вот на этом углу когда-то встречался с товарищами, чтобы идти вместе на пляж, валяться на песке и есть коричневые пончики в сахарной пудре. Вот в этом кафе справлял свадьбу друг детства, он давно преподает в американском Стэнфорде какую-нибудь редкостную топонимику. Здесь памятник отопительной батарее, здесь – Устинову, здесь – Куйбышеву стоит. Большие деревья, чугунные решетки набережных, бедный богатый особняк Курлиной и розовая опрятная кирха. Дни, дни. Люди, люди. Уже и каждый второй мэр играл с тобой в командные игры. Не то чтобы ты был этим недоволен. Скорее — удивлен.