Харон берет дважды

В четверг, 23 октября по ходатайству следователя суд временно отстранил от занимаемой должности старшего врача оперативного отдела Самарской станции скорой медицинской помощи Гельюзим Кияметдинову, в отношении которой возбуждено уголовное дело по статье "Превышение должностных полномочий". По версии следствия, подозреваемая, нарушая врачебную тайну, не менее девяти раз передавала информацию о наступлении смерти граждан в Самаре сотрудникам ритуальных организаций. Редакция Новой в Поволжье располагает историей на тему. Чувствуительных к слову бальзамировщик просьба не ознакамливаться с материалом.

В одной семье умерла бабушка. Это была очень пожилая женщина, она родилась чуть не в один день с великой октябрьской социалистической революцией и прожила хорошую, трудную жизнь: воевала, много трудилась, родила трех дочерей и похоронила двоих мужей. Всегда бравая, предельно активная, возглавляла в доме странное образование типа жилсовета, но с уклоном в социальную тему.

Лет десять назад поселилась у младшей дочери, полноценно и ответственно осуществляла надзор за подрастающими внуками: в школу-из школы, контроль выполнения домашних заданий, строго ограниченное время компьютерных игр, сопровождение в секции по интересам.

Так шло время, в один из обыкновенных будних дней бабушка на кухне с разливательной ложкой в руке упала и страшно захрипела; молодой вдумчивый доктор сказал: инсульт. Так оно и оказалось, инсульт. Несколько дней в двадцать четвертом отделении больницы Пирогова, потом – домой, семья получила указания по уходу, приобрела необходимые грустные вещи, часто сопровождающие несчастье: подкладное судно, резиновые пеленки, поильник и так далее, «памперсы» для взрослых.

Сначала чуть не каждый бабушкин день считали за последний, вечерами собирались вокруг, потом – привыкли, это совершенно не оскорбительно и не цинично, просто так мы устроены, люди. Бабушка не страдала вроде бы, а напротив – была вовремя накормлена рекомендованной пищей, вовремя обихожена, умыта, правда, внучата покрикивали друг на друга и выясняли отношения, чей черед выносить судно, но.

Умерла бабушка споро. Произошло это незаметно для окружающих, хорошо, если и для нее самой, просто буквально сорок минут назад она еще тянула губами водичку из коричневого носика поильника, а тут – не дышит и сердце не бьется, но теплая, так как под одеялом; вызвали скорую помощь, дочь оповещала сестер.

В представлениях семьи было именно от врача получить официальную констатацию смерти, скорая помощь на первый вызов не приехала: «если уже скончалась, это не к нам, девушка», — раздраженно ответила диспетчер пятидесятилетней дочери покойницы.

За дело взялся глава семьи, он поступил хитро: в повторном звонке факт смерти не анонсировал, а что-то наговорил на бабушкино здоровье, уже не страшно.

Часа через полтора бригада прибыла по вызову, темно зеленые униформенные куртки, усталые лица, изрядно потрепанный чемодан со шприцами и ампулами безобидных лекарств. «Свидетельство о смерти получите в поликлинике по месту жительства, — на прощание сказала бригада, — с круглой печатью. В три дня зарегистрируете в районном ЗАГСе». Дверь за скоропомощниками закрылась в час тридцать пять пополуночи, а в час сорок заблямкал домофон неожиданно.

«Кто там?» — «Позвольте представиться — Иван Петров, менеджер компании ритуальных услуг, скорблю вместе с вами, пришел оказать посильную помощь в вашем горе, взять на себя заботы об усопшем».

Удивились, но дверь открыли, к смерти еще не привыкли и действительно — ведь покойнице нужны особые заботы, пусть занимается профессионал, бабушка заслужила всего самого лучшего, в том числе и посмертного достойного обращения.

Иван Петров, серьезный молодой человек в черном костюме-тройке, черном галстуке при булавке из оникса, еще раз выразил соболезнования, крепко пожал руку главе семьи, почтительно прикоснулся к плечу хозяйки дома, в уместный момент вручил рекламный проспект своего предприятия с перечислением услуг и расценок на них. Проспект, отпечатанный на дорогой бумаге, выглядел изысканно. Его обложку украшала известная иллюстрация Гюстава Доре к «Божественной комедии: «Забудьте небо, встретившись со мною! В моей ладье готовьтесь переплыть к извечной тьме, и холоду, и зною…», — прочитал вслух глава семьи.

Иван Петров кивнул и попросил разрешения заняться дорогой покойницей, а также таз с теплой водой. «Все остальное у меня имеется, — сказал он печально, но уверенно, — с вашего позволения, я переоденусь». Он сбросил черный пиджак, на мгновение сверкнув белоснежной рубашкой, надел что-то типа рабочего халата – синее, на пуговицах, из хлопка.

Семья собралась на кухне, был разведен и выпит корвалол, немного коньяку, заварен чай, спустя час появился Иван, обратил внимание присутствующих на позднее время, предложил расстаться ненадолго, до утра, чтобы утром, с новыми силами и так далее. Все сделать, ничего не упустить, «пусть буклет пока побудет у вас, вы в спокойной обстановке ознакомитесь, выберете гроб, у нас достойные модели… Есть возможность опубликовать некролог, может быть, какие-то строчки стихов… Дорогая покойница любила поэзию? Прекрасно, рекомендую обратить внимание на специальный раздел буклета, на страницы десятой можно ознакомиться с подборкой стихов соответствующей направленности…».

Ушел. Семья проводила Ивана Петрова, спать не легла, а зря, потому что свежие силы ей утром очень потребовались. Неприятности начались в кабинете участкового терапевта, терапевт отказалась выписывать свидетельство о смерти, терапевт резко встала, надела пальто с воротником из черно-бурых лис, выразила желания лично осмотреть покойную.

Стоя буквально у смертного одра, терапевт сказала: «Ну, я так и думала. Вы свою бабушку уже забальзамировали, а зря. Надо делать вскрытие, случай внезапной смерти, а теперь при вскрытии обнаружат формалин, а это уже вполне может быть квалифицировано как уголовное преступление».

Семья слушала недоуменно, потом глава уточнил: «Какое преступление?», а его жена добавила: «Ничего себе, внезапная смерть!».

«Всякая смерть – внезапна, — наставительно сказала терапевт. А насчет преступления… То есть, как это — какое? Бабушка-то у вас давно лежала, может быть, вы ей яду в блюдечке подали. Так-то бы вскрытие показало, а теперь даже не знаю. Не знаю. Не знаю…».

С рекламного буклета мрачно взирал Харон.

Терапевт ушла, оставив телефон морга судебно-медицинской экспертизы, глава семьи подобрался и побежал к заведующей поликлиники, разобраться. Выстоял небольшую, но скандальную очередь, заведующая ответила сурово: «Вы что же, думаете, мы станем прикрывать ваши темные дела?».

Глава семьи, совершенно обескураженный, тихо вернулся в дом, его воображение нарисовало уже картины последующего судебного разбирательства и этапирования к месту отбывания наказания. «К извечной тьме, и холоду, и зною…»

Глотнул корвалолу. В ужасе соединился по телефону с моргом. Неловко спросил, как вообще все у них происходит, со вскрытиями. «Минуточку, — светло отозвался телефон приятным женским голосом, — кофе допью. Ага. Ну, как происходит… Патологоанатом проведет посмертную экспертизу тканей. В сомнительных случаях дело передается следствию установленным порядком».

И тут очень вовремя возник Иван Петров. Рубашку на этот раз он имел зеленоватую, что должно было, очевидно, символизировать то, что жизнь продолжается и неистребима.

Семья обрушила на Ивана Петрова свои проблемы. Иван Петров выслушал со вниманием, сдержанно отвечал в духе «спасибо, что пользуетесь услугами нашей компании». Возмутился произволом, равнодушием и беззаконием со стороны персонала поликлиники. Сказал, что считает своим почетным долгом помочь семье.

Совершил телефонный звонок, сугубо деловой. Взял главу семьи под руку. Они вместе проследовали вновь в районную поликлинику, где Иван Петров, великолепным жестом усмирив очередников, проник в кабинет терапевта. Через пару минут вышел, и шепнул в горящее ухо главы семьи: неудобно вам говорить, но вопрос может быть решен в течение пяти минут при уплате некоторой незначительной суммы. «Какой именно?», — шепнул в ответ глава семьи.

Незначительность суммы была явно преувеличена, поскольку глава семьи чуть позже снимал со своей банковской карты пятьдесят тысяч российских рублей. Иван Петров разминался близ. Тренированным жестом пересчитал купюры, разместил их во внутреннем кармане пиджака, а через названные пять минут в его руках трепетало врачебное свидетельство о смерти» — форма № 106/у, заполненное ручкой, разборчивым почерком. Глава семьи принял его и надежно укрыл в бумажнике.

Так и хочется сказать – в опустевшем бумажнике, но эти банковские карты, они всегда занимают свои специально организованные кармашки с целлулоидными окошечками, даже если истощены до предела.

***

Будь этот текст авантюрным рассказом, в финале непременно значился бы эпизод дружеского общения постфактум Ивана Петрова и участкового терапевта. Например, они созваниваются, мирно обмениваются репликами о погоде, или напротив – склочно обсуждают вопрос процентного соотношения гонораров. Терапевт, допустим, настаивает на равноценных долях, а Иван Петров на полном основании утверждает, что его вклад в общее дело гораздо существеннее, и его две трети – это нормально и справедливо.

Темная вода Стикса, медная монета достоинством в два обола под языком покойного, а тех, у кого нет денег, Харон оттолкнет веслом

1 thought on “Харон берет дважды”

  1. Ды да… У нас в городе, что не должностное лицо — то ТВАРЬ: особенно много их среди гаишников и таких вот терапевтов. Они знают, как вполне законно потянуть бабосы с людей. Самое главное — ничего они не боятся, потому как и судьи в Самаре — тоже твари ленивые и стоят на стороне взяточников и должностных преступников. А Конституция — это вообще не понятный документ… Права человека? Не смешите меня. Причем льгот  у них навалом, зарплата хорошая — чего еще надо?

    Ответить

Leave a Comment

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.