Есть актёры, перед которыми бывает стыдно. Как перед родными людьми. Такой вот родной для миллионов благодарных зрителей была замечательная русская актриса Римма Маркова. Римма Васильевна, она всё равно как бабушка, которая могла спросить, сделал ли ты домашнюю работу, могла поворчать на тебя, разгильдяя, могла и подзатыльник, пожалуй, отвесить звонкий, а могла и поддержать в трудную минуту. Любила повторять, что трудности закаляют характер, а в одном из интервью призналась, что всегда советовала внуку выбирать только трудные дороги.
Родилась будущая народная артистка России в Самарской губернии, в посёлке Чурино, в актёрской семье. Отец – Василий Марков – актёр, мать – художник по гриму. Само собой разумеется, что дорога с самых ранних лет стала для Риммы величиной постоянной. От Волги до Якутска, от Ашхабада до Иваново. К слову, вместе с братом, незабвенным Леонидом Марковым (холодно посмеивающимся Гасиловым, Урбениным со снегом в спутанных волосах, наконец Билли Бонсом из «Острова сокровищ» с бездонными глазами цвета морской пучины), она поступила в школу-студию при Вологодском областном театре драмы. Но гораздо раньше, уже к шести годам, колдунья из «Ночного дозора» не раз выходила на театральные подмостки. Нет, тогда она ещё не говорила, конечно, своего знаменитого: «Да ты не бойся, не волновайся!..» Зато уже восьмилетней она играла мальчишек-беспри
А потом была Москва. Студия при Театре Ленинского комсомола, славившаяся неимоверно сложным отборочным конкурсом, распахнула перед братом и сестрой Марковыми свои двери. Был Москонцерт, Театр-студия киноактёра, многие и многие роли в кино, ставшие классикой отечественного кинематографа…
Нет надобности перечислять все театры, где работала Римма Маркова, нет необходимости составлять здесь перечень её киноролей. Да и никаких страниц не хватит. Мы, бывает, делаем запись в живом журнале или фейсбуке, чтобы донести до тех, кого знаем, какое-то своё наблюдение. А Маркова просто играла очередную роль. И разговаривала со сцены или с экрана – с миллионами. И за этим непринуждённым, вроде бы, совсем домашним, если даже не семейным, разговором чувствовалась великая актёрская школа. Мастерская. Работа над ролью. Но работа – без единого шва, без нажима. Актриса жила игрой, и потому, может быть, превращала игру в жизнь. Надежда Петровна в «Бабьем царстве», Василиса в «Вечном зове», Степанида Матвеева в «Дядюшкином сне», Вера Семёновна в «Покровских воротах», Татьяна Марковна Бережкова в «Обрыве», мать Анны в «Сладкой женщине»… Это типажи, ярчайшие обобщения. То, что захватывает пласт времени, социальной стороны вещей, и касается тебя лично.
Помните, наверное, социальную рекламу, на которую в середине девяностых ещё могли расщедриться наши телемагнаты. Ролик с Нонной Мордюковой и Риммой Марковой, которые, как известно, в жизни были подругами. Разговор двух железнодорожниц, двух немолодых, уставших обходчиц, которым нужно починить пути. Труд нелёгкий!
– Дура ты. И муж у тебя дурак, хоть и помер. И шурин дурак. И коза у тебя дура. Психопатка чёртова. Пыхти, пыхти, пока глаза не повылазят… Сорок лет простояла вот на этой дороге, так и подохнешь тут со своим чёртовым молотком… Дура ты. Прямо ненавижу тебя, убила бы. За твою подлость глупую… (Это героиня Мордюковой говорит).
А Маркова падает на рельсы и плачет.
И слышно меж всхлипов её, как стрекочут кузнечики в пожухлой от жаркого солнца траве, и поздний одуванчик теряет где-то за кадром свою бедовую голову, и за полосой отчуждения видна даль, где темнеет деревенька, мимо которой проносятся скорые поезда. Чтобы никогда не останавливаться. Никогда-никогда. Вдумайтесь – никогда. Женщины в запылённых оранжевых куртках обнимают друг друга. И плачут. И ты видишь вдруг, какие они красивые. Понимаешь, какие перед тобой удивительные русские лица… А потом Мордюкова вдруг взмахивает рукой и начинает петь:
– Поехал казак на чужбину далёко…
Мне кажется, Римма Маркова всю свою актёрскую жизнь рассказывала нам одну историю. Она говорила как раз о тех и была с теми, для кого полоса отчуждения – дом родной. Она помогала своими ролями боль чуждости преодолеть. Она напоминала нам с вами, побратимым низкорослого рода, маленьким людям, что мы всегда можем стать выше и не принижать себя. Она не стала мятежной Жанной, хотя и рвалась к высокому образу, лишь только для того, чтобы дать нам надежду. Чтобы где-то в глуши, «где дрянью всякой губили жизни просто так», чьё-то безвестное и никому на свете не нужное житьё-бытьё скрасилось бы и обрело цель. Она не была рафинированной особой из «актёрской среды». И сигарета в углу её рта дымилась вызывающе колоритно. Она всегда была собой и только собой – и в камерной лирической комедии, и в исторической саге, и в супермегаблокбас
Нам нужно беречь эту стеночку, отделяющую нас от потребительской установки «Ешь! Пей! Жуй»! От парнокопытных в людском обличье. Нам нужно дорожить человеческим в человеке. Нам нужно помнить о родных и беречь родное.
Умерла великая актриса Римма Маркова. Она просила, чтобы обошлось без официозных прощаний и траурных шествий. Даже не знаю почему, но чувство необъяснимой, смутной вины преследует меня все эти дни. Не меня одного, наверное. Вроде бы, и народная актриса, и признание, и долгая жизнь… А всё же слева, в груди, что-то сжимается, и щемит, и не даёт покоя.
И остаётся только сказать, склонив голову: «Простите нас, Римма Васильевна!»
