Медстрах

Честно признаюсь, я не очень испугалась, хотя кровь из Пашкиного подбородка текла приличной струйкой. Просто мне как-то очень быстро удалось проверить, что затылок у сына в порядке.

Затылок меня беспокоил больше подбородка: после того как Пашка ударился о раковину в нашем крошечном хрущевском ванно-туалете, его отбросило на бачок унитаза, с которого даже слетела тяжелая крышка. Но затылок был цел, зубы тоже все белели на месте, тут бы мне, как приличной барышне, потерять сознание от вида крови, но если эта кровь течет у твоего сына, который к тому же не первый и уже даже не последний ребенок в семье, то обморок — это непозволительная роскошь.

В общем, я зажала рану ватой с чем-то обеззараживающим и стала успокаивать вопящего пацана, который, как и положено мужчине двухлетнего возраста, так не хотел мыть ручки, что свалился и получил урок, который он вряд ли сможет усвоить.

Растерялись мы с мужем чуть позже, когда кровь уже унялась и вид раны возбудил в мозгу тоскливую мысль: «Похоже, надо шить». На всякий случай проконсультировались с бабушкой (она у нас врач), послав ей по электронке душераздирающую фотографию внучьего подбородка. И бабушка по телефону твердо сказала: «Шить!». Вот тогда мы и растерялись. Девятый час вечера. Завтра дочке-первоклашке в школу. А наш младшенький, четырехмесячный Ян уже спит в коляске на балконе и проснуться он должен не раньше двух ночи, чтобы я его забрала и покормила. Кому ехать с Пашкой, которого, по хорошему, мы с мужем вдвоем еле удерживаем, потому что у сынули четыре конечности, а нас всего двое…

Мы сделали одну ошибку: мы не позвонили в «скорую». Позвонить надо было: нам бы там сказали сразу, куда нужно ехать. Но во-первых, рана не выглядела такой уж страшной, во-вторых, в голове всплыл вопрос, который всегда там задают в таких очевидных случаях: «Сами доехать можете?». Вот мы и поехали сами: погрузили в автолюльку младшенького, дочке в руки сунули коробочку с пирожными, которыми мы собирались отпраздновать ее первую пятерку по чистописанию. Пашку с заклеенным пластырем подбородком, с зажатым в кулачке леденцом-петушком (даже не притронулся) посадили на переднее сиденье нашего семейного авто — и папа слегка нервно повез нас в Пироговку: именно туда, в детский травмопункт, мы ездили со всеми нашими немногочисленными, к счастью, ранениями.

«Вам в Калинина надо, мы тут такое не шьем», — не глядя сказала женщина в белом из кабинета, в который нас отправили в регистратуре. Хорошо, что очередь (наскоро перебинтованные руки-ноги, но все детишки взрослые) пропустила нас вперед, наверное, благодаря спящему в автолюльке Яну. Сказав все, что мы думаем по поводу нашего здравоохранения, мы с мужем повели свою гвардию обратно в машину. А потом я вспомнила, что Пашку даже не осмотрели. «Ну сходи с ним еще раз, может, не надо шить — это же не кавитация в конце-концов!», — уговаривала я мужа, который, понятное дело, уже был сыт общением с женщиной в белом. Но скромная надежда — вдруг не придется тащиться на другой конец города — светила и погасла, лишь когда врач наконец-то подтвердила наши опасения. Мы поехали в больницу имени Калинина.

«Систему надо менять», — каждый раз вспоминаю я слова сантехника, когда моя мама, врач высшей категории, приезжает в гости из другого города и рассказывает мне о медицине изнутри. Точнее, нет, не о медицине — о здравоохранении. И я всегда успокаиваю себя тем, что если это самое здравоохранение — в том виде, в каком мы его имеем — еще до сих пор существует, то, значит, это кому-нибудь нужно. Единственное, что я точно знаю: если эта система еще срабатывает, то это только благодаря отдельно взятым людям. Например, благодаря… охраннику, который все-таки пропустил нас на машине на территорию медгородка, после чего мы долго плутали между какими-то странными зданиями, пока не нашли приемный покой. Потом я так же долго плутала по внутренним переходам с Пашкой на руках (все тот же петушок в кулачке), пока не вышла к вожделенной стоматологии.

Да, в Калинина работают профессионалы — даже та молодая девочка-врач, которая вышла к нам. Быстро осмотрела, быстро отвела нас в операционную, вместе с немолодой медсестрой быстро замотали Пашку в пеленку, меня с петушком выпроводили в коридор, а на помощь позвали санитарку, которая в одиночку (опыт!) умудрялась держать Пашку и строго, но беззлобно уговаривала его: «Помолчи чуть-чуть, сейчас домой пойдешь». А потом вынесла его на руках, и несколько минут, проведенных за дверью, вовсе не показались мне вечностью. Петушка сынуля слопал без остатка, пока девушка-врач заполняла все необходимые бумажки. «Завтра придете в поликлинику по месту жительства, вам обработают швы», — сказала она мне на прощание. «А дома я сама — никак?» — спросила я, предчувствуя недоброе. «Сначала вам в поликлинике покажут, потом и дома сможете», — строго сказала девушка.

Поплутав снова по переходам, мы с сыном вышли в приемный покой, где нас ждала оставшаяся часть нашего семейства. Погрузились в машину. Вернулись в свой Октябрьский район, мальчишек домой несли на руках: младшенького, который так ни разу и не проснулся, переложили в коляску на балкон, заштопанного средненького — на первый ярус двухэтажной кровати. Полусонная дочка сунула в холодильник коробочку, в которой осталось два пирожных — остальные мы съели по дороге вместо ужина. Впрочем, на такой ужин никто не пожаловался.

А наутро я позвонила в поликлинику. «Сегодня дети до года», — сурово ответили мне, когда я не с первого раза пробилась в регистратуру. «Но вы не поняли — нам вчера швы наложили!» — чуть ли не с отчаянием крикнула я в трубку, опережая явное желание собеседницы прервать разговор. «А у нас хирург будет только через два дня!» — хладнокровно парировала собеседница. «И что мне делать?» — «А я откуда знаю?!» — оскорбленным тоном спросила меня трубка. И вот тут я вспомнила про полис. Про эту синюю бумажечку, которую я рефлекторно взяла с собой вчера в наше ночное путешествие. Которая гарантирует, что моим детям будет оказана первая и вторая медицинская помощь. Я позвонила по телефону, который предусмотрительно написали на этой бумажке. И мне ответили. И посоветовали позвонить завполиклиникой. «А если откажут — звоните нам!» — приободрили меня. В регистратуре (невиданная удача — я снова туда дозвонилась!) заветный телефон мне выдали, но весьма неохотно, будто я выпытывала секретную информацию. По телефону заведующей ее секретарь ответила растерянно: «А ее нет, я даже и не знаю, что делать…» Потом она сказала мне телефон заведующей педиатрическим отделением и по этому телефону женщина с немолодым усталым голосом попросила перезвонить через полчаса: она найдет, где в ближайших поликлиниках нас смогут принять. «Приходите, вам процедурная медсестра все обработает», — сказал усталый голос через полчаса. Вряд ли стоит говорить, что следующий раз мы пришли в нашу поликлинику только снимать швы, несмотря на увещевания медсестрички не делать перевязки дома и еще до снятия швов показаться хирургу. Когда я брала заранее талончик к врачу, медрегистратор лениво протянула: «На восемь утра». «А попозже можно?» — вежливо попросила я. Пашка просыпается в девятом часу, и если его торопить, то плохое настроение ему и, следовательно, всем окружающим обеспечено. «На восемь двадцать», — удивленно взглянув на меня, ответила регистраторша. «А еще позже?» — продолжала я заботиться об общественном спокойствии. «На девять!» — метнули на меня возмущенный взгляд. Я поняла, что попросила о чем-то недопустимом, однако рискнула еще раз: «А еще позже?» — «На девять сорок, и это самое позднее!» — крикнули в меня через окошко. Само собой разумеется, что муж, который пришел с Пашкой снимать швы в назначенное время, сидел в «живой очереди».

А когда все закончилось, я задумалась. Вот есть у меня синенькая бумажка. И я стараюсь как можно реже ею пользоваться. Даже во время беременности я сразу честно предупредила в женской консультации, что мне от них нужна только другая синенькая бумажка — больничный лист. А посему ни одного лишнего грамма крови, ни одной лишней капли, простите, мочи они от меня не дождутся. Не потому, что жалко. А потому, что страшно неудобно тащиться рано в эту ЖК — либо с полуторагодовалым ребенком (что абсурдно), либо мужа дергать с работы, — чтобы сдать анализы… Я вот одного не пойму: почему у нас каждый случай обращения за помощью становится приключением, о котором рассказываешь потом знакомым с подробностями? Почему при наличии этой самой синей бумажки я все равно больше рассчитываю на бумажки меньшего размера и другого цвета — они как-то надежнее? Почему заветная бумажка не может мне обеспечить — да Бог с ним, с лечением хронических заболеваний — нормальную помощь при несчастном случае, такую, которая не обернулась бы стрессом для ребенка и нервотрепкой для всех членов его семьи?

Пока же я нашла единственное оправдание нашей системе здравоохранения. Она является прекрасным стимулом для здоровья: так не хочется с ней связываться, что волей-неволей начинаешь заботиться о себе более трепетно. А денежки, которые мы перечисляем за право владения синей бумажкой — это откуп за то, чтобы нас не трогали. Так что будем здоровы, внимательны и аккуратны.

3 thoughts on “Медстрах”

  1. Не совсем понятно, чем возмущается автор. Что существует день здорового ребенка в муниципальных поликлиниках? Что существует запись к хирургу? Для начала автору надлежит ознакомиться о системе медицинского обслуживания в европе, например, где к детям на дом государственный врач не приде — даже при заявленной температуре 40.

    Ответить
    • автор возмущается тем, что кто-то кушает наши денежки и не хочет работать. ведь всегда есть выбор: работать или не работать. и почему-то «не работать» не означает «отказываться от денег». видимо, определенная категория людей считает нормальным получать деньги за ничегонеделание. автор искренне удивляется необходимости платить за услугу, которую невозможно получить.
      вы считаете это ненормальным? ;).

      Ответить
  2. Автор возмущен недобротой. Общая недоброта Пироговки выше, чем в Калинина. А в поликлинике — сразу надо к зав отделением идти, иначе так и будут гонять.
    Мне кажется, что общий хамский тон (вахтеров, шоферов, продавцов и т.д.)мы можем простить всем , кроме врачей.

    Ответить

Leave a Comment

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.