Семейная сага

Семейная сага всегда была очень популярным жанром, как в литературе, так и в кинематографе, но в литературе – особенно . Пожалуй, это легко можно объяснить кризисом собственно семьи, который начался отнюдь не последние годы, а продолжается с момента ее, семьи, возникновения. Голсуорси, «Сага о Форсайтах», Томас Манн «Будденброки. История гибели одного семейсва», Анри Труайя «Семья Эглетьер», Эмиль Золя «Ругон-Макарры», Джон Стейнбек «К востоку от Эдема», Джон Ирвинг «Правила виноделов», Изабель Альенде «Дом духов», продолжать можно долго.

К концу двадцатого века пресловутый кризис семьи не усугубился, но заимел новые

За последнее десятилетие можно выделить Анне Б. Рагде с «Тополем берлинским», Ларса Кристенсена с «Полубратом», Мортена Рамсланда с «Собачьей головой» и Грэма Джойса – с «Правдой жизни», но не могу остановиться и добавлю еще Каннингема — с «Плотью и кровью». Разумеется, тема семьи и ее судеб не чужда и отечественному литератору, в том числе и гарфского происхождения: «Детство. Отрочество. Юность» от Льва Толстого, «Хождение по мукам» Алексея Толстого, «Вечный зов» Анатолия Иванова, «Порт-Артур» Александра Степанова, «Угрюм-река» Александра Шишкова, и так далее, и так далее. Прошлый год оказался наиболее урожайным на семейный саги от российского литератора. Людмила Улицкая написала роман «Зеленый шатер», Сергей Кузнецов — «Хоровод воды», даже Александра Маринина в нескольких томах издает «Взгляд из вечности». Хотелось бы сюда притянуть и Романа Сенчина с «Елтышевыми», но «Елтышевы» все-таки вышли в свет годом ранее.

Интересным представляется попытка сравнения Кузнецовского «Хоровода воды» – номинанта премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга» и «Зеленого шатра» Улицкой — тоже номинанта «Большой книги», к слову сказать.

Эти произведения очень разные, несмотря на принадлежность к одному жанру и выдающийся литературный талант обоих писателей. Людмила Улицкая взяла к своему роману эпиграфом знаменитую формулу Бориса Пастернака: «Не утешайтесь неправотою времени. Его нравственная неправота не делает еще Вас правым, его бесчеловечности недостаточно, чтобы, не соглашаясь с ним, тем уже и быть человеком». Мне представляется, что сделала она это, уже полностью закончив литературный труд, и подыскивая в классике наиболее убедительное ему … ну, не оправдание, конечно, а дополнительно обоснование. Потому что главной темой «Зеленого шатра» Улицкая сделала именно необходимость оставаться человечным в бесчеловечное время, достоверно показав это на многочисленных примерах.

Роман пунктирно составлен из трех десятков новелл, эмоционального пролога о смерти Сталина и эпилога о смерти Бродского, рубежами интересующей автора эпохи. Попавшие в эти рамки исторические события (похороны Сталина, двадцатый съезд коммунистической партии, хрущевская оттепель, диссидентское движение в его начале и развитии, процесс над Синявским и Даниэлем, появление политической фигуры Брежнева, первая волна эмиграции) писательница заселяет своими персонажами, и заставляет персонажей проживать эпизоды изнутри. Однако, на мой взгляд, именно в этом произведении Улицкой несколько мешает нарочитая назидательность интонации; я очень ценю её прозу и могу иногда укорить: очень это отворачивает от автора, когда он вдруг начинает разговаривать с народом, как рупор эпохи или задается вопросом о роли писателя в современном мире.

«Зеленому шатру» очень бы повезло, если бы он не превратился в роман воспитания, причем типичный. В центре внимания автора – три героя, мальчики. Они вместе учились.

«Илья был длинным и тощим, руки и ноги торчали из коротких рукавов и штанин. К тому же не было гвоздя и железяки, которые не вырвали бы клок из его одежды. Его мать, одинокая и унылая Мария Федоровна, из сил выбивалась, чтобы наставить кривые заплаты совершенно кривыми руками».

«Санино положение было худшим. Зависть и отвращение вызывали у одноклассников курточка на молнии, девичьи ресницы, раздражающая миловидность лица и полотняные салфетки, в которые был завернут домашний бутерброд. К тому же он учился играть на пианино, и многие видели, как он с бабушкой в одной руке и нотной папкой в другой следовал по улице Чернышевского».

«Соединил Илью и Саню Миха, когда появился в пятом классе, вызвав общий восторг: он был идеальной мишенью для всякого неленивого — классическим рыжим. Наголо стриженная голова, отливающий красным золотом кривой чубчик, прозрачные малиновые уши парусами, торчком стоящие на неправильном месте головы, как-то слишком близко к щекам, белизна и веснушчатость, даже глаза с оранжевым переливом. К тому же — очкарик и еврей».

Далее ребята растут. Взрослеют, меняются, встречают людей, способствующих этим изменениям в той или иной степени, и многое говорено уже об идее имаго, распространенной биологом Улицкой и на отряд хомо сапиенс. У кого-то получается стать настоящей взрослой особью, а кто-то предпочитает оставаться куколкой, обрывая цикл развития.

К роману Сергея Кузнецова Хоровод воды эпиграфом стоит: «Нет ничего пафоснее старого алкаша». Его герои – настоящие родственники, двоюродные или единокровные.

Никита Мельников – предприниматель, продает аквариумы и оборудование к ним.

«У Никиты нет детей.

У Никиты есть небольшой бизнес, есть хорошая квартира, машина «тойота», жена Маша — а детей нет. Но она читает отзывы о роддомах — а вдруг…

Вроде он не слишком на эту тему переживает.

Сейчас он сидит на краю гостиничной кровати, простыня мокрая — хоть выжимай, рубашка и брюки валяются где-то на полу, вместе с Дашиным платьем. Сама Даша рядом, лежит на спине, чуть повернувшись к Никите, закинув полные руки за голову, покрытую короткими — несколько миллиметров — волосами.

В гладко выбритых подмышках блестят капельки пота, и на груди тоже, и на бедрах, и на животе. Никите кажется, даже в пупке — маленькая лужица.

Даша улыбается.

Улыбка, полные руки, поворот головы.

В ушах — массивные серебряные серьги. Проколотая бровь и — теперь Никита знает об этом — язык.

Вот она, Даша. Ей двадцать два.

Никите через три года — сорок.

Он думает: неплохо получилось, а?

Значит, у Никиты еще есть молодая любовница. Зовут Даша».

Еще у Никиты есть сводный брат – Саша Мореухов, спившийся художник, когда-то – подающий большие надежды и вообще чистый талант.

«Вначале, как всегда, коктейли, ну, такие, дешевые, в баночках. Типа «отвертка» и «джин-тоник». Иногда — двухлитровка «Очаковского». Я так долго могу — неделю, две, даже месяц. Пока деньги не начнут кончаться.

А потом?

Потом — как всегда. Подхожу к прилавку, ну, знаешь, у меня рядом с домом есть такой магазинчик, «На опушке», я всегда почему-то там бухло покупаю… и, значит, подхожу я к прилавку и вместо джин-тоника прошу «водки за тридцать» — и тогда продавщица достает откуда-то бутылку, каждый раз с новой этикеткой, но всегда по той же цене. И я прямо у прилавка делаю несколько больших глотков, а потом ничего уже не помню».

У сводных братьев есть двоюродная сестра – Аня, или Эльвира, такое имя ей дала при рождении татарская бабка, снайпер и героиня войны. Аня – продавщица обуви в торговом центре, в одиночку воспитывает сына и не ждет ничего хорошего ни от жизни вообще, ни от мужчин в частности.

«Пятнадцать лет трудового стажа, пятнадцать лет самостоятельной жизни — да еще и в самые страшные годы, после перестройки.

Аня помнит: тяжелое было время.

Она помнит: талоны, пустые прилавки, коммерческие палатки, вещевые рынки, обменники, миллионные ценники, аббревиатуру «у. е.», деноминацию, оптовые рынки, закрытые павильоны, торговые центры, кризис девяносто восьмого, и снова — пустые прилавки, все сначала.

Пятнадцать лет продавщицей. А что делать? Не в киллеры же идти. Да и стрелять она не умеет.

В отличие от бабушки».

У Ани есть двоюродная сестра по матери – странная девушка Римма, выбравшая себе для жизни полностью выдуманный мир.

Это – главные герои

Они живут, часто вообще не подозревая о существовании друг друга, тем не менее, являя собой сообщество людей, соединенных не водой – кровью. Такое сообщество иногда называют семьей.

Далее роман разрастается вглубь и вширь, от каждого из героев, совершенной копией генеалогического древа, расходятся черточки, штрихи, соединяющие их с персонажами новых уровней.

Основной идеей романа является единство семьи, и ее главная цель – продолжение человека в следующем поколении, и далее.

4 thoughts on “Семейная сага”

  1. Я эту Улицкую даже дочитывать не захотело, вот совершенно правильно — начерта нужен этот менторский тон, этот пафос?!

    Ответить
  2. В такую жару я тупею, раскисаю мозгами
    спасибо апрелевой что хоть радует своими статьями

    Ответить

Leave a Comment

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.