Была бы большая река

Не секрет, что среди жителей города много певцов набережной, ее преданных поклонников и неутомимых исследователей; осознанно и с любовью примкну к этому хору, без надежды быть оригинальной.

Потому что никогда не скажешь ничего нового, хотя иногда хочется нестерпимо, а что тут скажешь нового, течет река Волга, а мне семнадцать лет.

Одна моя знакомая, тамада со стажем, говорит, что эту песню следует «давать контингенту» в строго определенный момент, и главное — точно этот момент отследить. «Чуть раньше, — сетует тамада со стажем, — так все сидят сиднем, переглядываются стыдливо, рюмки в руках крутят. А чуть припоздаешь — ревут белугами, в слезах купаются…», ведь твой первый взгляд и первый плеск весла, все было, только речка унесла. Причем песню эту знают все — и купцы, и простые самарские вагоновожатые.

У каждого есть такое специальное место, что никуда не денешься от, даже в отсутствие свадебных мероприятий с тамадой и других допингов.

Смотришь старые фотографии — раритет, пленка, еще и по краям кокетливо обрезаны специальным ножом. Тебя в полтора года фотографировал дедушка – ты в кримпленовом пальто, рядом пухлый голубь, высокий бордюр и чугунная ограда набережной, напоминающая педаль старинной швейной машины. Ты — невероятно толстый счастливый младенец, щеки из-за спины, на ресницах уляжется спичка, руки держатся параллельно асфальту — слишком короткие и комплекция не позволяет иначе. Дедушка горд ответственностью миссии, за кадром еще есть твой папа – и ему нравится наблюдать, какие одинаковые у его отца и его ребенка уши, брови и общее выражение лица. Рядом голубые елки, среднего еще размера. Молодые липы. Скоро они дадут цвет.

Проходит лет пять, ты хорошенькая кудрявая девочка в коротком клетчатом платье, на голове платочек — от ветра? Но ветер присутствует все равно, срывает цветки липы, ты сидишь на деревянной лавке, зачем-то открыла широко рот, радостно приветствуешь начало лета, пляжный сезон. Или ты мальчик, смешные шорты с грудкой, белые носки, коричневые сандалии, завтра экзамены в музыкальную школу, мама хочет, чтобы ты играл на фортепиано.

Далее фотографий почти что нет, то ты невероятно занята, то считаешь себя нефотогеничной, покрываешься розовыми прыщами и нос ужасно велик, этот нос! Но иногда ты оказываешься в кадре — толстенькая, веселая, в составе компании нескольких подруг мотаешься по набережной, рассматриваешь взрослых красавиц и мечтаешь.

Или ты худой, низкорослый мальчик с нотной папкой, опять же прыщи – еще и на спине; иной раз рискуешь и прогуливаешь сольфеджио, а как тут не прогуляешь, когда музыкальная школа в двадцати сантиметрах от Полевого спуска. На набережной развлекаются дети, а также взрослые. Цветет каштан, Волга разлилась, продают пончики, сахарную вату и мороженое с розочкой из крема. Полная женщина сторожит двух спящих младенцев в ярких колясках, худой мужчина протирает тельняшкой очки и читает последнюю полосу газеты «Советский спорт». Полная женщина доброжелательно улыбается тебе и спрашивает: «Ты, наверное, музыкант, сынок?». Тебе становится совестно, и ты добровольно отрабатываешь пропущенный урок с другой группой, перечисляешь ключевые знаки в диезных тональностях: один диез — фа-диез, два диеза — фа-диез и до-диез и так далее, и мечтаешь.

Мечтаешь деятельно, отправляешься в косметологическую клинику лечить угревую болезнь, подвергаешься унизительным процедурам распаривания, чистки и последующих масок отвратительного запаха. Косметологическая клиника, знаменитая в городе, расположена опять же чуть не на набережной, и черно-белые фотографии деликатно отражают распухшее от манипуляций лицо. Елки подросли, и липы тоже. Через двадцать лет ты авторитетно скажешь детям, что жирная кожа — это огромное благо, она стареет гораздо медленнее, а прыщи скоро пройдут. Дети скорчат по злостной физиономии и окончательно убедятся в твоей невменяемости.

Река великолепно равнодушна к суетным вопросам — и тогда, и сейчас.

Фотографии появляются вновь вместе со студенческим билетом, модной по возможности одеждой, развеселыми приятелями для прогулок и так далее, почему-то приятели неизменно носят с собой фотоаппараты — «я всегда с собой беру видеокамеру». Вы охотно позируете друг другу на каменных оградах, сзади Волга, всюду ветер, растрепанные пряди волос занавешивают половину смеющегося лица, через плечо — модная обширная сумка, рядом – тубус, а вот это яркое пальто ты сшила сама, даже на подкладке, даже карманы прорезные. С ума сойти, сейчас бы не сумела. Или нет, на тебе – сине-зеленая куртка из прорезиненного хлопка, на самом деле это рабочая одежда специалистов компании Grundig, тебе привез товарищ отца, имеющий опыт командировок в зарубежные страны. Ты таскаешь эту куртку ежедневно, даже зимой, уверяя родителей, что не холодно. Холодно, конечно.

Далее пустовато, все течет, все меняется, и совершенно неожиданно — ррраз! — и уже твоя маленькая дочка стоит на том самом высоком бордюре, рядом с пухлым голубем, перебирает короткими ногами в джинсовом комбинезоне, на голове смешные «хвостики». Она уже читает стих про «Нашу Таню», такая умница. Дочка плещется в реке, вы вместе строите песчаные замки в стиле «ампир», а под голубыми елками прочно обосновалась дрессировщица морской свинки, всего за сколько-то рублей свинка вынимает для тебя предсказание судьбы, завернутое в рулончик. «Опасайтесь резких поворотов» — читаешь ты.

Опасаешься резких поворотов, происходит разное, на фотографии и прогулки по водам не хватает времени совершенно, ты и здесь, ты и там, вот мимолетно какой-то ресторан на набережной, дорогое и модное место. Говорят, здесь обедал Путин как-то по приезде, но не факт. Отставляешь большую тарелку, улыбаешься — я на минутку, спускаешься к реке, неловко проваливаешься каблуками в песок. Или нет – снимаешь ботинки, носки, ступаешь босиком, звонит телефон, но наплевать. Вот она, вода. Когда придёшь домой в конце пути, свои ладони в Волгу опусти.

Потом идет всякая жизнь, может быть, твои окна глядят на твою реку, может быть, твоя река интегрирована в обои на твоем компьютере, может быть, ты заводишь традицию каждый хороший день вечером непременно выходить на набережную, садиться за столик кафе и сидеть без дела. Смотреть на людей. Липы постарели, елки тоже, были бы дубы – они бы возмужали, но дубов нет. Каштаны отцвели, но набирают хороший урожай веселых зеленых каштанчиков, вряд ли их можно жарить и поедать, как в Париже, но пусть. Думаешь мало. Обещаешь себе, что никуда не денешься с этого места.

Потому что это такое специально место для тебя. Если ты певец, разумеется, набережной, ее верный поклонник и неутомимый исследователь, каковых в нашем городе много.

10 thoughts on “Была бы большая река”

  1. Согласен! Не ходить на попсовую набережную — это убить в себе гопника. Сочувствую автору, как ее иллюзии разбиваются о пьяные рожи гопоты с металлурга.

    Ответить
    • места надо знать — и уметь абстрагироваться! жаль Вас, если чьи-то рожи заслоняют для Вас красоту мира

      Ответить
      • А вы видели вообще ЭТИ рожи?! от них невозможно абстрагироваться
        Я не спорю, воспоминания детства, юность, все девушки рядом, гусарство и тп.
        Но сейчас? Настоящий конец мира, если вы понимаете, о чем я говорю. Ни одного приличного человека, шлюхи в кабаках и гопота с синими рожами.

        Ответить
  2. Хоть и не выпиваю водки под руководством тамады, а прямо хочется всласть поплакать! Да так. все так, течет река Волга а мне 17 лет!!!

    Ответить
  3. Некоторых певцов и певиц хочется придушить сразу и ты стыдишься своих мыслей, идешь дальше. А там играют джаз молодые ребята, два саксофона и три гитары. Или выступает детская цирковая группа, удивляют своей виртуозностью. А какой воздух ранним утром или, наоборот, поздним вечером! влажный, свежий и такой вкусный. Люблю набережную, хотя без людей там было бы много приятней (или хотя бы без кафе).

    Ответить
  4. Обожаю нашу набережную, готова проводить там целые дни — утром на пляж, днем от лишнего солнца в кафешке. Потом опять на пляж, потом — в кафе посолиднее, и танцевать, я люблю танцевать! Прочитала на одном дыхании и еще раз вспомнила, как люблю нашу набережную.

    Ответить
  5. Кто сидит в самаре и хавает унылое советское говно, тот неудачник. Какая, к чертям, набережная?! Вена, базель, Кёльн и так далее, вот наши места!

    Ответить
  6. Около СКА лет пять назад помню такой случай: на импровизированной сцене пела девушка, татарка? что-то восточное, пела прекрасно! хотелось плакать от красоты ее голоса, и вечера, и большой реки рядом, с ее вечным дыханием. девушке дарили цветы, она краснела, не хотела сначала принимать, пугливо смотрела на своего молодого человека в первых рядах. он кивнул, разрешил, она убежала, молодая, красивая. талантливая, в цветах.

    Ответить

Leave a Comment

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.