О поддержке от мужчин и от нашего государства
Я тоже, кстати, завидовала Наташе. Завидовала как раз в дни нашей общей лучевой терапии, видя, что почти каждый раз на процедуры ее заботливо провожает ее гражданский муж. «Тебя Слава на машине привозит?», — спросила я как-то. И очень удивилась, услышав отрицательный ответ. За время лечения я наслушалась так много рассказов о преданности женщин и о вероломстве мужчин, что было странно осознавать, что Слава берет отгулы и тратит все возможные выходные на то, чтобы доехать вместе со своей женщиной до больницы на маршрутке и на метро. Чтобы просто поддержать ее под локоть, чтобы донести ее сумку, чтобы убедиться, что по дороге она нигде не упадет.
Рассказы женщин о том, что мужья плохие почему-то воспринимались более привычным жизненным фоном.
«Ты знаешь, ему сейчас очень непросто», — кивала Наташа в сторону своего Славы. И я соглашалась, я давно поняла, как трудно тем, кто находится рядом с больными, кто осознает всю тяжесть положения, но при этом не может ничем помочь.
«Нет, ты не понимаешь, — шепотом разъясняла мне она, — он ведь первую жену, от рака умершую, похоронил. Ему много лет понадобилось, чтобы перестать себя корить, а тут я теперь с той же болезнью свалилась».
И я снова смотрю на Славу. А он, сидя у противоположной стены, уловив мой взгляд, всматривается в ответ. Наклоняет тяжелую седую голову, дружелюбно кивает, и бросает еще один взгляд уже исподлобья, поверх очков. «Начальник?», — уточняю я Славино социальное положение? «Нет, просто выглядит так солидно, — довольно улыбается Наталья, — я ему все время говорю, что он как прокурор на выезде. А на деле в цехе он работает на заводе, ничего необычного».
Ничего необычного.
«А рука у тебя уже не болит?», — спрашивает меня Наталья во время нашего очередного дружеского созвона. «Болит», — привычно отвечаю я. После операции у меня стойкая лимфедема второй степени, одна рука больше другой в три раза и врачи говорят, что несмотря на все процедуры, которые я периодически прохожу, в привычное состояние вернуть мою конечность, скорее всего, уже не удастся.
«А у меня рожа была», — сообщает Наташа, и я искренне пугаюсь от этого известия. Рожистое воспаление очень опасно, иногда на фоне других осложнений может и к летальному исходу привести.
Хирург сказал Наташе, что воспаление вызвано занесенной инфекцией. Да, конечно, рожу вызывает стрептококк А, но где подхватила его Наташа мне непонятно. На даче в земле она не копается, маникюр, не доверяя салонам, давно делает себе сама, в школе периодически проходит все положенные медицинские проверки. Впрочем, откуда выплывают и все остальные наши болячки? От ослабленности организма. Это только год назад мы благостно думали, что все наши муки позади, и раз нас выписывают из онкодиспансера, то мы сразу начнем себя чувствовать здоровыми людьми.
«Больно это?» — спрашиваю я. И даже на расстоянии чувствую, как кривится на том конце телефона Наташино лицо.
«Больно, — отвечает она, — есть и спать не могла, все боль перебивала, пока антибиотики наконец не начали действовать и потихоньку воспаление сбивать. Но курс антибиотиков я тогда серьезный пропила. И когда рецидив произошел, то испугалась, что снова придется так же много таблеток пить. Но встретила свою гинекологиню. Очень опытная женщина, много лет родильное отделение у нас возглавляла. Она мне и подсказала народный метод лечения рожи. Обмотать больное место красным сукном. Я так несколько дней с красной шерстяной тряпкой обмотанной вокруг руки и проходила. И днем под одежду обертывала, и ночью с ней же спала. И, вот, хочешь верь, хочешь не верь, антибиотики больше не понадобились. Красная тряпочка и правда помогла».
Я откладываю в своей голове это новое полезное знание. В конце концов, почти половина методов лечения передается больными друг другу из уст в уста. Эдакое народное творчество в свободном выражении. Нет, конечно, от помощи врачей никто из нас не отказывается, но и такие методы знать надо. Мало ли когда пригодится.
Инвалидность, в отличие от многих из нас, Наташа не оформляла. «Я знаю, что это неплохо. Была у меня два года инвалидность, когда ранее грыжу позвоночника мне удаляли. И деньги небольшие выплачивали, и проезд дешевле, и за коммуналку только пятьдесят процентов надо было платить. А почему же я в этом году не стала ВТЭК проходить? — Наташа задумывается, — ты знаешь, скорее всего просто сил у меня уже на это не хватило. Да и потом, я надеюсь, что в этом году мне пенсию по выслуге оформят. Надеюсь, что не откажут».
Я вначале удивляюсь, ведь мы с Наташей одногодки, и до пенсии по возрасту нам еще очень далеко. Но потом соображаю, что у нее уже двадцать шесть лет непрерывного учительского стажа и пенсия ей и правда положена намного раньше остальных.
«Что делать будешь?» — интересуюсь я. «Отдыхать, — моментально отвечает Наталья. Потом на короткий миг задумывается и отвечает уже не так уверенно, — А может, и не отдыхать. Может, это я сейчас просто так вымотана, что ни о чем кроме отдыха и думать не могу. Славка на меня постоянно ругается, что мы должны более активный образ жизни вести, на природу пытается меня вытащить, в парк зовет погулять сходить. А я, знаешь, я в выходные могу только свалиться и спать, спать, спать. Все-таки очень сильно нам подорвали наши организмы этим агрессивным лечением».
