Претендуя на звание города-курорта, Самара обязана иметь не только набережные с плиткой разных цветов и сколько-то километров пляжа, но и другие курортные атрибуты. Например, ботанический сад. И он в Самаре есть! Правда, говорят про него всякое. Любимая реплика – про эксгибиционистов, которых там больше, чем деревьев. У вас не часто возникала возможность подсчитать.
Ботанический сад в Самаре расположен в странном месте – он примыкает одной стороной к перегруженному Московскому шоссе, а другой стороной практически к улице Ново-Садовой, тоже вполне себе перегруженной. Светофоры пищат, автомобили сигналят, визжат тормозами, обругивают друг друга в пробках, пассажиры общественного транспорта плющат носы о стекла и потеют в салоне. Жарко. Черт побери, думаете вы, отлепляя бедро от сиденья из кожзаменителя, я не могу больше ехать никуда, я устал, все. И немедленно сходите на ближайшей остановке, громкоговоритель торгового центра предлагает выиграть тридцать тысяч рублей, вам не нужен выигрыш, вам бы перестать беспокоиться и начать жить.
Забор Ботанического сада весь увит диким виноградом, сплошь, и вы идете вдоль живой стены, помахивающей зелеными пятернями, и вдруг обнаруживаете вход. Тут буксует самая юная мать Самары с тяжелой коляской, в коляске кроме младенца лежит пакет с молочными продуктами. Из пакета нагло вытарчивает горлышко пивной бутылки. Юная мать Самары толкает коляску и хнычет в телефон: «Я думала, это ты мне все смс прислал, а это просто по ошибке сервер…» Юная мать какое-то время слушает, потом бешено трясет головой и кричит: «И не говори мне! И слушать я этого не хочу!» Она швыряет трубку в недра коляски, она сморкается в просторный лист от дикого винограда. Катит дальше.
Вход обустроен добротно, в стиле «сталинский ампир»: колонны, солидные буквы в камне, буквы складываются в заглавие «ботанический сад», и над всем этим синее небо с пухлыми облаками. Как на картинке эти облака, как нарисованы! Асфальтовая дорожка вглубь и вдаль. Много детей в колясках и пешком, много родителей, самая юная мать Самары мгновенно становится одной из, узнать ее можно по горлышку пивной бутылки. Служителей Сада не видно, но они есть. Они были здесь раньше, и установили стенды, знакомящие посетителей с правилами.
«Куда потянулась ты, злая рука? Нельзя здесь сорвать ни травы, ни цветка».
«Здесь приют растений редких многих, не води в наш сад четвероногих».
«Не топчи здесь ни травинки – для прогулок есть тропинки».
Тропинки есть. Четвероногих нет. Скамейки стилизованы под бревна, лежащие на пеньках. Есть и просто пеньки. Деревья, конечно. Много туй. Туи имеют тьму разновидностей, например, туя западная, спиральная. На аккуратно примотанной к стволу табличке можно прочитать, что форма кроны этой туи узко коническая, побеги винтообразные, повернуты так, что напоминают спираль, а хвоя темно-зеленая. В возрасте 10 лет достигает 3-4 метров. Любит солнце, полутень.
Спиралевидная туя растет одиночно. Растет одиночно около сторожки. Сторожка не просто сторожка, где живет лесовичок или егерь какой. В сторожке прорабатывают цели и задачи Ботанического сада. Составляют подробный график цветения жасмина. В Ботаническим саду есть жасмин, он источает сладкий аромат, и местность сразу кажется немного южнее.
Неподалеку от сторожки – пруд. Пруд окружен большими деревьями. На деревьях рукописные объявления. Объявление касается уток. «Не кормите уток! Раскормленные утки не смогут улететь на зимовку в Астрахань. На льду их разорвут собаки». Утки, готовые быть разорванными собаками, стремительно нарезают круги по воде, потом с мерным кряканьем выходят на берег. Раскормленными они не выглядят. Они выглядят стаей. Главная утка отдает сдержанные команды голосом. Остальные, неглавные утки подстраиваются.
Можно пройти дальше, читая сопроводительные листовки на деревьях и кустарниках, можно не читать. Стоять под большим деревом, канадским кленом. Обнаружить компанию платанов. Обнять платан. Усомниться, платан ли это вообще, хотя какая разница для объятий. Друиды считали деревья священными, использовали силу дерева в своих мистических обрядах. Приносили деревьям жертвы: у подножья дуба убивали двух быков.
Тут хорошо человеку оставаться одному. Не совсем молодому человеку, не ровеснику юных матерей и их младенцев, засыпающих в колясках. Человеку, достойно ведущему жизнь труда пятнадцать-двадцать лет. Такой человек имеет право в один из дней без очевидной нужды выпрыгнуть из транспортного средства посреди большого города и шляться по дорожкам Ботанического сада. Лечь в траву. В траве прекрасно. Трава пахнет травой, и немного – водой, так пахло в пионерском лагере, когда время честно разделялось на утро, день, вечер, а не так, чтобы зима, весна, лето. Мохнатые стебли неизвестных растений, узкие листы осоки, осока может порезать пальцы – вспоминаете из детства. Кустарник с пушистыми сережками, это ольха. Сверху – небо. Синее, белое, снова синее.
Юная мать Самары сидит на пеньке, младенец послушно спит, пивная бутылка не тронута, лицо матери умиротворено, солнечные пятна сквозь листья деревьев, кто-то прохожий интересуется, где дендрарий и оранжерея.
И Ботанический сад это не просто вам лес, тут есть дендрарий. Вы не совсем твердо знаете, что такое – дендрарий, когда «дендрарий (от греч. δ?νδρον — дерево),— территория, отведённая под культивацию в открытом грунте древесных растений (деревьев, кустарников, лиан), размещаемых по систематическим, географическим, экологическим, декоративным и другим признакам». А оранжерея работает по графику, с перерывом на обед.
В поисках лиан идете дальше. Раз уж вы здесь, грех не осмотреть лианы. На полпути, или на четверти пути, кто бы знал, вдруг останавливаетесь, и понимаете, что лианы осматривать совершенно не хочется. А хочется снова улечься в траву, вы так давно до этого дня и этого сада не лежали в траве. Трудно даже вспомнить, когда. Ложитесь снова. Закидываете руки за голову. Непосредственно под вами – земля. Непосредственно над вами – небо. Издалека доносится шум от дорог – Московского перегруженного шоссе и улицы Ново-Садовой. Вынимаете руки из-под головы. Раскидываете их широко, чтобы максимально возможной поверхностью тела облокотиться на землю. Таращите глаза вверх, чтобы лучше видеть в небе – где там синее, белое, снова синее. Это прекрасный обман, потому что вы через полчаса встанете и примерно встроетесь в поток автомобилей, и телефон прокурлычет о пропущенных вызовах, и столько еще надо успеть сделать до вечера. Но это прекрасный обман, потому что иногда (идиот!) забываешь, что жить очень хорошо, и надо найти большое дерево и под него лечь, чтобы вспомнить.
