Что такое один день в Москве? Нечто из разряда бесконечно малых величин, упорно стремящихся к бесконечности. Но все-таки бесконечности не получается, раз есть утро и вечер, начало и конец. Ноутбук на одном плече, рюкзак в психоделических узорах – на втором, еще одна сумка в руках и телефон в кармане.
В восемь утра на Казанском вокзале у павильона «Свежий хлеб» двое пожилых мужчин прекратили движение и обсуждают последние новости про сокращение подготовки личного состава для службы в горячих точках. «Четыре месяца! — выкрикивают, — четыре месяца!» К ним подходит по-утреннему нетрезвый гражданин в потертой шинели без погон, но с тусклыми пуговицами. «Отставной полковник российской армии доказал бы вам необходимость этой меры, — говорит он, — если бы вышли в его сложное положение». Получает мятый полтинник. С достоинством благодарит. «Так что скажет отставной полковник?» — спрашивает один из мужчин. «Сейчас приведу его», — обещает гражданин, честно вытаращивая глаза. Если бы не зима, давно бы рассвело. А сейчас даже не понятно, утро ли, вечер, и что надо делать: ложиться спать или идти на работу. Но если ты приехал двухэтажным поездом номер сорок девять, то выбор очевиден.
В половине одиннадцатого утра стою на проходной и внимательно смотрю на красивого, рослого таджика. Таджик одет в стандартную форму ремонтных рабочих. Он тоже смотрит на меня. «Вот, таджик, — думаю, приехал из Душанбе, строит в Москве дома, заборы и другие штуки».
«Вот русская, — думает таджик, — приехала из Самары, вызвали в командировку, семьсот рублей суточные, ее поезд прибыл три часа назад и все это время она провела в кофейне на Покровке, захватив сразу две электрические розетки – под ноутбук и телефон». Впрочем, может быть таджик этого не думает.
Торопливо или не очень мимо идут на работу сотрудники Новой газеты и соседних контор. Небрежно кивают охраннику и прикладывают магнитные карты к турникету. Смотрю на них со смутной завистью. В Москве хорошо, есть Кремль, Патриаршие пруды, ВДНХ, Казанский вокзал и другие члены правительства. Moscow Never Sleeps, и каждый посетитель ГУМа – готовый персонаж для очерка (вот роскошную блондинку в мехах выгуливает господин, придушенный галстуком за тысячу франклинов, вот два юноши в одинаковых желтых штанах держатся за руки, вот монахиня ведет за руку девочку в пальто и капоре, вот двое упитанных казахских ребенка едят пиццу сбарро, обмакивая в кофе).
Выпить кофе! В редакционных коридорах традиционно происходит наиболее интересное.
«Здравствуйте. Можно заказать у вас два рожка для обуви в форме собачек?», «А когда я узнал, что его зовут Нурсултан, то сразу понял, что к чему», «Играл первую партию белыми», «До двадцати трех оставалось две минуты, и я через весь торговый зал несусь к кассе, и на ходу прошу пробить мне четыре бутылки пива».
«Не пойму, чем сайт отличается от блога. И что именно мне надо завести».
«Я точно знаю, что информационная заметка должна отвечать на три вопроса: что, где, когда. — говорит редактор сети собкоров, — а ты вот в прошлый раз писала о коррупции в дорожном строительстве, а начала с того, что в Сызрани есть кремль».
Конечно, это он говорит мне. Кто еще про Сызрань.
Созывается планерка. Собираются все, причастные к фокусу выхода газеты: понедельник-среда-пятница. Сегодня пятница. «что по банкам», сколько-то полос туда, сколько-то сюда, рабочая обстановка, «я предпочел бы, чтобы во время планерки вы не шарились по сети» — «я как раз смотрел последние новости».
В отделе спорта – ничего лишнего, минималистический андеграунд, все как положено в мире допинг-контроля и командных игр. Футбольных мячей и баскетбольных корзин не заметно, но общее впечатление очень бодрящее. Редактор отдела спорта родом из Тольятти и сосед по области, можно вспомнить былое и про тольяттинских бандитов.
Основное мероприятие дня последовательно переносится на всё более позднее время, в обед можно сходить в смешное кафе опять же на Покровке, декорированное портретами голливудских звезд и столиками в виде старинных автомобилей; есть вариант поесть прямо в роллс-ройсе, но стоит ли затеваться. Суп дня — шведский гороховый, интересно, что же в нем шведского, и есть безалкогольная «кровавая мери», что само по себе довольно странно.
Час до отхода поезда, потаповский переулок змеится, до метро недалеко, и серый лед покрывает асфальт, и белый снег уже нет уже бел. Если бы не зима, солнце бы не село еще долго, но в феврале шесть вечера – это опять темное время суток, а значит, день в Москве — все-таки бесконечность. Ноутбук на одном плече, рюкзак в психоделических узорах – на втором, телефон в кармане. Спускаюсь в метро, набитое под завязку прекрасными странными людьми: иногда они тут поют, едят котлеты с черным хлебом, красят ресницы и на пакете у каждого надпись «а я знаю, что ты на меня смотришь».
