Некоторая женщина, Равиля Рафиковна, владела сетью магазинов. В магазинах Равили Рафиковны продавалась бижутерия. Равиля Рафиковна любила свое дело и развивала его – набирала на работу сообразительных сотрудников, обучала их тайнам профессии, расширяла ассортимент. Лично совершала выезды за новым товаром в Италию и другие европейские страны, изучала рынок, и модные тренды.
Сообразительного сотрудника, девочку Селиванову, Равиля Рификовна стала отмечать не сразу. Сразу в Селивановой отмечать было нечего, обычная девочка из небогатой семьи, красотой не блистала, эрудицией и подавно, одевалась скромно; мать её работала на хлебозаводе хлебопеком, отца не было вообще, зато присутствовало несколько братьев среднего школьного возраста. Но далее Селиванова проявила, что называется, себя с самой хорошей и положительной стороны.
Она первой приходила на службу, открывала салон, натирала стеклянные полки специальным средством для пущего блеска, старалась максимально красиво оформить полки и витрины, тщательно следила за отчетностью и умела предложить сомневающемуся покупателю именно то, что он искал и не мог найти. Например, нитку искусственного, но убедительно тяжелого жемчуга длиной полтора метра, чтобы свисала до середины спины и волновала окружающих. Или — шляпную булавку почти с бриллиантом в центре. Больших достоинств была девочка. Равиля Рафиковна умела поощрять своих подчиненных, она назначила Селиванову администратором вновь открывшегося магазина, и дела в этом магазине сразу пошли очень хорошо.
Шуткой-смехом, приближались новогодние праздники и общероссийские каникулы протяженностью одиннадцать дней. Кому каникулы, а кому – основная работа, ведь предновогодний подарочный бум у горожан, особенно горожанок не заканчивается с выступлением президента и последующими ударами часов. Январь – пора вечеринок, а вечеринки и бижутерия неразделимы в сознании многих, поэтому Равиля Рафиковна свои салоны закрывала разве что на один-два дня; она очень рассчитывала на хорошую выручку.
Немного удивила ее девочка Селиванова – зная об особых надеждах своего директора на рождественские продажи, она попросилась в отпуск на неделю. Семейные обстоятельства, сказала она. Должна срочно ехать в такую-то деревню, к престарелой бабушке, чтобы помочь ей в обустройстве теплого клозета. Никак не могу отказать старушке в такой малости, потому что семейные ценности.
Равиля Рафиковна неохотно, но отпустила девочку Селиванову — она была лучшей из ее работниц и заслужила, конечно же, небольшой отпуск, пусть и предпочитает проводить его за организацией санитарных помещений в удаленных поселениях.
Девочка Селиванова должна была появиться на службе восьмого, допустим, января, и ее нетерпеливо ждали коллеги – во-первых, тогда бы выходной день получили они, а во-вторых – просто ждали, Селиванова нравилась коллегам, она считалась не нудной, не жадной и не сплетницей. Но восьмого января она в магазин не пришла — и без всякого предупреждения. Это было удивительно, абсолютно не в её характере, обеспокоенная Равиля Рафиковна позвонила Селивановой по телефону. Трубку не брали долго. Потом Селиванова ответила — несколько сдавленным голосом, но вполне разборчиво. Принесла извинения и сообщила, что у нее обнаружились серьезные проблемы со здоровьем, а именно с сердцем, но завтра она выйдет, обязательно выйдет.
Так и произошло, девочка Селиванова наутро в нужное время открыла магазин, через пять минут уже сновала с баллончиком чистящего средства, энергично орудуя маленькой рыжей тряпкой. Помимо этого она реализовала новую идею декорирования главной витрины – принесла личную бутылку шампанского и два бокала, знаменующие продолжение праздничных мероприятий и настроения даже по окончании общероссийских каникул. Равиля Рафиковна удовлетворилась увиденным, и спросила для порядка, все ли у Селивановой хорошо. Селиванова кивнула несколько раз. И сказала вслух: все очень, очень хорошо. Правда!
Очевидно, это оказалось все-таки ложью, потому что утром следующего дня было обнаружено полное отсутствие на службе не только самой Селивановой, но и выручки за последнее время. Двухсот двадцать тысяч рублей не досчиталась Равиля Рафиковна в надежном огнестойком сейфе «SAFEGUARD» производства Южной Кореи.
Нетвердыми шагами она спустилась в цокольный этаж, приобрела в аптеке флакон корвалола и выпила приблизительно половину. Резко запахло мятным маслом , а Равиля Рафиковна обрела физическую возможность совершить телефонный звонок, чем и воспользовалась. Однако девочка Селиванова трубку не брала. По месту прописки не проживала. Братья вяло вспомнили, что видели её последний раз осенью прошлого года. Или летом. Или не видели вообще. Мать-хлебопек тихо плакала, предчувствуя плохое. Равиля Рафиковна не переставала набирать девочкин номер. Безрезультатно.
Это неудивительно, бодро отреагировал вызванный наряд милиции. Прямо будет она вам отвечать. Она, может быть, уже в какой-нибудь Москве, по Красной площади гуляет, эскимо жрет на палочке.
Наряд милиции любил, по всей видимости, пошутить. Он состоял из одного поджарого милиционера в короткой куртке на меху. Куртка цвет имела синий, а меховой подбой – красный, что выглядело не только стильно, но и вполне литературно. Однако Равиле Рафиковне не было дело до подобных мелочей. Она хотела разыскать гадкую девчонку Селиванову и отнять у нее двести двадцать тысяч рублей. Она так и заявила наряду милиции: найдите мне девчонку!
Так-то оно так, не стал спорить милиционер, поигрывая табельным оружием (ладно, не было оружия, это авторский домысел и творческое переосмысление), вижу, гражданочка, что вы очень заинтересованы в поимке правонарушительницы.
А вы как думаете, дернулась Равиля Рафиковна. Конечно, заинтересована! А еще больше я заинтересована в возвращении суммы денег!
Тогда я вам вот что скажу, милиционер доверительно склонился к небольшому уху Равили Рафиковны, я ведь работаю за двадцать процентов обычно. Но тут сумма небольшая, да и ты какая-то жалкая. Для тебя – сделаю за десять. Процентов, конечно. По рукам?
Равиля Рафиковна, всем сердцем презирающая взятки, не смогла отказаться от этого предложения. Она великолепно верила, что в противном случае наряд милиции не пошевелит и пальцем насчет ее скорбного дела. Ударили по рукам. Точнее, договорились в устной форме. Десять процентов от двухсот двадцати тысяч составили ровно двадцать две тысячи рублей, Равиля Рафиковна вздохнула и вытащила означенную сумму из личного портмоне цвета крови. Наряд милиции ловко скатал купюры в плотный рулончик и поместил во внутренний карман куртки, огладив меховой подбой ладонью.
Вы не пожалеете, сказал он, и быстро вышел. Девочка Селиванова нашлась мгновенно. Через малое время она стояла уже перед Равилей Рафиковной, плакала и рассказывала историю, очень простую, но довольно страшную — про любовь, наркотики и преступление.
В начале зимы девочка Селиванова полюбила, чувство оказалось на редкость взаимным. Возлюбленный ее был прекрасен, кстати о литературе: насчет прекрасных возлюбленных многое написано авторами разных времен, даже Песни песней сложены.
«Возлюбленный мой бел и румян, лучше десяти тысяч других
Голова его — чистое золото; кудри его волнистые, черные, как ворон;
Глаза его — как голуби при потоках вод, купающиеся в молоке, сидящие в довольстве;
Щеки его — цветник ароматный, гряды благовонных растений; губы его — лилии, источают текучую мирру;
Уста его — сладость, и весь он – любезность».
Так бы могла сказать и девочка Селиванова, бледная, большеглазая, зрачки ее были велики, волосы в беспорядке, руками она жестикулировала неумеренно, «ибо крепка, как смерть, любовь». Возлюбленный девочки Селивановой случайно оказался героиновым наркоманом. Девочка Селиванова мечтала спасти его и вернуть к нормальной жизни, но в результате сама начала принимать героин внутривенно, вредная привычка возникла практически мгновенно, а героин внутривенно – это самая дорогая вредная привычка.
Украденную сумму в двести двадцать тысяч девочка Селиванова передала своему прекрасному возлюбленному, он совершил крупную закупку наркотических средств, и все сложилось бы куда более удачно, если бы не наряд милиции, работающий за двадцать процентов, в исключительных случаях – за десять.
Так и закончилась история любви бедной девочки Селивановой, а история ее болезни продолжалась, равно как и история преступления. Суд приговорил ее к одному году лишения свободы условно, учитывая первую судимость, юный возраст, характеристики с места учебы и какие-то факторы еще; украденную сумму она обязана была выплатить потерпевшей в течение двенадцати месяцев, но не выплатила.
Равиля Рафиковна этим серьезно недовольна, но поделать ничего не может, и лишь жалеет двадцати двух тысяч рублей, зряшным образом потраченных на бестолковую взятку наряду милиции.
От незаинтересованных лиц она слышала о якобы тяжело протекающей беременности девочки Селивановой: токсикоз, гестоз, белок в мочи и предэклампсия, что на фоне наркотической зависимости кажется Равиле Рафиковне совершенно закономерным.
Является ли отцом ребенка тот самый изначальный наркоман, Равиля Рафиковна не знает. О судьбе наряда милиции она тоже не осведомлена. А Песнь Песней ей нравится, конечно.
«Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви».
Что это было (что сейчас прочитали мои глаза)?..
Из серии — «Смешались в кучу кони, люди».
Конкретно достало слово «девочка» — перебор, автор!
Это Апрелева как она есть!