Командир корабля и экипаж

Утром нового дня хорошо что-нибудь начинать. Новое дело, новую упаковку кофе (и пить без сахара, наконец) , переустроить эти отношения так, как считаешь нужным ты, надеть новые спорные одежды, вымыть уже окна, напомнить о деньгах и, полностью удалив неудачный файл, сделать все по-другому, чтобы нравилось.

Утром, когда я пришла на первую в жизни работу, мне было самых настоящих восемнадцать лет — без всяких там дамских штучек, да и всяких там дамских штучек я не знала ещё. Папа пристроил меня бортпроводницей. Я очень боялась первого дня труда. Проходя медкомиссию и всякие оформления, насмотрелась на прекрасных настоящих стюардесс, опытных красавиц с профильным образованием: ленинградским техническим летным училищем. Они были слепяще прекрасны в сексуально сидящей форме, с красиво завязанными на гордых шеях шарфиками, украшенными четким логотипом Аэрофлота.

Форму надела и я, понравилась себе очень мало, а то и совсем не понравилась: какая-то упитанная комсомолка-доброволка, белый верх, синий низ, блюэээ. ..И много внимания уделила этому самому шарфу. Завязать его — дело непростое. Не вот там — набросить и того, затянуть петлей. Надо было с неприсущим мне чувством прекрасного выстроить узел и тщательно закрепить его. Да. Провозилась около часа, не преувеличиваю, а может быть, больше. Что-то получилось. Похожее. Но не слишком.

Я появилась в офисе службы проводников, юбка измялась, рубашка запачкалась рукавом об какого-то незнакомца, на подбородке сиял прыщ, и на лбу — тоже сиял, сердце колотилось уже где-то прямо в горле и я его сглатывала периодически. Подержалась немного за шарф. Подошла к круглой прозрачной стойке диспетчера, писклявым голосом доложила о прибытии себя. Диспетчер отметила и указала рукой, где надлежит быть.

Надлежало быть в кругу именно что самых звезд авиаотряда: две дивы, две яркие красавицы в идеально наглаженных формах, стройные бедра в темно-синем, высокие груди в распахнутых отворотах блузок и шарфы, шарфы. Мой тщательно наглаженный бант выглядел просто жалким узлом пионерского галстука.

— А, девочка, — пристально глядя, опознала меня старшая из див, — мне сказали, что какая-то новенькая будет…
— Да уж, — поддержала ее вторая, — ну просто как летать-то рейс? Непонятно, почему все на нас.
— Кто везет, — авторитетно сказала первая, — на том и везут.
— Точно, — вздохнула вторая, привстала с красного служебного диванчика и потянула меня за кончик шарфа, шарф сделал ласковое «шшшшш» и развязался совсем, повиснув унылой голубой тряпкой на шее.
— Ну, пошли, что ли! — скомандовала первая. — Представляю, сколько сейчас на приеме жратвы провозимся… А я поспать полчасика хотела. Ночь не спала, прикинь? С гадом этим…

Рейс был в Ташкент, и полагалась еда. Про гада я вскоре узнала все.

Никуда я с ними не пойду, подумала я. Зарыдаю сейчас, подумала я. Папе пожалуюсь, подумала я. Да и вообще, нафиг мне работать, подумала я. Не работа это, подумала я, сняла шарф, скомкала его в кулаке и пошла за Дивами на летное поле.

Взойдя по трапу в самолетное пахучее нутро, я как-то неожиданно взбодрилась. Приостановилась. Правой рукой намотала на левое запястье шелковую повязку, завязала куцым бантиком (вышло убого), но мне понравилось.

Дивы порассматривали меня со своей высоты красавиц и профессионалов.
— Надо же, — новым голосом сказала первая, — первый раз вижу. Чтоб на руку. А неплохо. Только в лимонад будет лезть, в пассажирские чашки.
— Главное, чтоб не в пилотские, — рассмеялась вторая. И я рассмеялась, наконец, тоже.

К чему это я все. Да к тому, что люблю и уважаю всех, начинающих сегодня, или завтра, или вчера, или всегда страшное новое дело: не работу, так диету, не диету, так любовь, не любовь, так что угодно. Стучащихся головой о дверь, и открывающих ее так же — головой, ни на что более непригодной вроде бы, а пригодной, пригодной.

Leave a Comment

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.