Ехала в поезде, слушала радио. Сначала радио пело песни, потом передало сигналы точного времени, потом заговорило дикторскими голосами и рассказало невероятное. Рассказало невероятное про английскую девушку, у которой английские врачи обнаружили аллергию на воду. Не исключено, что радио называло девушку «британской» и врачей, соответственно, тоже. Проживая большую часть жизнь вдали от Великобритании, неизменно называешь ее Англией, что неверно с точки зрения геополитики.
Так вот, про девушку. С ней все довольно туманно, принимает душ, наносит на все тело специальные средства, очевидно — антигистаминные. В поезде мы находились с попутчиками-узбеками, я спросила их в легком недоумении:
— Или человек состоит на семьдесят процентов из воды, или я ни фига не помню курс природоведения.
— Не без этого, — согласились узбеки.
А потом мы продолжили ехать, но сердце мое было с аллергической девушкой. Вот это и называется — не везет, думала я, когда британские врачи диагностируют у тебя аллергию на воду, которой в тебе из десяти молекул — семь. Хуже этого может быть только обнаруженная британскими врачами аллергия на воздух, хотя если ее обнаружат российские, допустим, специалисты, то это отнюдь не исправит положения.
И я вспомнила историю, очень странную, я бы сказала: смешную, но это слишком жестоко. Пусть будет странная. Работала я как-то в рекламном агентстве, и приближались именины генерального директора. Причем не просто именины, а юбилей. И к этому все готовились по мере возможностей, но не буду отходить от сюжетного стержня. Мы с коллегами долго обсуждали, что будет уместно вручить руководителю, и остановились на огромной корзине с цветами. Кстати, я уже не помню, почему. Любил ли руководитель цветы? Мечтал ли об огромной корзине, заполненной разнообразными растениями и блестящими бантами? Не знаю, но заказ мы оформили, ездили в какие-то теплицы и оранжереи за городом, там было неприятно тепло, пахло мокрой землей и шныряли полуголые красавицы восточного типа, но имелась служба доставки.
И вот в назначенный день все буквально ни минуты не работали, а толпились в разных местах офиса, ожидая доставки подарка. Мы собирались торжественно вручить его, с шутками и прибаутками. Шутки и прибаутки были отрепетированы, женские головы причесаны, мужские плечи расправлены, чулки подтянуты, ботинки начищены — можно начинать.
И пришел курьер. Курьером оказался мальчик лет восемнадцати, очень худой. На нем был тренировочный костюм, кожаная куртка-косуха, вязаная шапочка и кеды советского образца. Мальчик известил о своем появлении беспрерывным чиханьем. Оно слышалось за несколько лестничных пролетов. Когда мальчик достиг нужного этажа (четвертого), он чихнул раз тридцать-тридцать пять. Это было эффектно. Мы, взволнованные сотрудники, сгруппировались на площадке и нервно смеялись. Наверное, все же не были вполне уверены в желании руководителя овладеть огромной цветочной корзиной, увитой лентами.
И вот мальчик, курьер. Возник перед нами и между двумя чихами протянул для подписи какие-то бумаги. Руки его дрожали. Из-под шапочки торчали бедные волосы. Главный бухгалтер привычно начала расписываться во всех указанных местах, курьер сморкался в истерзанный белесый платок и чихал снова.
— Простуда? — сочувственно спросила одна из рекламных агентш, очень красивая девочка с традиционно глуповатым выражением на лице.
— Нет, — высморкнулся курьер, — аллергия, ё.
— Да неужели, — ахнула красивая девочка, — у моей мамы тоже очень-очень сильная аллергия. На мед. Или на пчел. Или на воск в сотах. В общем, ей ничего-ничего нельзя из этого. Последний приступ был невероятно тяжелым. Она просто посинела, просто! А потом покраснела. А потом…
— Ага, — не дослушал курьер, — а у меня на пыльцу, ё, растений. Ё.
— А чего же ты в цветочном магазине-то работаешь, сердечный? — цинично поинтересовался один из компьютерных дизайнеров.
— Так где ж еще работать? — удивился курьер, утирая слезящиеся глаза, — ё.
— Да где угодно, — один из компьютерных дизайнеров вальяжно закурил и прищурился блаженно, — курьером в любом другом месте. Разносчиком пиццы, например.
— Я как-то не думал, — признался курьер, — пиццы, ё.
Покачал головой неодобрительно. Забрал свои квитанции и ушел, бедняга.
А у британской девушки и альтернативы-то нет, если разобраться. Сидит, бедная, избегает всячески воды. Даже не хочу думать, как у нее проходит традиционное пятичасовое чаепитие.
