Чужой, чужой, свой

Достаточно давно сталкивалась по работе с некоторым мужчиной Рудольфом. Его примерно так зовут, примерно Рудольф. Он сначала был сотрудником младшего звена, потом среднего, а потом в компании произошла революция, компания распалась на две неравные части, и Рудольф с честью возглавил меньшую. Сделался начальником. Одновременно с этим он готовился к свадьбе, невеста ожидала младенца, и младенец Рудольфович родился уже месяца через три. Хороший, здоровый мальчик.

Все сложилось хорошо. Начальником Рудольф оказался отличным, выращивал продажи и компетентных сотрудников; заимел возможность улучшить условия жилья, улучшил, прямо-таки идеально, идеально — большая удобная квартира в спокойном центре. Выходные проводили в деревенском доме родителей жены, которые туда вовремя съехали ухаживать за курами и дворовым верным псом. На рождественские каникулы уезжали в теплые страны, на майские праздники — в Европу, классика.

И тут вдруг, на фоне полного великолепия плюс кормление уточек в пруду и зеркальных жирных карпов, жена Рудольфу и говорит, а сама смотрит в сторону: «Черт, блин, хрен, не могу я более обманывать тебя (этого святого человека, цитата), твой ребенок — вовсе не твой ребенок, а моего преподавателя в университете. Понимаешь, у меня были одновременные отношения, какое-то время я сомневалась, но сейчас смотрю — и нос преподавателев, и рот, а уж этот лоб, и еще сросшиеся мочки и квадратный подбородок… Я сделала анализ ДНК, твое отцовство исключено, прости».

И тут у Рудольфа все сделалось мгновенно плохо. Жену он простить не сумел. Затеял бракоразводный процесс. Младенца Рудольфовича прямо отказывался видеть, пусть и понимал, не дурак, что младенец точно не виноват, называет его папой и хочет на ручки.

Все квартиры были разменены, все мосты взорваны, все сучья отпилены, все договоры расторгнуты, все концы сожжены, хоть сожжение концов ещё не по теме, еще впереди. Рудольф зажил одиноко, переводил деньги бывшей жене, не хотел, чтобы его считали жмотом и все такое. А денег становилось все меньше, дела у предприятия шли все хуже, и вот, поди пойми, почему. Люди бежали, мигрировали, новые сотрудники, незнакомые с деталями, проваливали переговоры, прятали глаза и путались в номенклатуре. Вдобавок налоговая инспекция затеяла плановую проверку документации, были выявлены многочисленные нарушения, очень серьезные, чуть не уголовное наказание замаячило перед Рудольфовым потухшим взором, тут уже и подошел тот конец, что в воду или сжечь.

Путем сложных переговоров и сложных перемещений денежных последних потоков Рудольф откупился от уголовного наказания. Сидел в квартире, выходил два раза в неделю за дешевой водкой, колбасой и хлебом, ничего не делал, даже компьютер не включал, даже телевизор не смотрел, а мобильный телефон не видел с осени. Предметно думал о самоубийстве, хотел выбрать максимально безболезненный вариант, например — напиться до смерти, пока не удавалось, каждый раз просыпался зачем-то.

Тут его случайно навестила бывшая жена. Она планировала съездить с младенцем в Турцию, и требовалось нотариально заверенное разрешение от Рудольфа, он ведь официально числился младенцевым отцом. Навестила, пришла в ужас от состояния и квартиры и Рудольфа: такой грязи и запустения видеть жене еще не приходилось. Простыни на кровати были серыми, грязь с них снималась липкими чешуйками, а Рудольф был пьян уже в одиннадцать тридцать утра. «Ну и что, — сказал он невнятно, — а где-то уже полночь и вовсю пьют».

Жена убираться не стала, погрузила Рудольфа в автомобиль и увезла — в деревенский дом, к родителям, дворовому псу и уткам с карпами. Там Рудольфу истопили баню, выпороли веником, сварили суп. Подросший младенец прекрасно рассказывал стихи о мишке на полу и зайке под дождем. Рудольф, чистый и в махровом халате тестя, заплакал.

Проплакал недолго и уже через три месяца вновь служил начальником отдела в крупной компании, прошел по конкурсу и был принят на должность, оклад радовал, условия труда тоже. С бывшей женой они расписываться второй раз не стали, показалось ненужным, но квартиры вновь сложили в одну большую, а младенец заканчивает четвертый класс, хороший, здоровый мальчик.

И теперь мораль, что неожиданно возникла. Даже не мораль, а очередная задача о смысле жизни, получившая в конкретной ситуации ответ. Не существует случайных событий, и все складывается для нас специальным образом, определенным узором, вот и нотариальная доверенность для чужого как бы ребенка в один из дней тебя спасает, становится главной и решает всё.

 

Художник: Алексей Курбатов

3 thoughts on “Чужой, чужой, свой”

  1. ну и стилек…
    аффтару неплохо было бы на уроках русских языков не в дурака шпилить, а поперелистывать классегов…

    Ответить

Leave a Comment

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.