Проснулась в пять утра (пение птиц) от криков во дворе. Мужчина в полосатой майке ломился в подъездную дверь дома напротив. Он кричал:
— Лена, гадюка, ты лучше добром открой! Удушу разом! Череп размозжу!
Немного отбегал, с силой набрасывался на дверь, и снова кричал про череп. Над его головой отворилось окно и женщина сонным, добрым голосом сказала:
— Сашк, ты Лену вчера в деревню отвез. Яйца красить. Куличи печь.
— И детей? — уточнил мужчина.
И детей, — подтвердила женщина.
— А, точно, — вспомнил мужчина и развернулся уходить.
— Сам-то куда, — спросила женщина в окне.
— Да погуляю немного, — ответил мужчина, — такая благодать на улице.
И ушел. Женщина какое-то время еще повисела в окне, а потом вдруг решила его помыть. Я ее прекрасно понимаю. Так вот, иной раз, все вроде бы ничего с окном, а присмотришься – грязь и грязь. Женщина установила на подоконник тазы, разложила тряпки, и к шести ранним часам имела чистейшие стекла. Так начался день.
Вчерашний вечер был пасмурным, но к утру тучи разорвало и расшвыряло по небу, не желающему, однако, голубеть. Несмотря на суровую дату (страстная пятница, тринадцатое), уже к полудню на улицах города можно заметить свадебные процессии. Какие мужественные люди, думаю я, не убоявшиеся божьего гнева и других неприятностей. С любопытством наблюдаю за процессиями, на одном отдельно взятом участке набережной их оказалось сразу три. Возможно, это дружественные процессии, или даже родственные. Например, сеанс одновременного бракосочетания сестер Кранкенхауз, владелиц аптечных киосков в Сызрани, или братьев Радченко, исполнителей шансона.
Свадьбы устроены так: невесты с округлыми мини-букетами в руках, руки в перчатках. Платья кипенно-белые, без лишних оттенков. Невесты сопровождаются свадебными фотографами и операторами видеосъемки. Свадебные фотографы — это особые люди. Главная задача свадебного фотографа из местных — это ошеломить невесту неожиданностью позы. Сегодня одну пару выложили на дикий городской газон, еще слабо поросший травой, а вторую — выставили на парапет набережной. Решетка набережной имеет такое строение: чугун, чугун, потом – бетонная тумба, вот там и расположились порозовевшие от ужаса новобрачные, а как доволен был фотограф, словами и не передать. Он не верил своему счастью и громко командовал:
— Левее! еще левее! радикально левее! Петя, поддержи этого слабака!
Третья пара обошлась приковыванием жениха к невесте – железной цепью. Подружка невесты носилась, и обматывала счастливых молодоженов вокруг разодетых тел, фотограф хотел большей достоверности. А цепь я узнала – такая цепь продается на строительном рынке, неподалеку.
Жених в цепях отпивает из пластикового стаканчика водки, остальные, не прикованные пока женихи слоняются так, в народной гуще, окруженные девушками в нарядах, каблуках, выпрямленных волосах и гелевых ногтях. Девушки улыбаются, много пьют дербентского шампанского и очень хороши. Тут же трутся несвежие друзья жениха и неизвестно чьи дети в перекрученных колготках. Дети либо визжат и обнимают красивых девушек за ноги, либо ухмыляются в камеру свадебного фотографа.
Старшие родственники держатся поодаль, нетерпеливо наблюдая за временем на экранах мобильных телефонов; старшие родственники мечтают об уюте ресторана, кафе, школьной столовой или куда там планируется ехать в дальнейшем. От свадебного фотографа они скрываются за вздрагивающими от предвкушения грядущего пьянства пальцами. Среди старших родственников легко выделить мать невесты: вот, к примеру, та женщина, что пересчитывает в объемистой сумке целые бутылки шампанского, скорее всего и есть — мать невесты.
Она звонит по телефону и громко, взволнованно кричит: «Пашка! Пашка! Скорее довози алкоголя! Всего на полчаса осталось!». Выслушивает ответ, успокаивается. Охотно отвечает на вопросы, даже привлекает к этому делу других гостей:
— Ну а что? Страстная пятница, да перестаньте! Кто сейчас обращает внимание на такие мелочи. Главное – чтобы свадьба веселая, и чтобы всего всем хватило, и выпить, и покушать. Вот и сватья моя скажет!
Сватья поправляет очки в роговой оправе и авторитетно говорит:
— Па-рас-ка-ви-де-кат-ри-а-фобия – так называется боязнь пятницы, тринадцатого. Если верить статистике, больше всего страшатся этого рокового дня в Америке. По данным специалистов, около двадцати миллионов жителей США страдают от этой фобии. Симптомы могут быть разные: от легкой степени тревоги до полного и глубокого отчаяния. Подсчитано, что суеверие жителей США обходится американскому бизнесу более чем в семьсот пятьдесят миллионов долларов.
Мать невесты почтительно молчит. Другие гости из числа красивых девушек дополняют:
— А и правильно, что женятся в страстную! Так оно вернее – для проверки чувств. То есть, если настоящая любовь, то ей не помешают никакие страстные пятницы. А если нет, то и пускай!
Мать невесты не очень согласна с последним утверждением. Она решительно качает головой:
— Нет! У нас в семье уж так заведено – женился, так уж навсегда. Никаких этих ваших проверок чувств. Мы не из таковых, чтобы свои чувства проверять.
— А что плохого-то? – обижаются красивые девушки, — что плохого? Вон, ваша Варька два года с Петькой прожила, и не срослось. Разбежались, и молодцы! Теперь вот она – с Вовкой.
Сватья поправляет очки в роговой оправе и осведомляется:
— Позвольте, как это – два года с Петькой?
— Да какой Петька? – пугается мать невесты, — никакого Петьки. Это девчонки напились уже, эээх, стыдоба, с утра уже лыка не вяжут! Плетут невесть что! Мы тоже молодымы были, но чтобы с утра в стельку – да никогда! Я и имени такого не знаю – Петька.
Сватья, не окончательно удовлетворенная объяснением, отправляется ябедничать гостям на новоприобретенную сноху. Мать невесты в сердцах лично откупоривает бутылку шампанского, и пьет из горла, делая частые перерывы на выдыхание углекислого газа. Дагестанское шампанское богато углекислотой.
Не дожидаясь кровавого и любого другого финала, я потихоньку ретируюсь от свадебных процессий подальше, на низком небе опять собрались тучи, серые и полные то ли дождя, то ли мокрого снега. А что? В страстную пятницу, тринадцатого апреля, вполне может начаться снегопад, или даже выпасть дождь из лягушек, рыб и слез.
На подступах к подъезду обнаруживаю рыдающую женщину в обществе милиционера. Милиционер в форме, дубинка приаттачена к кожаному ремню, а женщина – та самая, что мыла окна на рассвете. Она стоит посреди осколков стекла. Осколков много, в них отражается небо, все в облаках. Легко определить, что разбито то самое, чистое окно.
— Я ему только и сказала, что его жена в деревне! – плачет женщина, — а чего он вернулся, и окна мне переколотил, я и не знаю.
— А вы что же, — милиционер хмурится, — не знали, что он в розыске у нас? Надо интересоваться ориентировками! Шутка ли – вооруженный грабеж…
Женщина рыдает еще горше, и обещает впредь интересоваться ориентировками. Я закрываю дверь подъезда, широко улыбаюсь почтовым ящикам, это улыбка смертника из фильма ужасов, когда он остается наедине со злом и инопланетное чудовище уже тянет к нему свои трубчатые щупальца.
ОГО!!!
Вот это метка! пятница, 13!!