Почему мы остаемся

Контекстная реклама на Яндексе вспыхивает слепяще, далее переливается всеми цветами радуги, в конце сеанса подмигивает ярко-зеленым прямоугольником, предлагая дружелюбно: «Получи свою ГРИН-КАРД сейчас!» В испуге я отворачиваюсь. Я не хочу получать свою ГРИН-КАРД сейчас, пожалуйста, пожалуйста, не надо.

Вот мой товарищ по школе, черноволосый мальчик Д., как-то раз получил свою ГРИН-КАРД, теперь живет в Чикаго и общается со мной на известном социальном сайте. Сообщает милые подробности своей американской жизни: нянька сына — мексиканка, записался на специальные курсы по уничтожению русского акцента, сына назвал Эд, и он, как положено, американец. Я мальчика Д. возвышенно называю «новый ковбой», ему очень подходит. Наши диалоги однотипны и очень забавны, они выглядят примерно так.

Новый ковбой: Здорово, подружка, ты в порядке? Как погодка?

Я (приветливо): Все хорошо, спасибо. На улице снова холодно, но надеемся)))

Нормально так отвечаю вроде бы. А то вот моя приятельница недавно спрашивает у своей соседки: как дела? А та ей отвечает обстоятельно: тахикардия девяносто, артериальное давление сто десять на шестьдесят, немного ломит в висках, приняла половину таблетки пенталгина. Так нет же, мальчик Д. недоволен. Присылает мне ряд глумливых рожиц и больших пальцев, опущенных вниз. Пишет.

Новый ковбой (в гневе): Холодно?! Холодно?! Муа-ха-ха, холодно! У нас уже давно цветут розы, маки и другие растения, а тюльпаны успели даже завянуть!

Я (просто так): Отцвели уж давно хризантемы в саду…

Новый ковбой (распаляясь): Ты по делу отвечай давай! Не увиливай!

Я (пытаясь осознать прочитанное): Что ты имеешь в виду? По какому делу?

Новый ковбой (яростно): Понятно, по какому! Сидишь у себя в «совке», вот и терпишь морозы в мае! В нормальных странах уже давно тепло! Вместо того чтобы стонать, поднималась бы да и ехала в нормальные страны! Нет, в «совке» все будут тупо мерзнуть! Потому что люди такие! Мхом все заросли и лишайником! В «совке» своем сидючи! Никаких политических свобод!

Возможны варианты:

Я (приветливо): Извини, убегаю, надо появиться на работе, руководитель ждет.

Новый ковбой (удовлетворенно): Конечно, убегаешь, конечно, на работе надо появиться, не умеете себя уважать! В свободных странах уже давно нет таких проблем, а в «совке» быдло как стояло на коленях, так и стоит…

Ну вот так он пишет, обильно иллюстрируя текст неприятными картинками и лишними знаками препинания, я сильно расстраиваюсь и не отвечаю ничего.

Хожу по квартире, смотрю в окно, вижу большую реку и немного тот берег. Взволнованно думаю, можно было бы сказать мальчику Д., новому ковбою, что слово «совок» уже сто тысяч лет как не употребляют. Скорее принято говорить «рашка». Тоже, конечно, не идеал. Но хотя бы правильно по сути.

И мы тут в своей «рашке», может быть, и мерзнем в мае, — можно было бы еще пафосно сказать мальчику Д., новому ковбою, — но зато не сбрызнули в сложный момент, не предали Родины. И не получаем денежных компенсаций от тех, кто когда-то сжег в печах миллионы евреев. И что обсуждать климатические условия и коленопреклоненное быдло своего государства я согласна только с его гражданами.

Но ответить так мальчику Д., новому ковбою, будет не совсем честно с моей стороны. Потому что не то чтобы я скрепя сердце оставалась в России, мечтая на самом деле ежедневно ополаскиваться в проливе Гудзон. Или молодым агрономом выходить на Елисейские поля. И вдыхать аромат свободы. Наверное, если бы я действительно хотела чего-нибудь этакого, то разорвала бы свое девичье тело на флаг принимающей стороны и все-таки уехала. Отыскала бы варианты и, потрясая детьми, угрожая мужьям, уже давно мыла душистым шампунем какую-нибудь кривую голландскую улочку. Или гуляла бы по местам Довлатова и Бродского в Нью-Йорке. Или пугала бы французских мулатов милой русской непосредственностью.

Человек, если очень хочет, то научится чему угодно: и надевать кеды с вечерним платьем, и покупать в супермаркете уже сваренную свеклу, и думать на разных иностранных языках, и кипятить воду для чая в кастрюльке, потому как из электронагревательных приборов в Америке есть только кофеварки.

Но человеку так не нравится — приехать куда-то и быть всем чужим. ALIEN, такие знаменитые духи от культового модельера TIERRI MUGLER. Человек хочет быть своим, бродить бесцельно по старой горбатой улице, вдруг встретить знакомую сумасшедшую девочку, подружку по детскому саду, и хохотать с ней, вспоминая фантазии столетней давности на тему брака воспитательницы Галины Ивановны и хромого дворника Михаила.

Человек хочет увидеть в мае сирень, которая непременно зацветет, никуда не денется, такую уже простенькую, выцветшую сирень, бледно-бледно-фиолетовую, и нюхать ее со счастливым и перевернутым лицом, потому что так человек делал и двадцать лет назад, да и тридцать тоже. Причем и куст тот самый. Вылинял изрядно. Ну и хорошо.

Человек хочет говорить своему сыну, например: вот я учился в этой школе, эх, и ненормальный же директор у нас был! Один раз учудил такое, такое!.. А вот в этом сквере я с нянькой гулял. А вот здесь мы первую квартиру снимали. Ужасающая была «хрущовка», насмерть убитая, такая холодная, что спать приходилось в верхней одежде и еще шапке.

Человек хочет увидеть расчерченные на асфальте «классы» и бодро попрыгать на одной ноге, двигая носком плоский камешек, биту. Победно рассмеяться. Даже, может быть, издать свирепый клич. Двойной.

А потом взять и улечься, допустим, на газон. Смотреть в небо. Даже если оно низкое и серое, с газона совершенно точно покажется высоким, а это хорошо и почти как у князя Андрея в Аустерлице.

Просто человек не родился английским мальчиком с серебряной ложкой во рту или американской девочкой с брекетами, и не видит никакой возможности волшебно превратиться в них. Даже по мановению благодетельной ГРИН-КАРД или чего-то еще такого. Человек не кликнет на подмигивающий ярко-зеленый прямоугольник, потому что журнал – «Огонек», поэт – Пушкин, а страна – Россия. Шесть падежей, пять пальцев, четыре фазы полной луны, три цвета светофора, два времени года, одна жизнь.

Автор этого текста – самарская писательница Наталья Апрелева, которая 28 мая 2010 в 18.00 в магазине «Чакона» (ТЦ «Фрегат», Московское шоссе, 15) презентует свой второй роман «У каждого в шкафу».

2 thoughts on “Почему мы остаемся”

  1. » Человек не кликнет на подмигивающий ярко-зеленый прямоугольник, потому что журнал – «Огонек», поэт – Пушкин, а страна – Россия. Шесть падежей, пять пальцев, четыре фазы полной луны, три цвета светофора, два времени года, одна жизнь».
    ————
    А кликнуть, кстати, может и потому, что «одна жизнь».

    Ответить

Leave a Comment

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.