НЕ СТАРЫЙ ПИОНЕР

До того как я стал фотографировать, я служил в органах внутренних дел, занимался дизайном, даже секретарем горкома комcомола успел поработать. За это время очень многое изменилось. Исчез романтизм. Сейчас человеком движет исключительно некая мотивация. Он находится в новом информационном пространстве. Благодаря Интернету всего стало слишком много. Я помню первые выставки в галерее «Коллекционер». Тогда все было просто. Я использовал методику салона отверженных в Париже. Я вешал снаружи яркую фотографию, и заинтересованные люди заходили в галерею. А сейчас почему-то никто не заходит. Только туристы иногда заглядывают. Основный импульс – вернисаж. Кто-то что-то продал, кто-то решил свои вопросы и все. Поэтому в Москве многие галереи перешли на двухнедельный ритм работы.

Само восприятие искусства стало многополярным. Если раньше существовали профессионалы и начинающие салонщики, то сейчас очень сложно разобраться – где художник высокого уровня, а где человек, который просто кому-то подражает. Авторов со своим почерком единицы. Фотографы, которые создают гламурные образы, молятся на Европу. Но даже здесь отсутствуют критерии авторитета. Верхушка мастерства — снимать для календаря Pirelli. Лучшие фотографы. Лучшие модели. Фотографии потрясающего мастерства. Но после того, как 2 года назад снимать календарь поручили настоящему проходимцу в фотографии – Терри Ричардсону, нас всех поставили в неудобное положение. Стало понятным, что теперь можно взять сисястую девчонку, надеть на нее покрышку и лупануть вспышкой в лоб. Притом снять все это можно на простенький фотоаппарат. И этого достаточно. Мне неприятен Терри Ричардсон – похотливый мужичок, косящий под дурачка-любителя. Все поняли, что правила игры сменились. Люди, которые работали в сфере фотографии: стилисты, визажисты, дизайнеры одежды, модели, — осознали, что люди с небольшим достатком тоже хотят хорошо одеваться. Для них существуют свои модельеры и свои журналы. И это оказалось всем выгодным. Пирелли изменил сам себе. Закончился век критериев истины и качества. Всем дали сигнал: делайте что хотите. Сегодня нет авторитетов ни в свадебной, ни в гламурной фотографии. Человек завтра же может купить камеру, а послезавтра снять обложку для какого-нибудь провинциального журнала. И это будет иметь право на существование. У меня есть знакомая в Facebook, которая делает абсолютно китчевые фотографии. Ей хватает наглости давать мне какие-то советы. Это же просто смешно.

Современный человек потерялся. Он судорожно рефлексирует – что хорошо, что плохо, что красиво, что уродливо. Я считаю, что в России одежду стоит продавать look-ами – от головы до ног. Мне тошно смотреть на то, как человек надевает дорогую рубашку вместе с ужасными штанами. Появился еще один интересный тренд – антигламур. Есть замечательные модели Ханни Габи и Агнесс Дейн. Они существуют вне моды и подиума, обладая медийной силой. Они антигламурны. Но как бы не так. Даже в 70-ых я понимал, что красивая молодая девушка не нуждается в дорогих тряпках. Одень ее в «Роберто Кавалли» – она будет похожа на тетку. Появилась эстетика упрощенного отношения к вещам и вместе с этим упрощенная фотография. Потому что все надоело и все приедается. Люди хотят чего-то нового. Это и есть главный критерий. Мягкими нюансами сейчас никого не удивишь. Сегодня люди сознательно идут на медийный скандал. Тот же Терри Ричардсон снялся с Бараком Обамой. Вы не заметили, что на этой фотографии есть некий сексуальный подтекст? Два поднятых вверх пальца – два фаллических символа. Терри потрясающе дальновиден. Он сам является неким брендом. Энди Уорхол каждый раз привносил самого себя в свою же эстетику. Фактически он заявлял: все, к чему я прикасаюсь, – искусство. Сегодня медийная успешность переносится на само произведение.

У меня нет идолов, которым бы я подражал. Я сложившийся автор. Потерять себя элементарно, спрыгнув с дерева, на котором сидишь. Мне интересен возврат фотографии к стилю 60-70-ых. Здесь и Годар, и картины Бертолуччи. Неделю назад я шел по Самарской и увидел необыкновенной красоты пару на итальянском мотороллере. Девушка вылитая Агнесс Дейн. Мы будем сниматься, уже договорились. И как это ни странно, в Самаре есть места похожие на Италию, с удивительной атмосферой внутренних дворов. Я не снимаю для американского Vogue, надо мной никто не стоит. Я абсолютно свободен. Я не подражаю Лашапелю, хотя безумно его уважаю. Мне нравится черно-белая фотография, с ее элегантностью и минимализмом. В фильмах Годара была та самая романтика и наивность, которые сейчас исчезли.

В скором времени я планирую начать работу над большим и очень серьезным городским проектом. Пока у меня нет генерального спонсора, проект очень дорогой. Будут задействованы целые кварталы, придется привлекать по 300 человек. Мне хочется оставить некий след. Я не считаю себя диким патриотом, но желание что-то сделать для нашего города в последнее время возникает все чаще и чаще. Мне уже не так интересно снимать девчонок. Хочется сделать что-то настоящее и масштабное — показать то, как я вижу наш город. Очень многое исчезает, постепенно уходит — город меняет свой исторический облик. Недавно я специально совершил пешую прогулку по старой Самаре, прогулялся по дворикам. Уникальная атмосфера — привязанные рукомойнички, какие-то непонятные приспособления. А что мы видим сейчас? Неказистые кварталы, огромные каменные мешки — если у кого-то сняли магнитолу, то все об этом знают. Это совсем другая жизнь — каждый сидит в своей норе, лишь изредка высовывая нос. Самара всегда была другой. Недавно к нам приезжала с лекцией дизайнер, которая до этого работала с Ив Сен-Лораном. Меня попросили показать ей Самару. Она выбрала не банальный поход по музеям, ей было интересно посмотреть на наш город изнутри.

Я показал ей наши дворики, замечательную церковь на Чапаевской, о которой знает не каждый самарец. И она была потрясена. Любой бизнесмен на майбахе остановится и скажет: «Снесите все к чертям, мы здесь забабахаем крутое здание с кондиционером».

А я против кондиционеров на фасадах — никто не думает о том, что выходит нанаружу. Избы с наличниками, маленькие огородики c крохотными заборчиками — эта Самара исчезает. И для меня именно эта тема является самой важной — связь с землей, которую мы потеряли. Современный житель лишен своего куска земли, который он может пропитать своей душой. Безусловно, о знаковых местах я тоже не забуду — вокзал, Драматический театр, Театр оперы и балета… У меня есть административный ресурс — каждый год я отсматриваю работы молодых дизайнеров с «Поволжских сезонов», за ночь я могу собрать две тысячи моделей. И меня знают в городе. Если не я, то кто будет заниматься подобным проектом?

1 thought on “НЕ СТАРЫЙ ПИОНЕР”

Leave a Comment

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.