День психически здорового человека отмечается ежегодно 10 октября.
Раз уж мы раз заговорили о психическом здоровье, уместным будет вспомнить последний случай, когда меня выгоняли из ночного клуба. Не то чтобы этих случаев множилась веселая вереница, но об одном я уже многократно упоминала, и это был не самый интересный вариант из допустимых – майка с принтом «Я – говорящая пуля Курта Кобейна», штаны в цветочек, старинные резиновые вьетнамки на голых ногах, не пустили в ресторан с террасой и черт-те чем, а в ресторан я шла по делу, описать пафосное мероприятие с шоколадом. Что такое пафосное мероприятие с шоколадом: из разных мест заведения бьют шоколадные горячие струи, в них следует окунать кусочки чего угодно на шпажках, глядя вокруг взором смелым и чуть печальным; а если ты ничего такого не делаешь, то полный неудачник и жизнь твоя не стоит ломаного гроша.
Представьте: надлежащий по статусу сумрак, у барных стоек громоздятся девушки на выданье, их пятки отполированы пемзой, их улыбки в меру широки; коктейль куба-либре стоит триста пятьдесят рублей, и это еще самый недорогой и самый доступный коктейль. Среди девушек царила жесткая конкуренция и властвовала главная девушка во всем прозрачном, и я видела, как она довольно грубо прогнала одну товарку в сортир, где надавала ей пинков и учила правилам поведения. Главный недостаток товарки заключался в следующем: она нагло подсела за столик к олигархам из местных и имела неосторожность смеяться, стрелять глазами и съесть из их рук паштет на крутоне. «Это мой угол», – шипела бандерша, и ее прозрачные одежды взлетали сами по себе, добавляя происходящему ужаса. Я и всегда-то знала, что шустрить состоятельных женихов – занятие небезопасное для жизни, а тогда буквально увидела, какие именно опасности подстерегают.
Так что в ресторан я, конечно, попала – в конечном итоге подруга меня протащила внутрь через кухню, где я сполна хлебнула унижений – какая-то средней полноты кухонная работница гаркнула мне в ухо: «Танька! Твоя селедка сама себя не разделает!» На протяженных и сияющих столах пищали устрицы, багровела говядина, не удивлюсь, если мраморных сортов для особо буржуазных стейков. Олигархи предпочитают стейки. Около гигантской мойки стоял повар поразительной красоты, он оценил дебют цветастых штанов и скривил пренебрежительно рот.
Я тогда в расстройстве даже не успела задуматься о судьбе настоящей Таньки, селедочной укротительницы, тоже, очевидно, поклонницы группы «Нирвана». И вот прошел приблизительно год. И мы с коллегой как-то прогуливались по улицам города и маршрут случайно пролег мимо недавно открытого бара, модного места. Вы знаете, как это происходит: открывается нечто в центре города и тут же обрастает приличествующими легендами и слухами. Будто бы тут в подвале расквартирован оркестр под управлением Поля Мориа, и что этот оркестр появляется строго в три часа ночи и исполняет одну композицию, всегда одну. Вчера, например, грянули Czardas, запели скрипки, завизжали трубы, и все присутствующие мигом затанцевали на барных стойках, и безо всяких пилонов дамы сбрасывали лишние одежды и веером пот.
И вот этот бар. Расположен в старинном доме. У дверей встречают охранники. Двое. Один по виду воин-интернационалист с непредсказуемым прошлым, полным ручных афганских орлов, убитых моджахедов и горных эдельвейсов. Второй вполне мог бы оказаться сыном первого, но определенно им не был, так как называли они друг друга: «слышь, ты» и «офигеть, чо».
Молодой «слышь, ты» заступил дорогу нам коллегой. Он сказал: «Бросьте, а?
У нас дресс-код. Фейсконтроль. Все дела. А вы в дырявых этих. Как их».
«Джинсах», – сказали мы с коллегой.
«Вот именно», – сказал охранник.
Подумал и добавил непонятно: «Не берите грех на душу». Будто бы мы с коллегой искушали охранника. Добавил и стал нас отодвигать с коллегой. Просто руками отодвигать, как славянский шкаф.
Старший охранник с балканским именем «офигеть, чо» кивал в стороне. Он не считал для себя уместным общение с такой малоинтересной для практики мелочёвкой: двое каких-то, в рваных джинсах и майках. Никакого профессионального роста.
Мне сделалось обидно. Мало того что меня передвигают, как мебель, так еще и младший по званию. «Эй, охрана! – непочтительно сказала я. – Желаю пить и веселиться! Поясните, почему лишаете меня такой возможности. Мои джинсы не просто дырявы. Эти дырки – концепт. Руины современного искусства на умеренно-черноземистой самарской почве. На каком основании вы препятствуете моему проникновению в общество коктейлей черный русский?»
Коллега стоял удивленный. Наверное, пытался уяснить концепт моих рваных джинсов, а заодно и своих. Охранник с моджахедовским прошлым улыбнулся. При этом улыбка жила совершенно отдельно от него, будто бы он надел ее поносить, как надевают маску с дед-морозовским носом.
«Тебе лучше не знать, – охранник длил улыбку, – моих оснований». И он как-то так повел бровью, что на барной лестнице сделалось много темнее.
Это невозможно объяснить, но я, еще минуту назад готовая биться с охраной, защищая свои ущемленные права гражданина, внезапно замолчала и закрыла рот. Для верности еще одной рукой зажала его, а другой уволакивала коллегу прочь. Прочь, на милые улицы, где прогнивший асфальт, большие деревья и покой.
«А мы что, – говорила я уже с улицы, – мы ничего». Коллега смотрел в недоумении. «Ты зря, – сетовал он, – мы его почти сделали!»
«Куда там, сделали», – про себя возражала я, радостная, что вовремя унесла ноги. Так мы остались совершенно без Поля Мориа. Зато при всем остальном.
Сейчас закончила рассказ с мыслью о том, как я все это хотела связать с психическим-то здоровьем? Очевидно, что остатки здравомыслия иной раз побеждают, даже при наличии дырявых джинсов и маек-алкоголичек. А если вам этот вывод не нравится, так организуйте свой, но спокойнее, пожалуйста, спокойнее.
