Пока народ беден, важнейшим из искусств для нас являются кино и цирк. Неизвестно, достаточно ли богата самарская публика, чтобы любить театр, но она его любит. В театре ведь можно любить разные вещи, можно вешалку, можно буфет, можно благородство кулис или темноту оркестровых ям. Можно стать поклонником определенного артиста, посещать каждый его спектакль, кидать на сцену тяжелые букеты. Можно влюбиться в актрису, писать ей письма, дарить бриллианты. Можно восхищаться мастерством режиссера и сказать себе: мой театр – это он.
Петр Львович Монастырский подъезжает за пятнадцать минут до начала собственного творческого вечера. Отечественный автомобиль «Волга» мягко тормозит непосредственно у парадного подъезда Актерского дома, Вилоновская, двадцать четыре. Самарская публика у входа сдержанно вздыхает. Монастырскому помогают выйти из машины, поддерживают за локоть. Петр Львович элегантен в костюме цвета яичной скорлупы и бледно-фиалковой рубашке. В поддержке он если и нуждается, то мало. Поднимается на второй этаж, пожимает протянутые руки, кого-то приветствует поцелуем, взрослую женщину в длинном серебристом плаще треплет по щеке, она краснеет от удовольствия.
Идет через фойе, проходит на сцену. Там приготовлено кресло, низкий стол, сзади – торшер. Закреплен микрофон, Монастырский трогает его мизинцем, откашливается, здоровается. Приветствует давних знакомцев и вновь присоединившихся.
«В Куйбышеве я начал работать с пятьдесят пятого года. Здесь были прекрасные артисты, но не было театра…»
Микрофон немного фонит, недостаток исправляют. Зал полон, стоят в проходах и на лестницах. Публика смотрит на Монастырского. Монастырский смотрит на публику. Очков на нем нет, так что вполне вероятно, что он видит всех. Академичных дам с голубыми сединами, юбками из твида, прямыми спинами, сияющими глазами – сухих, умных, несдающихся. Красивую журналистку с микрофоном, телеоператора в джинсовом жилете и при громоздкой камере. Пожилую женщину с носом-уточкой в мальчиковых ботинках на босу ногу, она немилосердно шуршит пакетом, кудрявая девочка лет двенадцати рядом шепчет: «Теть Оль, тише!» Студенты Академии культуры перебрасываются шутками и записками, бумажный комок попадает в белокурую голову девушки с проколотым пупком. Миниатюрный колокольчик содрогается от ее неслышного смеха: все, началось, надо включить специальный режим «без звука», а вибрации можно оставить.
«Что зритель желает получить, приходя в театр? – произносит Монастырский в отлаженный микрофон. – Он желает получить Искусство. То есть, отдавая свои сто, триста, пятьсот рублей, он имеет право выйти после спектакля другим человеком! Только такие постановки и имеют право на существование… Сейчас в Самарской области одиннадцать театров, но вот спроси зрителя, что происходило на сцене? И он ответит: а-а-а, не знаю, посмотрел, и ладно…»
Вспоминает знаменитые очереди в кассы Драматического театра времен расцвета, как-то зимой выходил из здания последним
(так и положено режиссеру), аккуратно одетый мужчина жег костер, грел над пламенем руки, подбрасывал дощечку за дощечкой. Отвечал, что «держит очередь», обещал сотрудникам по работе.
Монастырский спрашивает самарскую публику, не будет ли она возражать против его излюбленного формата встречи – вопросов и ответов. Публика не возражает, задает первый вопрос: что позволило Петру Львовичу превратить Куйбышевский драматический театр в один из лучших в стране, какие особые режиссерские принципы. Петр Львович вопросу не удивляется, отвечает по пунктам: первое – хорошие пьесы, второе – хорошие роли для хороших актеров, сложные роли… Несколько перебивает сам себя, говорит неожиданно: «Но дело в том, что Куйбышевский драматический театр и не был лучшим… Он был немного, совсем немного – другим, и именно вот эта инаковость и позволяла, собственно… ему считаться лучшим….»
Встает, ходит по сцене, просит разрешения у дам снять пиджак. Помещает пиджак на спинку кресла. Вспоминает актера Георгия Александровича Шебуева, которого называет с любовью: «прелестный обманщик». Особенно любил Шебуев рассказывать о своей дружбе с Шаляпиным – мол, были на короткой ноге, я ему – Федя! Он мне – Жорж! Монастырским был поставлен «капустник», включающий в себя сцену «Воспоминания Шаляпина». Отыскали для исполнителя роли певца богатую лисью шубу, какие-то бархатные штаны, общее великолепие. Садится он за стол, шубу кидает небрежно на пол, и произносит знаменитым басом: «Шебуев? Шебуев? Такого не помню…»
Все, конец сцены.
Публика хохотала тогда, хохочет и теперь. Тщедушного телосложения пожилой мужчина в голубой тенниске не по сезону и в старомодных брюках, видавших виды, смеется до слез и приговаривает: «Ну, Петр, ну дает!..»
Медленно гаснет свет, на большом экране за спиной Монастырского демонстрируется эпизод «Усвятских шлемоносцев», спектакля по пьесе Евгения Носова, одной из самых знаменитых постановок Петра Монастырского.
Традиционно режиссер отвечает на вопрос о своих женах-актрисах — Людмила Грязнова, Наталья Радолицкая, красавицы, яркие дарования, опять гаснет свет, и можно посмотреть на Наталью Радолицкую в спектакле «Зыковы».
Следом публика удивляется, отчего сейчас театральными режиссерами практически не ставятся пьесы Горького. Монастырский пожимает плечами и предполагает, что это происходит из-за того, что для некоторых Горький – это всего лишь «Песнь о Буревестнике».
Женщина с внешностью преподавательницы университета берет микрофон и хорошо поставленным голосом спрашивает, посещает ли Петр Львович в настоящее время Драматический театр, смотрел ли, к примеру, спектакль «Наша кухня», и какие впечатления этот спектакль оставил.
Петр Львович говорит, что «Нашу кухню» видел. «Я сам всегда перед любой постановкой задавал себе вопросы: а зачем? Что даст зрителю этот спектакль? Чему научит? Какие мысли, какие идеи появятся в его голове? «Кухню» сделали этаким веселеньким представлением. Какой-то набор сцен, в разное время поставленных в разных театрах страны… И потом — ничего веселого в коммуналках нет. Есть одна боль, терпение и боль, уважение к людям, прошедшим через все это… Если уж затрагивать эту тему, то почему бы не взять «Зойкину квартиру»?..»
Женщина с внешностью преподавательницы университета ответом немного не удовлетворена и просит уточнить одним словом, понравился мэтру спектакль или нет.
Монастырский встает, делает несколько шагов по сцене ей навстречу, говорит: «А я не могу ответить одним словом на вопрос, к примеру, нравится мне сырая свинина, или нет. Потому что я не приучен оценивать вкусовые качества сырого продукта…»
«И мне тоже не понравился», — женщина с внешностью преподавательницы университета удовлетворенно садится на место, Монастырский тоже занимает свое.
Рассказывает о том, что предпочтений в жанрах – комедия или драма – у него нет и никогда не было. «Как я люблю ставить комедии! Как я люблю ставить драмы!..»
Возвращается к воспоминаниям об актерах. Вера Ершова, Юрий Демич, Владимир Борисов, Ольга Шебуева… Людмила Грязнова, ее колоссальный успех в «Варшавской мелодии»… Давнишняя постановка «Ханумы», еще в сопровождении оркестра… «Гамлет» семьдесят третьего года выпуска с юным Демичем в главной роли, это был риск, но хороший режиссер должен рисковать… «Золотая карета», «Ревизор», «Чайка», «Ричард III», «Левша», «Старомодная комедия», «Шестой этаж», «Волки и овцы», «Васса Железнова», «Варвары»… С равным успехом удавалось ставить и русскую, и зарубежную классику, современные пьесы, пьесы на «злобу дня»…
Петр Львович Монастырский сорок лет был режиссёром и руководителем Куйбышевского драматического театра, при нем театр приобрел звание Академического и мировую славу. Театральному делу посвятил семьдесят пять лет. В 2005 году получил звание «Почетный гражданин Самарской области» — за особые заслуги в развитии театрального искусства и становлении самарской театрально-педагогической школы. Кроме того, он еще и почетный гражданин польской Познани.
Петр Львович Монастырский — автор одиннадцати книг: «Жил-был театр», «От первого лица», «Моя Галатея», «Режиссёр и режиссура», «Жизнь нон-стоп» и других. Лауреат Государственных премий СССР и РСФСР. Награждён орденами Трудового Красного Знамени, «Гриф Поморский», медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» IV степени.
Вновь надевает пиджак, отпивает воды из невысокого стакана. Продолжает рассказ. «Актерскому мастерству научить невозможно, но возможно позволить сформироваться личности актера, развиться его таланту…»
Хороший артист – это посредник между драматургом и зрителем. И даже иногда между зрителем и его мечтой.
Бледная женщина с красивым тонким лицом держит в руках книгу. Петр Монастырский, «Где вы, мастера культуры?» написано на густо-фиолетовой обложке, продавались в фойе. Женщина прикрыла глаза, склонила голову, поглаживает переплет мизинцем.
В середине семидесятых Маршалл Маклюэн, канадский философ, тоже написал книгу. Она называлась «Понимание медиа» и стала одним из первых исследований в области средств массовой информации. В середине семидесятых имелось в виду телевидение, радио и газеты. Основная идея заключалась в том, что средство массовой информации влияет на общество не содержанием (контентом), а самим фактом своего существования. Тогда же Маклюэн сформулировал свое знаменитого высказывание: «The Medium is the Message» – «средство передачи сообщения само является сообщением», «посланник и есть сообщение», «форма и есть содержание», продолжать можно долго.
Актер – есть спектакль, режиссер – есть театр, мечта – есть ее воплощение.
Наверное, об этом думает бледная женщина с красивым тонким лицом, гладит обложку мизинцем, не открывает глаз.
4 октября в Филармонии пройдет праздничный концерт,
посвященный 95-летию Петра Монастырского и 75-летию его творческой деятельности.
Cпасибо автору, прочитала и осталось ощущение, что сидела на соседнем кресле в зрительном зале.
Даже удивительно.
Совершенно роскошный текст :)
Чудный слог!
Чудесный автор!!
Чудны дела твои, Господи!!!
И правда, чудны дела Его, Клаус.
На редкость точно и интеллигентно передана атмосфера и встречи, и впечатлений от общения с великолепным режиссером. Большое спасибо.
Ему 95 лет?!!!
Чудесная статья,обожаю автора Н.Апрелеву.Так тонко и изящно раскрыть все(ну или почти все)грани таланта Монастрыского..
Отлично написано, жаль только, не рассказано о деятельности П.Л. Монастырского сегодня. Он же сотрудничает с театром Колесо, или уже нет?
Огромное спасибо за статью!!!Он мой любимый педагог по режиссуре 1972-1976 год в Куйбышевском институте культуры.
светлая память