В эту пятницу россияне побили бразильцев на боях без правил в городе Сочи.
Присутствовал глава нашего правительства – он такое не пропускает.
А еще там был глава «Росатома» Кириенко – все время забываю, что у него третий дан по айкидо. Все СМИ, захлебываясь, нам об этом поведали, а я потом подумал, как все-таки хорошо, что наши главы увлекаются различными единоборствами, и было бы, наверное, гораздо хуже, если б они страстно привязались бы, например, к игре в покер – так бы и молотили бы все ночи напролет. А тут – только побили бразильцев и все разъехались по домам, где и взялись опять за свой нелегкий труд – чудеса, в общем.
Но на этом чудеса не закончились: скоро юные поклонницы премьера и президента проедут на велосипедах-тандемах от Кремля и до Дома Правительства – вот, ведь, страна, а? Не умрешь от скуки.
***
О пире. Пир и чума крепко связаны. Где пир, там и чума. То есть едят чиновники икру ложками, значит, наступило такое время года, которое называется чума.
О посохе. Ведешь народ, стало быть, в руках должен быть посох. Нет посоха – нет народа. Появился посох – жди народ. По-моему, так.
О детях прокаженных чиновников. Дети, дети, детки – там они, там. Подальше от лепрозория. Знаете ли вы, что такое лепрозорий? Это не болезнь и не территория для прокаженных. Это закрытое саморегулирующееся сообщество. Это корни. Качают. Корни здесь – детки там. Ну, что ж, это разумно.
О ковре. С некоторых пор, как увижу ковер, там и хочется под него заглянуть – нет ли там борьбы. Если есть ковер, то должна быть борьба.
О делах славных. Это с какой стороны посмотреть. С одной стороны – грабеж, с другой – начало славных дел. Слава, она же попозже приходит.
О возбуждении нравственности в народе. Мне скажут, что возбуждение и нравственность – штуки несовместимые. А я скажу, что механизм возбуждения чего-либо всегда одинаков.
Вот и все, что я хотел сказать о возбуждении нравственности в народе.
О памяти униженных и оскорбленных. Самое неприятное – у униженных и оскорбленных сохраняется память. Но это только в том случае, если они владеют речью. А если они не владеют речью, то сформулировать ничего не могут. Даже для собственной памяти. У них тогда все сиюминутное. Сиюминутное не страшно.
О рубище. Оно полезно. Взял, одел и поехал на Селигер.
***
Никита Сергеич опять заговорил о Столыпине, о жестокости его реформ как насущной необходимости и о просвещенном консерватизме.Чувствую, конец света не за горами.
Трогательно – это когда трогает. Раз в неделю примерно. На этой неделе тронуло то, что Дмитрий Анатольевич озаботились здоровьем нации – медицина и все такое прочее. Просто нет сил сдержать слезы умиления – так до сих пор и текут, никаких речей не получается, одни всхлипывания.
А Владим Владимыч-то у нас каков, а? Просто орел! Он сказал, что Америка (США то есть) паразитирует на мировой экономике.
А те обиделись и ему в ответ: от миллиардера и диктатора слышим. Хорошо, что он не назвал США, убийцей и главным коррупционером – тут такое бы началось.
Меня снова позвали в партию. Не будем говорить, в какую, чтоб не спугнуть остальные партии, в которые меня могут позвать.
Не то чтобы мне нравятся эти призывы, просто я люблю ту игру мысли, что вызывают во мне они. Для тех же читателей, что пока еще не зовут меня в партию, сообщаю, что слово «партия», согласно древним китайским воззрениям, это собрание темных – людей корыстных, эгоистичных, с гнусными, преступными мыслями. Обозначается слово «партия» двумя иероглифами, означающими: «любят темное».
Народ! Ну, не люблю я темное. Так что нам туда никак нельзя.
Видимо, поэтому до сих пор нет партии порядочных людей – они тоже не любят темное.
То есть порядочным не нужна партия. У них нет мыслей, которые следует скрывать.
Ах, мадам Россия, как же я вас люблю!
Все время тянет вас голубить, заглянуть вам под капот в надежде на ответные влечения.
Под капот – в смысле домашней женской одежды свободного покроя, конечно, а не какой-нибудь там тривиальной крышки – под него, где тепло и уютно. Ах! Не устроить ли нам расчесывание усов? А, быть может, нам пора, пора…
Меня все время тянет прикоснуться к настоящей политике, провести пальцами по ее коже, попробовать ее на упругость. То есть, на отзывчивость и в тоже время на податливость. Это так же замечательно, как и испытание кожи женщины, почему-то мне видится, на колене. Белое, атласное колено.Все тянет проверить, такое ли оно атласное, а заодно и белое.
Хочу, чтоб наш президент еще раз обратится к Федеральному собранию. Каждым своим обращением он рассеивает тьму.
Это как лампочку включить в старом сарае – вдруг отыщется та вещь, которую так долго искал, и она сразу же все изменит. Просто немедленно все – коррупцию, ЖКХ, дороги, инвестиции, чиновников, воровство, распил, откаты, счета в швейцарских банках, езду по встречным полосам, мигалки, феодализм – все. Жду.
Обращение к прослушивающим меня организациям.
«Ребята! Думаю, что я давно уже выжил из ума. То есть вы записываете все, что говорит городской сумасшедший.
Вы столько денег тратите зря, что это просто ужас. Все, что я говорю в телефон, можно же прочитать. Я же пишу. У меня ничего не пропадает.
Ни одно слово. Так что снимайте меня с прослушки. Ну, ей Богу, бесполезное дело.
У «Единой России» есть «черные списки». Это мне один знакомый рассказал, близкий к этой нашей правильной партии.
Что такое «черные списки»? Ну, это если ты сказал чего-то когда-то, и тебя внесли в эти списки, чтоб потом случайно не назначить куда-нибудь или чтоб не выбрали тебя во что-нибудь. На руководящие должности.
Я сразу же поинтересовался, нет ли в этих списках меня. Он сказал, что не знает. А я ему сказал, что если он узнает и меня там нет, то нельзя войти в эти списки совершенно добровольно?
И он мне обещал проверить и чуть чего — включить.
