— А ты тоже думал в детстве, — спрашиваю я журналиста Н., — что Слава КПСС — это имя и фамилия?
Мы стоим на набережной, спустились к самой воде, раннее утро, желтая полоса песка, аккуратные волны, приятная глазу рябь и нежаркое еще солнце. Мы ожидаем дня физкультурника, который будет то ли сегодня, то ли в субботу, но следует осветить в СМИ.
— Конечно, нет, — отвечает с негодованием журналист Н., старательно отводя глаза. По всему видно, что он так думал в детстве. Но не хочет признаваться.
Поворачиваюсь к журналистке К. , девушке на выданье, она придирчиво рассматривает бутылку колы и надеется, что я не обращусь к ней. Но я обращаюсь:
— А ты? — цинично уточняю я, — считала, что Слава КПСС — имя и фамилия?
— Упаси Господи, — мгновенно откликается девушка на выданье К., бутылка колы трепещет в ее неверных руках, — я еще тогда даже не родилась. Когда все это самое было, про КПСС.
— Ну да, не родилась! — недоверчиво улыбается журналист Н., — очень даже ты родилась.
— Но читать еще не умела! — находчиво объясняет девушка на выданье К.
— А вот еще одна девочка, моя однокашница, Марина, без устали доказывала, что ее правильное имя — Морина, от слова м-о-о-о-о-ре. Настаивала, чтобы ее так и называли, четко выделяя голосом звук «о». Положила буквально на это всю жизнь. Ее считали сумасшедшей. Но спустя годы она случайно в самолете познакомилась с каким-то ирландцем, оказалось, что его почтенную покойную матушку звали Морин, чисто по-ирландски. И он немедленно полюбил мою однокашницу всей душой, они женились, родили рыжего мальчика, сейчас вот купили замок в Англии.
— А почему в Англии, — лениво спрашивает журналист Н., — а не в Ирландии? Он террорист? В бегах? Экстремист из ИРА и маскируется под рядового обывателя?
Мы с девушкой на выданье К. переглядываемся и закатываем глаза. Про партию ИРА мы не очень в курсе. Зато снимаем обувь, песок еще не раскаленный, приятный такой песок.
— Это что, — говорит девушка на выданье К., — а вот у меня подруга родила девочку. Хорошая девочка, назвали Леночка. А моя подруга ее называет Александра, потому что ей во время родов являлся призрак Александры Федоровны, последней русской императрицы, и поддерживал морально.
— Классический случай, — соглашаюсь я, — ребенка с двумя именами. До пяти лет я жила с родителями, бабушкой и дядькой в коммунальной квартире. У соседей родился ребенок, чудесная малютка. Назвали Машенька, Мария. В честь там кого-то, престарелого, родственного. Примерно через год отец семейства за ужином удивленно спросил, какого, собственно, черта его дочь называют Машей. Она Наталья, твердо сказал отец и подтвердил это документально. Он был большим противником споров в семье, и просто зарегистрировал ребенка выбранным лично именем.
— А я как-то, — оживляется журналист Н., — работал в одной компании, такая была — провайдер интернета. И вот приходит как-то чувак, не сказать придурок — но очень похож. И он забыл, с кем именно из работниц беседовал по телефону. Не помню, говорит. Стали вспоминать. Имя, спрашиваю его, имя хотя бы приблизительно? Чувак думал-думал, потом – вспомнил. Ну, все радуются. Он тоже. Счастливый такой, улыбается во весь рот: точно не скажу, но это редкое имя. Мы просто реально упали. На самом деле, в тот день работали четыре девушки: Каролина, Жаклин, Злата и Прасковья.
Журналист Н. мечтательно замолкает, вспоминая, наверное, четырех красавиц с редкими именами.
Ага, — подхватывает девушка на выданье, — иной раз диву даешься, как только человека не назовут. Вот у меня начальник был, Досаф Русланович. Отличный мужик. Так все думали, что он татарин. А Досаф расшифровывалось на самом деле — Добровольное Общество Содействия Армии и Флоту. Аббревиатура.
— Редкие имена — это одна проблема, а широко распространенные — другая, — авторитетно выступаю я, — мы вот как-то с тремя подругами поехали культурно отдохнуть с разными людьми. Разных людей все прибывало и прибывало в культурное место, мы с подругами сначала что-то такое делали, вроде сервировки стола, а потом отправились знакомиться. Получилось чудесно: первая вышла и с небольшим вызовом представилась: Наташа! Вторая заняла ее место и представилась: Наташа! Третья через малую паузу представилась: Наташа! До меня очередь не дошла вообще.
— Вообще-то, имя — чертовски важная штука, — убежденно произносит девушка на выданье.
— Одна девочка знакомая, — я немного разрываю песок босой ногой, — закончила педучилище и чуть не в девятнадцать уже лет пошла преподавать начальным классам. Ясное дело, ее называли по имени-отчеству, Юлия Евгеньевна, она привыкла, и когда знакомилась в транспорте с молодыми людьми, четко представлялась: Юлия Евгеньевна, многие были испуганы и бежали.
— А я, — оживляется девушка на выданье, — в школе сочиняла, что меня зовут Вирджиния. Всем врала. Вирджиния, очень приятно. Народ считал меня идиоткой, наверное.
— Сто процентов, считал, — реагирует журналист Н., подходит к воде близко, садится на корточки и полощет руки. Поднимается и говорит уверенно:
— Двадцать градусов. А мне вот очень нравится мое имя. И никогда в голову не приходило называться, например, Ричардом.
— Тебе вообще мало что приходило в голову, — обиженно шипит девушка на выданье К., у них сложные отношения.
Журналист Н. широко улыбается в сторону другого берега и молчит. Другой берег ему улыбается тоже, темные горы и кудрявые деревья. Река красиво переливается в лучах солнца, вниз по течению плывет мусор и куски веток, на них приземляются птицы вроде чаек, но поменьше размером.
— У мальчиков вообще все по-иному, — говорю я, — они же знают, что имя с ними навсегда. А девочки растут, примеряя на себя чужие фамилии, как новые платья или там другие одежды.
— Да-да, — девушка на выданье К. вскакивает с коряги, — но что характерно, никакого дня физкультурника в пределах видимости. Может быть, он все-таки будет в субботу?..
Журналист Н. перебивает, размахивая руками перед ее носом:
— Разумеется, в субботу! Каждому нормальному человеку понятно, что день физкультурника приурочат к выходному дню… Сбили меня с толку… Столько времени с вами потерял!
Девушка на выданье К. шлепает его слегка по лбу. Журналист Н. хватает ее на руки и имитирует выбрасывание за борт, на простор речной волны. Девушка на выданье задорно визжит. Убегает по теплому и грязному в меру песку. Журналист следует за ней, оставляя кружевные следы своими высокими ботинками. Чуть прикрыв глаза ладонью, смотрю им вслед. Прыгают метрах в тридцати, смешно жестикулируют, распугивают упитанных воробьев. Встаю. Собираю пустые бутылки из-под колы в пакет. Поднимаюсь наверх, к деревьям и фонтану.
— Наташка! — кричит мне девушка на выданье, — в субботу еще встретимся!
Сообразительная. Хорошо, что больше не называется Вирджинией.