Короткая история О

О. устала, переделав неожиданно для самой себя множество дел в этот понедельник. Вечером она вытащила штопор из верхнего ящика стола и мощно вкрутила его в пробку. Вино было чилийское сухое красное. «Чилийское сухое у вас какое?» — «Красное»

О. выпила вина и твердо решила более не подходить к ноутбуку, сколько можно, весь день, весь день. Она села по-турецки на полу и придвинула к себе какой-то журнал, глянец местного значения. Зазвонил телефон. В доме О. умели звонить четыре мобильных телефона и один стационарный. В настоящий момент заявил о себе именно мобильный О., она сморщила лицо, собрав к носу, и потащилась на кухню со стаканом в руке. Сейчас она выглядела на все свои сколько-то лет, и никак иначе.

— Алло, сказала О. раздраженно, — алло, алло. Проглотила уже вино, иначе бы не повторяла три раза одно слово.

— Здравствуйте, О., — сказал телефон, — это вас беспокоит И. Вы у меня в кабинете забыли зонт. Это же ваш — малиновый с иероглифами?

— Да, — сказала О. плоско, — мой. Я так решила, что в маршрутке потеряла.

— Нет, — сказал телефон, — у меня.

— Хорошо, — сказала О., взмахивая пустым стаканом, — спасибо.

— Я завтра работаю до четырнадцати, — сказал телефон, — если что, заезжайте.

— До четырнадцати, — переспросила О., — это со скольких?

— С восьми тридцати, — сказал телефон.

О. нажала отбой и долила вина до почти краев.

Выпила быстро, и повторила потом.

завтра, завтра, не думала она.

В девять ноль-ноль О. сидела на стуле, прикрепленном к другим стульям, конструкция напоминала немного театральный ряд, когда проходишь обязательно лицом к сидящим и отыскиваешь свое тридцатое, допустим, место и звенит первый звонок. В театре даме непременно полагается сумочка. О. последний раз была в театре месяц назад, брала интервью у одного артиста. Артист был невероятно высок и толст, его гримерная содержала много вещей нарочито огромного размера – вешалка для костюма полутораметровой длины, жилетка величиной с дачный участок и так далее. Подарки друзей, широко улыбнулся толстый актер, О. показалось, что это неискренняя улыбка.

Кабинет держателя зонта И. располагался в десяти сантиметрах от левой ноги О., и если бы она чуть подвинула кроссовку, могла бы временно заблокировать дверь, вызвав небольшой забавный переполох. А еще, шаловливо подумала О., можно на ручке укрепить ремень сумки, а тело сумки оставить на коленях. Тогда получится еще забавнее. Хорошо, что О. не поступила таким образом, потому что через одиннадцать секунд дверь отворилась рывком и наружу выпала пожилая женщина в хлопчатобумажном трико, шерстяном платье, белых матерчатых туфлях, на голове – парик с кудрями. Она шумно дышала и вряд ли сочла бы блокировку двери ногой О. – забавной.

— Подержи, дочка, — пожилая женщина неожиданно и ловко метнула на колени О. клеенчатый портфель школьного образца. Портфель содержал что-то тяжелое, колени О. амортизировали удар и немного погнулись внутрь.

— Минуточку, — сказала пожилая женщина, — мне зеркало достать нужно.

Она принялась бешено хлопать себя по бокам, откуда-то из, очевидно, кармана вылетело маленькое зеркало и разбилось на полу из симпатичных плиток цвета шеи голубя.

— Подсоби, — обратилась старушка к О., — что ли собрать. Нехорошо это – зеркало разбить. Прямо чую, как нехорошо!

О. встала. На весу клеенчатый портфель оказался совсем уж малоподъемным; вдруг О. мгновенно и остро ощутила абсурдность происходящего. Будто бы перед ней развернули транспарант с лозунгом: ты дура. Или какой-то подобный. И вот О. стоит и перечитывает волнующую строку раз, второй, третий.

Третий звонок, гаснет свет, пожилая женщина в хлопчатобумажном трико освещается прожектором и исполняет главную роль. Неровные куски зеркала весело блестят и отражают действительность.

— Ваш зонтик, — сказали сзади, — что же вы не постучали. Так бы могли полдня ждать.

И. раскачивал зонт, черные штрихи на малиновом фоне, ужасающий китч.

— Ничего страшного, — О. попыталась улыбнуться, получилось по-дурацки (естественно). Взяла зонт. Теперь она держала портфель, два стеклянных осколка, свою сумку и вот еще зонт, ужасающий китч.

— Таким образом, – предположила старушка, — ты руки себе прекрасно изрежешь. Что за мода.

О. посмотрела на нее внимательно.

— И правда, — сказал И., — оставьте все, здесь уберут. Здесь убирают.

Развернулся и кивнул на прощанье головой.

— Уже иду, — сказал кому-то внутрь. — Просто тут. За вещами приходили.

О. со старушкой пошли к выходу. Старушка легко управлялась с портфелем. Сетовала на потерю нужного зеркала. Просила О. посмотреть, не потекла ли ее тушь. О. честно осмотрела вялые веки и констатировала их чистоту.

Просто тут. За вещами приходили.

Миновали двух девушек, очень красивых и привлекательных. Одна, виртуозно артикулируя, говорила другой: Елена, я была бы рада, если бы вы занялись бизнесом, рутину освоит технический персонал.

— У тебя телефон трындит, дочка, — почему-то обиженно сказала старушка, поправляя парик, — а ты как оглохла. Глухая, говорю!

— А вы меня не подождете у памятника, — очень тихо, будто крадучись, сказал в трубке И., — знаете, такой памятник здесь. Несколько минут. Нет?

— Или, — добавил он, — или знаете, лучше что?

— Что, — О. отколупала от стены солидный пласт штукатурки. Палец она все-таки прекрасно изрезала, но немного.

— Или вот: лучше у киоска «Роспечать».

— Отнюдь ты не глухая, — заметила старушка, ее клетчатое платье рвал ветер, кудри парика оставались в безупречном порядке.

«…опуститься в грязную воду, если это вода истины, и не гнать от себя холодных лягушек и теплых жаб»

 

Художник: Холли Сьерра

Leave a Comment

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.