Казалось бы, есть вещи, обсуждение которых не может повлечь за собой бурных споров, публичных скандалов и последующих разговоров о поиске истины, но — может, может! Допустим, простыня на резинке.
Как получилось, что я вообще взялась разговаривать о простынях: посещала некоторое выставочное мероприятие, довольно скучное, все происходило в Доме Офицеров; выставочное мероприятие располагалось на втором этаже, а на первом как раз торговали постельным бельем. Я спросила продавщицу, милую даму в нарядном платье:
— А нет ли у вас простыни размером два метра на два, и чтобы на резинке?
Рядом стояла моя спутница по выставочному мероприятию, бывшая коллега, она больно ткнула меня в бок и проговорила, не разжимая губ:
— Пошли отойдем.
Будто бы мы шпионы, Борис и Наташа. Я удивилась. Мы отошли к деревянным опорам гардероба.
— Ты что, — бывшая коллега смотрела серьезно, — позволяешь себе простыни на резинке?
— Да, — сказала я, — обожаю простыни на резинке. Они удобные.
Коллега выглядела все более и более взволнованной. Она положила руку на полированную поверхность гардеробной стойки, грубо исчерченную ножом. Ее большой палец полностью закрыл короткое неприличное слово.
— Ты что? — повторила она. — Ты не ценишь простые геометрические формы? Строгие прямоугольники простыней? Классические квадраты наволочек? Их нравственную правоту и объединяющую человечность?
Пока я соображала, что можно ответить, из-за прилавка вышла продавщица, милая дама, на вытянутых руках она держала веселенькую простыню в цветочек.
— Посмотрите, — с любовью огладила она полиэтилен упаковки, — какая красота. Идет к комплекту «Зори». Исключительно экологичные тона.
Коллега буквально насторожилась. Сняла руку со стойки, и можно было рассмотреть, что неприличное слово сопровождается рядом картинок. Затейники эти офицеры!
— Спасибо, — сказала я продавщице, — я подумаю.
— Еще имеется замечательный комплект «Мозаика». Два пододеяльника, наволочки европейского стандарта. Посмотрите! Местное производственное объединение. Качественное сырье. Имеются расцветки под шкуры животных: тигр, леопард и так далее.
Продавщица широко улыбнулась и добавила:
— Мне лично больше всего нравится тигр.
— А что, — спросила меня коллега подозрительно, — ты предпочитаешь зоологический орнамент? Зооморфизм как образ жизни?
Продавщица подбоченилась, зажав цветастую простыню между пышным бедром и голым локтем с ямочкой. Она готовилась к выступлению. Даже открыла-закрыла несколько раз рот, репетируя нужную артикуляцию. Я очень захотела сбежать. Начала плавное движение к выходу. Но бывшая коллега удержала меня. Она еще не прояснила до конца ситуации.
— Может быть, — сказала она взволнованно, — ты еще и не выбираешь режим стирки с кипячением?
— Выбираю, — соврала я, — только кипячение.
Высвободилась. И мы, наконец, ушли.
Продавщица успела выкрикнуть вслед:
— Пухо-перьевые подушки! Махровые простыни в ассортименте! — она не сдавалась.
— На вашем языке, — оглянулась коллега, — это означает, вероятно, «чем бог послал»?
Продавщица отступила.
Закончился эпизод очень мило, мы навестили ближайшее кафе, где коллега на время забыла о простынях и стала ожидать офицеров. Подали хороший кофе и отдельно по пятьдесят граммов дагестанского коньяка. Коллега попросила еще пятьдесят, крупно нарезанный лимон и стакан воды.
— Подождите, — велела она официанту минутой позже, — точнее, повторите. Пусть только коньяк в графинчике будет.
Лимон она посыпала солью и аккуратно съела. Я зауважала ее.
— Знаешь, — сказала коллега, покрывшись ровным румянцем, — ненавижу простыни на резинках.
— Теперь знаю, — сказала я.
— Но это не блажь! — коллега застучала пальцами по столу, лимон подпрыгнул на блюдце, толстый ломтик, — это трагедия, в общем-то. Хочешь, расскажу? Вкратце. Пока наливают коньяк.
— Хочу, — сказала я.
— Было дело, — начала рассказ коллега, — я закончила школу. Пошла учиться на курсы секретарей-делопроизводителей.
Потому что мне мама говорила: секретарям хорошо! Делопроизводителям — вообще! Лучшая работа для женщины! Легко достичь профессиональных успехов и стать незаменимым сотрудником! Так говорила мама. И я закончила курсы. И стала работать. Но мой начальник отказался видеть во мне незаменимого сотрудника. На самом деле, он видел во мне свою будущую любовницу. И я стала его любовницей.
Я упивалась чеканным слогом коллеги. Каждую фразу хотелось отбивать ритмичными ударами барабанов, есть такие барабаны, их зажимают между колен, и форма удобная. Иногда эти барабаны достигают значительных размеров, их переносят в специальных заплечных сумках. Надо бы выяснить их официальное название, обязательно выясню.
— Случилось так, — держала заданный ритм коллега, — что начальник жил уединенно. Он был одинок. И очень, очень педантичен. Никогда не ложился спать, не выставив на кухонный стол соковыжималку для цитрусовых, три апельсина и чистый стакан определенного цвета. Каждый день имел свой цвет. Понедельник был желтым. На завтрак приготавливалась кукурузная каша -мамалыга. Ее же он брал на обед, а на ужин жарил рыбу в панировке. Начальник не признавал никаких упрощенных методов ведения домашнего хозяйства. Он стирал вручную и мог резко выступить в магазине бытовой техники против посудомоечных машин. Он считал себя справедливым. Во имя справедливости он отдавал мне простыни — на стирку. Это происходило через два дня на третий. Таковыми были, по его мнению, требования санитарии и гигиены. Каждый вечер у меня был заполнен простынями. Я замачивала их, кипятила, полоскала, сушила и отглаживала. Начальник мог проверить качество стирки. Если оставался неудовлетворенным, то белье возвращалось на последующую доработку.
Коллега замолчала. Плеснула себе коньяку еще. Съела кусок лимона, засыпанный солью. Без всякой надобности покрутила в пальцах перечницу большого размера.
— Ну вот, — подвела она итог, — и теперь я ненавижу простыни на резинках.
— У него все простыни были на резинках? — уточнила я зачем-то.
— Ни одной, — решительно качнула головой коллега, — но что это меняет?
Подумала и согласилась.
