Обманы, сплетни, кольца, слёзы

Ну вот, допустим, история: две подруги, в первом классе придумали называть друг друга Молли и Нэнси, так все и идет. Вырастают, переживают благополучно ссоры, глупые девчачьи обиды, принимаются вместе в пионеры, а в комсомольцы уже нет, поступают в институты, в разные. Нэнси серьезно встречается с одним мальчиком, он годом старше нее и большой романтик — дарит полевые цветы охапками, ночует под окнами еженедельно. Молли с кем-то встречается неприцельно, и тоже обломан куст сирени, удачно попавший под руку, и болгарские розы со знаменитого розами местного бульвара срезаны  на букеты.

Как-то Нэнси приходит к Молли и говорит задумчиво: «Ну что, я залетела».

Обозначать это может лишь одно, и подруги напряженно соображают, что же следует предпринять. Замуж Нэнси отнюдь не хочет. Какие-то новые обязанности, младенцы, хозяйства и все это в восемнадцать лет, фигушки. Нэнси хочет, чтобы все было по-прежнему, и телефонным путем отыскивается дружественный доктор — молодой гинеколог Орлов. На родине девочек и тогда, и теперь лечиться можно только по дружбе.

Нэнси делают небольшую рядовую операцию, операция осложняется неопасно. Нэнси проводит какое-то время в больнице, принимая инъекции. Ее навещает Молли, они сидят, едят вишни по сезону, болящая сплевывает косточки в ладонь и рассказывает, что ей ужасно нравится дружественный доктор, и у них вчера было настоящее свидание с вином, тортом и поцелуями. Тут он как раз и заходит в палату, молодой гинеколог Орлов, у него светлые короткие волосы и узковатые глаза, тоже светлые. Серые, как потом выяснится. Белый халат. Из кармашка торчит шариковая ручка.

Присаживается интимно на Нэнсину кровать, угощается вишнями, «травит байки» из врачебной жизни и студенческие тоже, это смешно, девочки смеются. Нэнси встряхивает темными прямыми волосами, Молли — светлыми и кудрявыми, все довольны. После всего возникает немного неловкая ситуация — Молли собирается на выход, а молодой гинеколог Орлов вдруг направляется ее провожать. Он говорит: «Как раз мое дежурство закончилось полчаса назад», — он быстро переодевается в ординаторской, он машет Нэнси рукой и этой же рукой берет Молли за локоть крепко.

Они идут. Выходят с больничного двора, летний вечер длинный и тянется, тянется. В стране очередной продовольственный кризис, совершенно нет сахара, собранные богатые урожаи ягод портятся на балконах и лоджиях, пахнет сладко и чуть-чуть уже гниением.

Молодому гинекологу Орлову двадцать шесть лет, Молли никогда не общалась с взрослыми мужчинами как с мужчинами, она боится выглядеть глупой и, конечно же, выглядит. Но Орлов ей все прощает, предлагает «подбросить» домой на автомобиле, это для Молли тоже диковинная новинка, личные автомобили у лично знакомых мужчин.

В общем, через час-полтора Молли оказывается дома в полнейшем смятении, уединяется в своей комнате, слушает музыку через наушники, страдает, пьет крепкий сладкий чай, много и взволнованно ест.

Волнуется, не спит ночь, тем не менее, следующим днем вероломно собирается на встречу с молодым гинекологом. Вероломство заключается еще и в том, что она опять навещает Нэнси в ее палате, приносит ей еще вишни и белых сладких слив. При этом настойчиво интересуется судьбой романтичного Нэнсиного мальчика, любителя полевых цветов охапками. Нэнси пожимает плечами. Они не виделись с тех пор, когда.

«Ну, у вас же все в порядке», — выпрашивает себе индульгенцию хитрая Молли. Нэнси пожимает плечами еще раз. Она не знает. Все так неопределенно…

Молли кивает, соглашается охотно. Откуда взяться определенности. Поспешно встает, дарит Нэнси поцелуй и прямиком направляется с молодым гинекологом Орловым в кино, а потом в бар. В баре она карабкается на высокий табурет, пьет советское шампанское, ест сушеный миндаль чуть не впервые в жизни, свет приглушенный и можно видеть свое отражение в зеркале за стойкой — глаза блестящие, и в них бьют фонтаны ожидания.

Ожидания оправдываются: молодой гинеколог обнимает ее за прямые плечи и целует открытым ртом, включая шею и часть плеча. Молли задыхается, щеки ее горят, и сердце колотится ускоренно. «Какая ты классная, — шепчет молодой гинеколог, — и пахнешь офигенно, пудрой и конфетами».

Молли основательно надушилась материной «Шанелью», пятым номером, но такое определение запаха ей кажется достойным. Она обнимает Орлова за шею, а он наматывает ее вьющуюся прядь на свой указательный палец в йодистой окантовке. Восторг, восторг, восемнадцать лет, чудеса, чудеса.

Она возвращается домой, улыбается чашке, зубной щетке, снова не спит ночь, слушает музыку, вдруг плачет, пробно произносит: «Ннеужели я ллюбллю его…» — утром едет к Нэнси, застает ее собирающей сумки. Выписали домой.

«Нэнси, — нетвердо произносит Молли, — я вчера ходила с Орловым в кино, потом в бар. Мне кажется, что…»

У Молли дрожат ноги, и руки тоже дрожат. Чужим голосом она повторяет: «Мне кажется, что…» — и далее молчит. Она очень боится: а) потерять дружбу Нэнси; и б) потерять любовь Орлова.

Нэнси сначала ничего не отвечает, потом садится на кровать уже без простыней. Потом вдруг смеется. Смех у Нэнси тяжелый, увесистый. Не взлетает, а падает.

«Да перестань, — говорит она в смехе. — Мне он сразу сказал, что пойдет с тобой, типа ты здорово смешная. Я просто хотела посмотреть, как ты прореагируешь. И как долго будешь скрывать. Проверочка, как бы».

Молли молчит. Нэнси встает, подходит близко, непривычным и новым жестом похлопывает ее по гладкой, ярко-красной щеке.

Они вместе выходят на улицу, идут к остановке автобуса, Молли тащит сумку с пустыми банками — ничего нельзя оставлять в больнице, плохая примета.

Никакого «Мне кажется, что…» не получилось. На очередной звонок молодого гинеколога Молли ответить не захочет, и на следующий тоже. А потом он перестанет звонить.

Пройдет почти двадцать лет. Молли и Нэнси в разное время выйдут замуж, родят детей, разведутся, выйдут замуж повторно. Будут дружить, как прежде. Почти как прежде. Однажды в магазине Молли, рассматривая пристрастно свою ногу в туфле на высокой танкетке, вздрогнет от оклика.

«Молли», — позовет ее рядом мужской голос. Она поднимет глаза и сразу узнает его, молодого гинеколога Орлова. Он вырастет в крепкого мужчину с намечающейся лысиной, через правую щеку — заметный шрам дугой. И пальцы больше не в йоде.

«Привет, — скажет он, — а ты и не изменилась совсем. Прическа только другая. Как дела?»

«Нормально», — засмеется Молли. Что тут ответишь.

«Пропала тогда, — ни единой буквой не солжет бывший молодой гинеколог, — а ведь мне показалось, что…»

К нему подойдет красивая девочка-подросток, лет пятнадцати. Длинные волосы, яркие глаза, в руках модный телефон. «Папа, — капризно скажет она, — я вообще замучилась тут и жутко хочу пить…»

А туфли Молли не купит.

Leave a Comment

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.