Десять лет назад мы въехали в эту квартиру, ту самую, окнами на Волгу, где я сейчас сижу, лицом, впрочем, во двор и к бывшей паровой мельнице. Пятого января были заказаны грузовые автомобили, привлечены друзья, вещи сложены, коробки с посудой помечены надписью «посуда», коробки с учебниками детей помечены надписью «школа!!!». Таскать начали рано, и уже к обеду в основном все было перевезено, я грела помощникам изготовленный мамой обед и откупоривала водку, а книги доставили раньше, увязанные шпагатом в неодинаковые по высоте стопки. Мало того, именно уже пятого января пришли маляры, с удивлением наблюдая суматоху переезда, «вы прямо с корабля на бал», поэтично сказала главная малярша, боевая татарка вся в золоте. Стояла, уже облачившись в спецодежду, первым объектом ремонта была кухня, мебель для которой должны были доставить уже через три, что ли, дня. Или четыре, но следовало поторопиться.
Все получилось стремительно. Это как-то косвенно подтверждает теорию, что угодные богу (вселенной?) дела свершаются легко и быстро, а вот во всех остальных случаях стоит задуматься и качественно переосмыслить. Тут не могу согласиться, потому что известна как первый любитель побиться башкой в закрытую дверь, но с квартирой все получилось и вправду удачно.
Первый раз я прихожу ее смотреть в середине ноября, уже довольно холодно, снег выпал пару недель назад. Спускаюсь с горы, это Некрасовский спуск, он очень крутой. Мы встречаемся с посредником, ведущим сделку от имени хозяев, она прыгает у подъезда и говорит: ну не знаю, как сейчас у нас получится войти в подъезд, там сломан замок и вообще. Пинает железную дверь. Посредница недовольна, что-то там у нее сорвалось по другому делу, какие-то напряги, она не отнимает от уха трубку и оправдывается, оправдывается перед кем-то важным. Оправдываться ей скучно, а показывать мне квартиру скучно вдвойне.
Дверь, тем не менее, открывается, и мы идем, взбираемся на третий (очень высокий) этаж, темно-зеленые стены подъезда расписаны мрачным граффити на тему компьютерных игр, лестничные площадки выложены метлахской плиткой, грязной, но почти безупречной, я замечаю, что на втором этаже две квартиры, на третьем — три, а на первом вообще ни одной. Брешут собаки соседей.
Ну что вы хотите, — говорит посредница, — это ж старый дом, постройки девятнадцатого века. Коммуналки до сих пор. Сами понимаете.
Я понимаю, попадаю, наконец, вовнутрь, топчу сапогами превосходный паркет, налево серая Волга забрасывается снегом, направо хороший замкнутый двор и стена соседнего дома, кирпично-желто-оштукатуренная. В одной из комнат два окна, и в ванной — окно, пораженная таким неистовым избытком, я хожу, трогаю квартиру осторожно пальцами.
Да вы посмотрите, — у посредницы возникает ко мне некоторый интерес, — здесь стена толщиной метр. Разве сейчас так строят?
Посредница говорит: строют, и это звучит убедительно.
Но она могла бы уже и помолчать. Я знаю, что буду жить здесь, что в комнате с двумя окнами разместится спальня, а две комнаты сразу у двери станут детскими, а вот та, что дальше — ну это очевидная гостиная, но так говорить мужу (действовал второй бывший) не надо, а надо сказать, что вот ему кабинет, он мечтает о кабинете неизвестно зачем, хотя известно — разместить там свою коллекцию немецких касок.
На следующий день мы смотрим квартиру с мамой. Мама немного сомневается. Ее пугает подъезд (на лестнице покоятся шприцы), возможная социальная неоднородность сообщества, явный почтенный возраст дома. Почтенный возраст дома пугает не только маму, но и второго бывшего мужа, он настроен на что-то более, более свежее. Второй бывший муж приводит своего друга, друг чуть не вскрывает пол, в поисках перекрытий, так бдителен, но счастье! — друг с семьей проживает буквально через улицу (в пентхаусе, честно), это решающий фактор, и следующие пять лет мы посещаем одну и ту же помойку. Потом друг съезжает к другой женщине (в хрущевку), но это их дела.
Позже я узнаю, что в этом доме в разное время жили всякие известные мне люди: одноклассница подруги, начальник приятельницы, тренер знакомого мальчика, любовница коллеги, бухгалтер знакомого, мне и сейчас мой дом кажется не просто зданием, с в чем-то порталом, тут иногда возникают странные персонажи и всегда происходят удивительные вещи, и можно смотреть в любое окно, и это не скучно.
27 декабря мы подписываем документы на покупку квартиры. Этому предшествовали серьезные проблемы, в частности, владельцы внезапно и безоговорочно подняли цену на триста тысяч рублей; это сумма. Нахожу триста тысяч, плюс еще двести на ремонт. Расплачиваюсь за полтора года, я умею отдавать долги.
27 декабря мы привозим сюда детей, они недовольны, капризничают, просятся обратно — домой. Сказать «теперь наш дом здесь» я не могу, пока не могу. Я знаю: будет легче, когда они сами выберут обои для своих комнат, занавески, что-то милое, черт его знает, о новой мебели пока речи не идет, но лампу. Постер на стену. И мы с мамой плюс дети (это мои дети минус восемь лет, Сереже восемь! Маленький Сережа) буквально на следующее утро мчим, мчим! в дом немецких обоев, и мы скупаем полмагазина, и каждое дитя тычет пальцем в понравившуюся ему картинку, и. И получает её.
К десятому февраля ремонт закончен. Справляется новоселье. Я худая, лицо на костях, розовая кофта, синие джинсы, пью внезапно джин со шшшвепсом. Гости тоже что-то много пьют, гости в удивлении: как? как можно сделать ремонт за месяц? Я скромно улыбаюсь. Действовать быстро — одно из моих нечастых достоинств. Ну да, это косметический ремонт, однако сменены все трубы, сантехника, кафельные плитки, потолки, стены. Висят новые светильники. Собран кухонный гарнитур. Стиральная машина подключена, краны функционируют. Полы не трогали, ну что тут трогать, этот паркет, я обожаю его. Двери не трогали — хорошие двери, добротные. Окна средние; да плохие, скажем прямо, окна, я их заклеиваю поверх пластика скотчем для тепла, но что-то никак не получается сменить.
Сейчас гордость квартиры — книжные стеллажи по стенам коридора, а еще то самое окно в ванной, а еще роскошные портьеры в спальне, их цвет и фактура подсказаны подругой-художником, и вышло очень хорошо. Ну и виды из окна, неизменный бонус.
В кухне раздвинут чешский стол букового дерева, из круглого обратившись овальным, он очень удобен, вмещает кучу вещей, часто совершенно ненужных на кухне, но нужных, нужных. Сейчас у меня под рукой лежит «Открытая книга» Каверина, духи NOA, куча лаков для ногтей, одна свеча, два блокнота, ожерелье фальшивого жемчуга, куча браслетов и спит кот.
