26 ноября Самарский областной художественный музей открыл выставку работ Константина Коровина. В гардеробе пахнет мокрой одеждой, на улице дождь колотится в асфальт и порозовевшие от холода лица горожан. Региональный министр культуры готовится принять участие в церемонии открытия, директор музея готовится, и хранитель живописи Коровина в Русском музее тоже, хранитель Коровина специально приехала из Санкт-Петербурга и торжественно презентует своего клиента.
Константин Коровин был большой хулиган — во время торжествующего академизма в изобразительном искусстве он рискует показаться шарлатаном и пишет картины совершенно не в тренде. Он становится чуть не первым русским импрессионистом, он кладет широкие мазки, настолько густые, что картину хочется потрогать руками, так она трехмерна. Родился он в 1861 году, умер в 1939.
Константин Коровин злостно смешивает жанры, и канонический пейзаж с парусниками он разбавляет стоящей на первом плане вазой с цветами, или еще круче — вместо цветов будет прекрасная дама, шляпа и светлые перчатки.
Константин Коровин дружит с Серовым, Шаляпины, Врубелем и прочей артистической братией, они тусуют в Репинских пенатах, где играют за круглым столом в фанты и прочие актуальные игры, и здесь не принято ни за кем ухаживать, в смысле — за дамами, ведь все — товарищи и все такое, и кто замечен в грехе, изгоняется на балкончик за лестницей, откуда читает стихи, покуда остальным не надоест. Корней Чуковский, будучи тогда еще Корнейчуком, читал свои стихи. Не исключено, что «Мойдодыра»: «вдруг из маминой из спальни, босоногий и кривой, выбегает умывальник и качает головой».
Константин Коровин путешествует по Франции, он пишет ночные пейзажи городов, где огни вспарывают чернильную ночь и чертят на брусчатке веселую дорожку; Коровин любит русский север, и одно полотно с коричневыми хижинами под зеленым небом сменяет другое — где небо поменяло свой оттенок на светло-желтый.
За роялем исполнительница из театра опера и балета, гостей прибывает, особой популярностью пользуется натюрморт Коровина с рыбой — такое роскошество красок, и сразу так остро хочется рыбы, что ничего другого не остается, как сглотнуть слюну и быстро, быстро побежать в ближайший гастроном за селедкой, дома выдернуть ее хребет и располосовать на прозрачные жирные ломти.
Русские художники, за что мы вас любим — мы, унылые потомки, ни черта не смыслящие в искусстве — так это за то, что получаем от вас хорошего пинка в плане жизнелюбия и солнцепоклонничества; пусть даже этот дождь не закончится еще неделю, или даже две.
