Саентологи вокруг

Чтобы стать богатым, самое лучшее – выдумать новую религию. Вот старик Лафайет Рональд Хаббард выдумал, и всю жизнь горя не знал. Может, конечно, и знал, но точно не финансового. Его великолепное учение с труднопроизносимым названием саентология (дианетика) бодро зашагало по планете, превращая своих адептов в улыбчивых, лживых недоумков, а это выгодно для руководствующих субъектов. Во многих странах все это дело вне закона, в России – в части здравоохранения; на протяжении последних лет скандально закрывались саентологические церкви и обедневшие прихожане пытались отсудить пожертвованное имущество по суду.

И вот в Самаре прекрасным морозным утречком 11 января торжественно открылся новый, с иголочки, центр «Дианетика». На главной улице расстелили красные ковровые дорожки и прямо тут, на фоне новогодних построений в виде светящихся арок и волшебных карет, состоялась бравурная церемония и всех желающих пригласили купить, для начала, книг. Для начала – книг, а для всего основного – стать просвещенным саентологом и поработить мир. Офис арендовали на третьем этаже, украсив окно табличкой «курс совершенствования личности», и посадив внутри молодого человека общего типа. Над его головой висит поясной портрет Л. Рона Хаббарда, отца всех саентологов на Руси и помимо.

Захожу и оказываюсь не первой у стола организаторов. Успела сформироваться небольшая очередь: стоит пожилая женщина в добротном пальто из драпа. Рядом с ней хорошенький старичок, совершенно лысый, но с роскошными седыми усами. Женщина копошится в старомодной сумке, похожей на большой кошелек. Копошиться перестает. Рассматривает мотивационные постеры про совершенство личности и новые модели человека. «А что же, — вдруг спрашивает главного саентолога тут, — пива у вас нет?» «И не будет», — бесстрастно отвечает главный тут. «Папа, — обращается женщина к старичку, — я же тебе говорила! тут пива нет! это вообще очень странное место». Завершив неожиданный диалог, уходят. Металлическая застежка сумки кляцает кровожадно. Молодой человек предлагает мне присесть и рассказать немного о себе. С удовольствием сажусь. Иногда мне очень нравится вспоминать, как я долгих два месяца провела в тяжелом саентологическом бреду.

Как все получилось: в 1999 году я устроилась на работу. Компания «Авантаж», известный в Самаре продавец строительных и отделочных материалов, искала себе PR-менеджера. Будучи матерью одного маленького ребенка и одного совсем грудного, я страшно нуждалась в работе (крайняя степень нищеты, дефолт, надо платить за аренду квартиры и иногда есть), и предпочитала какое-то время не обращать на некоторую своеобразную организацию труда.

Например, на собеседовании по поводу трудоустройства мне предложили ответить пунктов на триста специальной анкеты. Вопросы удивляли: «Сколько книг в вашей домашней библиотеке?», «Предпочитаете ли вы белый хлеб ржаному?», «Что вы делали пять лет назад, но не делаете теперь?», «Если выбирать из шара, треугольника и свиного фарша, на чем вы остановитесь?» и так далее. Собеседование проводил мужчина в возрасте; он представился машинистом. «Вообразите, — сказал он, — на мне фуражку машиниста и бездумно следуйте за мной».

Каждое утро начиналось с продолжительного совещания. Оно называлось: «позиция один». Темы поднимались самые разные, но все они обязательно касались либо величия Л. Рона Хаббарда, либо морального облика сотрудников. Каждый сотрудник был обязан представить на суд старших товарищей свой список овертов-висхолдов. Оверт – это плохой поступок или нечестивая мысль, а висхолд – это утаенный плохой поступок. Причем висхолды можно было писать не только на себя, но и на товарища, что приветствовалось. Существовал строгий формат записи овертов-висхолдов, надлежадо: 1) точно обозначить словами плохой поступок, 2) присовокупить подробности вроде времени и места.

Например, одна девочка, менеджер торгового зала, воровала. Таскала одиночные рулоны обоев, банки с морилкой для дерева и итальянскую плитку поштучно, настоящая эстетка. Ну, воровала и воровала, об этом узнал старший менеджер, написал соответствующий висхолд (1. Светлана Иванова украла рулон обоев. 2. Тринадцатого сентября Светлана Иванова вынесла из магазина три метра потолочного плинтуса арт.468764, спрятав его под плащом), девочку осудили по всем правилам любимой религии и перевели в отдел кадров. Там она успешно продолжила свое основное занятие, обшаривая сумочки соседок по кабинету. Соседки были недовольны, просили принять мер и писали висхолды. Меры были приняты, и с понедельника эстетка получила новую, хорошую должность в отделе связей с общественностью.

Там мы и познакомились ближе, возможностей для этого была масса, потому что никто не работал. Развращенная набитыми делами буднями рекламного агента, я с усилием привыкала к новому режиму дня: никто ничего не делал.

После «позиции один» коллеги занимали свои рабочие места, щелкали кнопками электрочайников и пили общий чай-кофе. Потом писали оверты. Вскоре можно было со вкусом отобедать в корпоративной столовой по предъявлению корпоративного талона, немного передохнуть и выпить напитков еще. Эстетка за первую же перемену блюд откровенно рассказала о своем маленьком недостатке. Она так нежно выговаривала: «Клептома-а-а-ания», что немедленно хотелось тоже что-нибудь стянуть, небольшое.

Однажды эстетка объявила о своей незапланированной беременности. Она это сделала торжественно, во время второго завтрака, за чашкой кофе и булочками с изюмом.

«Ну что, девки! – звонко проговорила эстетка, — с приплодом меня, что ли!»

Эстетка выглядела довольной, и токсикоза у нее никакого не было никакого, и даже воровать она временно прекратила; правда, предположительных отцов наличествовало двое, на выбор. Один – сосед по дому, другой – сосед по даче. Они поочередно ходили к эстетке в гости, так и сложилась эта непростая демографическая ситуация. И тут «Авантаж» сгорел. Частично, сразу оговорюсь.

В день пожара мы вновь и вновь обсуждали кандидатуру младенцового отца. Проголосовали очередной раз отделом, с небольшим отрывом победил сосед по дому. И тут потянуло гарью. Помещение быстро наполнилось дымом, и смежное тоже. И коридор. Из смежного стали выбегать испуганные сотрудники, сея панику. Они сеяли панику вот так: «Нам ни за что не выжить, двенадцатый этаж и никаких надежд!..»

Из-за дыма контуры знакомых предметов искажались, а предметы причудливо менялись местами – вместо ручки двери можно было схватить выключатель, а форточки вообще исчезли. Мы схватили пальто и сумочки, каждый – свою, а эстетка еще чью-то, дополнительную, и пошли пешком с двенадцатого этажа, надсадно кашляя и спотыкаясь.

Пешком с двенадцатого этажа – это очень долго. Откуда-то взялось много народа. Пламени никакого не бушевало, а вот дыма хватало, хватало. Удивительно, каким он может быть непрозрачным. Некоторые сотрудники неразумно воспользовались лифтами, и страшно кричали в темноте и тесных кабинках – электричества в здании уже не было.

Эстетка цинично ударилась головой о бесполезный пожарный щит с пустым треугольным ведром: после трафаретных букв ПРИ ПОЖАРЕ черным маркером было, естественно, дописано: грабь, убивай, … гусей ЗВОНИ О1.

Головой эстетка стукнулась очень хорошо, и получила, судя по всему, сотрясение мозга. Это обнаружилось не сразу, а минут через тридцать после выхода на улицу — выбрались все и стояли, со счастьем дышали сырым октябрьским воздухом. Пожарные машины уже приехали. Команда в брезентовых робах быстро сновала туда-сюда и делала что-то противопожарное. Работники корпоративной столовой спасли огромный чан с чаем, крепким и сладким, и можно было бесплатно пить — сколько хочешь, из блестящего половника. Пошел дождь. Сгорела часть проводки, сказали потом.

Меньше, чем через месяц, из саентологической компании я уволилась, потому что объявили корпоративный тренинг за городом, и все старые сотрудницы стали в тоске повторять «ну вот, опять трахаться со всеми подряд в рамках тим-билдинга»; а эстетку встретила года через два, она выгуливала толстого розового младенца, снова была беременная и даже ничего у меня не стащила. А против овертов я очень настроена. Гадость это настоящая.

Примерно вот эту историю я и рассказала молодому человеку в новеньком офисе «Дианетика» на улице Ленинградской, он терпеливо выслушал и логично предложил мне приобрести труд Л. Рона Хаббарда «Наука выживания» за 1700 рублей. Я отказалась.

фото: Инга Пеннер, Михаил Вершинин