Соавтор проекта стены на площади Славы дополнительно прокомментировал свое интервью

фото: Нина Дюкова

1.​ По поводу фрагментарного использования результатов конкурса. Коллеги, без обид, но эти итоги никак иначе и нельзя было использовать. Подход к общественному пространству, как к набору аттракционов – такой вывод из конкурса следует. К сожалению, набор предложенных фишек гугл находит на первых двух страницах. Всё это напоминало выставку приусадебных новинок. Набор фишек никуда и не делся – всё, что появилось в итоге на площади, так или иначе было на конкурсе показано. Целостного архитектурного образа, который полностью отвечал бы поставленной задаче, не было. А задача была. Она не была афористично сформулирована в задании, но с очевидностью определялась контекстом. Нужно было яркое, эмоциональное и реализуемое высказывание на тему патриотизма. Тема классическая для архитектуры и вполне естественная для заказчика. Хороший вызов для думающего профессионала. Тем более в формате конкурса, где можно высказаться откровенно и с честью проиграть. А в реальном проектировании, с заключенным контрактом, сроками и обязательствами возможности проиграть нет. Нужно высказываться в формате и рамках, устраивающих заказчика. Рамки были, но был и диалог. Нас слушали и во многом услышали. И мы слушали, а как иначе?

2.​ По поводу реакции профессионального и культурного сообщества. Непрофессиональное и некультурное население пока никак, увы, не высказалось. Вчера, в эховском эфире, меня глубоко потрясли вопросы Сергея Моисеевича. Жаль, что именно эти вопросы он не смог толком задать, а я не смог, соответственно, на них ответить. В первую очередь речь об уместности новых знаков. Поэт Лейбград не мог не прочитать ссылки и цитаты, он увидел крепость и что-то ещё, про что не успел сказать. Всё верно, это художественный образ, это именно так называется. Но поэт Лейбград почему-то решил отказать монументальной архитектуре в праве продуцировать образ, в праве на художественное высказывание. Наша интеллигентная публика, похоже, позволяет архитектуре только «деликатность» и «незаметность». Наше поколение – в широком понимании, наши современники – воспринимаются как варвары, заглянувшие в господский дом. Главное, чтоб не наследили и фарфор не покоцали. Это, в общем, верно. Примеры противоположного единичны. Самогоров и Пастушенко по-баженовски рассказали про их понимание православия. Малахов сотоварищи ведёт безнадёжный партизан-перформанс по превращению населения в людей, имеющих позывы к пространственному самоосознанию. И, кажется, всё. Мы высказались по поводу патриотизма. Это высказывание включает и уважительное отношение к построенному ранее. Мы не меняли, а усиливали и объединяли. См. – пластика, соразмерность, преемственность, развитие. Мы поддерживали традиции самарской монументалистики – а они все советские, куйбышевские, так сложилось. Но этим образ не исчерпывается. Он позволяет множественные интерпретации, если вдруг найдётся интерпретирующий зритель. Архитектура не просто имеет право на формирование знаков и образов – она обязана это делать.

3.​ По поводу альтернативного варианта. Это был наш шанс на проигрыш с честью. На самом деле это был проект для какой-нибудь другой Самары. Для нашей, живой и реальной – мы сделали то, что сделали.

4.​ По поводу плитки и видовых площадок. Если плитка повсюду – значит, это кому-нибудь нужно. Технически и финансово ей нет сегодня альтернатив. Цвет и орнамент для нас необъясним. Решение не наше, сказать мне больше нечего. Обзорная функция площади Славы сохраняется, но корректируется. Уже много сказано про требования безопасности, повторяться не буду. Широкая панорама не изменится справа и слева от монумента. По центру разыгрывается пространственная композиция с каскадом террас и организованным сценарием восприятия. Это новое решение, такого общественного пространства в Самаре не было. Хорошо это или плохо – можно будет узнать только по завершении всего комплекса. Мы уверены, что будет шикарно.