— Люди обычно стесняются смотреть на инвалидов. Когда я ездил в новокуйбышевский Дом социализации молодежи, где есть театральная студия для детей с ДЦП, я был потрясён. С одной стороны, было неловко и грустно смотреть, но с другой, я увидел, что они ужасно кайфуют от игры в спектаклях. Даже просто тащатся от этого! Это выплеск эмоций, выхлоп! И когда ты ловишь эту волну, уже к концу представления никакой жалости к ним не испытываешь, потому что понимаешь, какие это классные люди. И можно представить, насколько сильные эти творческие личности.
Когда здоровые люди говорят: «Мне не хватает таланта. Или ещё чего-то», — я не могу это понять. Какой талант! Одна из двух составляющих человека – способность к творчеству, а первая — к абстрактному мышлению. Ты знаешь хотя бы сто людей, которые хоть что-то понимают в квантовой физике?
— Пару людей точно, пожалуй.
— Ладно, опустим абстрактное мышление.
А сколько людей ты знаешь, которые занимаются творчеством?
— Достаточно много.
— Ты просто с ними общаешься. А обычные люди, восемьдесят процентов, что они могут вообще? Самое главное, что они могут сделать, – родить ребёнка.
— Как правило, чем дальше всё заходит, тем больше людей начинают жаловаться на жизнь.
— Жаловаться на жизнь? Всем так хреново живётся? Наши люди слишком любят жаловаться везде и всегда…
— Да, к сожалению. Как родилась идея совместить три выставки и в одном проекте?
— Всё началось с Александра Галицкого. Я давно его знаю, и однажды мы решили, что неплохо было бы выставить его работы в Самаре. Потому что мне очень нравится его графика, и вообще он классный человек. Мне стало завидно, что серию его работ «Деревенеющие» выставили в Перми, и я попросил Александра приехать к нам. Я показал ему материал, который накопил, и мы решили объединить выставки, затем начали дополнительно искать работы. У нас, конечно, очень трудно найти работы престарелых и инвалидов, потому что энтузиастов очень мало. Если кто-то что-то и делает, то настолько тихо, что об этом никто не знает. А домов престарелых у нас как таковых и вовсе нет. Все бабушки сидят у себя дома, смотрят телевизор, обзывают проститутками соседок по подъезду и так далее. И это считается абсолютно нормальным. Однажды мой друг задал хороший вопрос, почему ущербные люди занимаются творчеством, а остальные нет?! Как я уже сказал в одном интервью, остальные копят на форд фокус и на плазму во всю стену. Мне стало обидно, что так оно действительно и есть… Проект «Невидимки» посвящён теме творчества. Ведь перед человеком нет никаких преград. И здоровые люди имеют гораздо больше возможностей для того, чтобы творить. И, например, старики в Израиле встроены в социум, хоть они и живут в домах престарелых. Они как-то общаются. У нас же все старики, как революционеры, сидят по своим домикам и максимум, что они могут сделать, так это – дойти до соседки по подъезду.
-Во всяком случае, в провинции – да.
-У нас почти никто не занимается этим вопросом. Если быть честным то, вообще никто. Я приехал в наш единственный дом престарелых, который на самом деле санаторий, и почти час мне пришлось читать старикам лекцию о том, как рисовать. Хотя ездил в надежде увидеть что-то уже созданное. В этом плане престарелым очень сильно не хватает общения. В Самаре я знаю только одну барышню Наталью Пронину, которая занимается живописью, но ей очень трудно, она инвалид ДЦП и при этом пишет одну картину по три месяца. Представляешь?! Ещё мне понравился дед, который делает гусей из дерева. Классный дед, который всё время чем-то занят и постоянно на всех ворчит. У него там вообще ничего не законченно, хотя он так много начал… Закончил только двух гусей.
— Уже что-то! Жили у бабуси два весёлых гуся.
— Да. Ты вообще часто видишь инвалидов на улице? Их ведь много, но они живут в своём гетто, и там для них существует только одно средство общения – Интернет. Наш город не приспособлен для них. Это большие бордюры, где не съехать. Максимум — удобства для инвалидов достроены в торговых центрах и всё. И таких людей невозможно часто видеть не потому, что их нет, а потому, что им тяжело социализироваться, и мы в этом никак им не способствуем. А разве мы так плохо живём, что не можем сделать город удобным для инвалидов? Просто мы их не видим и всё. И вот эти люди в своей среде занимаются творчеством. Государство, может, и выделяет деньги, но социализации вообще никакой нет. Инвалиды так рады, когда хоть кто-то приезжает к ним. Во время общения они веселы и открыты, но когда выходишь за дверь, понимаешь, насколько это общение тяжело даётся. То есть невозможно ездить вот так постоянно ко всем нуждающимся. А они не ходят в гости, потому что не могут.
— И что остаётся здесь… Творчество?
— Да… Творчество объединяет.
— В проекте «Невидимки» творчество объединило всех этих людей?
— Да, это параллельные миры, с одной стороны, с другой – хотелось показать, как работа с инвалидами ведётся в Израиле и Литве, где отношение к людям совсем иное. При этом они заботятся о неполноценных членах общества. Почему же мы не находим на это время?
— Это вызов?
— Скорее, вызов обществу. А государство – это неповоротливая машина, которая здесь мало чем может помочь. Оно свой минимум сделает и всё. Государство – абстрактная вещь, с ним не будешь общаться. Общаются и дружат же с людьми. Проблема русского народа в том, что мы избегаем людей инвалидов.
— Хочешь сломать этот стереотип?
— Я не стремлюсь сломать это всё за один раз. Я акцентирую внимание публики на этой теме. Лейтмотивом моего творчества являются социальные темы. Основная база искусства сейчас построена, и для меня она не особо интересна. Люди — классные животные. За ними круто наблюдать. А я, конечно, тоже смотрюсь в зеркало. Мне интересны проблемы того общества, в котором я живу. Мне интересны проблемы моей страны. Мне важно состояние моего города, района, подъезда. Я по вечерам гоняю наркоманов из своего подъезда, я мобилизую отряды людей с граблями, чтобы подровняли землю около дома, и сам подравниваю. Я всем этим занимаюсь. На мой взгляд, это нормально.
— Можешь сказать, что ты патриот?
— Да, я патриот, вполне. Но я лютый бюрократофоб. Мне легко работать с «Арт-центром», а иначе сразу «Процесс» Кафки вспоминается или «Поправка-22» Хеллера. Вообще, я считаю, что в XX веке есть три великие книги: «Поправка-22», «Похождения бравого солдата Швейка» и, наверное, «Улисс». Всё.
