After All

Мои впечатления от некоторых фотографий Михаила Перегудова, которому огромное спасибо и поклон.

All Tomorrow Parties. Рок-свадьба

Это Руслан Татаринцев и его жена Оксана. На афишах так и было написано Руслан + Оксана = РОК-Свадьба. Играли все самые модные группы в ДК «Рассвет», он же «тряпочки». Играл и сам жених в составе чудесной и совершенно забытой группы Revelation to John. Но Руслан, конечно, это намного больше, чем группа, да и вообще, если вспомнить подробности, «Откровение от Иоанна» — это неизбежная случайность. Как почти все в нашей молодости. Просто Руслан занимался всем. Татаринцев работал в отделе молодежи «Волжского комсомольца», который тогда гремел, как самая перестроечная газета. И после ухода Саши Астрова и его отъезда в Эстонию, Руслан стал главным рок-пропагандистом в Самаре. Ходил в генеральской шинели. С тонкой косичкой а-ля император Павел Первый. Издавал машинописный журнал «А». (Я там печатал какой-то верлибр) Организовал фестиваль «Самый Плохой». И вот, еще группу Revelation to John. Группа играла очень примодненную британскую волну. Потому что мы все были невероятно продвинутыми ребятами и на момент РОК-Свадьбы в 1991 году слышали не только Joy Division и New Order, но уже и Stone Roses, и Charlatans, и Happy Mondays. Не говоря уже об альбоме Моррисси Viva Hate. А что такого удивительного в том, чтоб услышать альбом из топа через три года после выхода, спросит пользователь iTunes. Это сложно объяснить, но услышать боле-менее свежую британскую музыку тогда было сложней, чем сейчас в Британию съездить. Поэтому главный хит у Revelation to John назывался My love live in Manchester. А из клуба «Рассвет» все поклонники манчестерской волны пошли на квартиру к одному гитаристу пить за новобрачных самогон, разлитый в фугасы из-под «Агдама» и молочно-мутный на цвет. Товарищей нет. В Манчестер никто так и не переехал, кстати. Хотя многие – много дальше.

All the young punks. Ван, is the One!

Панков много не бывает. Ван на этом фото с Олей Власовой, которая жива-здорова на Альбионе, а Ван давно умер. Это был один из немногих настоящих панков. Настоящих? Звучит смешно, подростково-задиристо даже. Тем более, что не менее разрушительные самарские панки Я. и М. живут и здравствуют. Помолимся за них. Панком и сейчас в эпоху толерастии быть нелегко. А уж на закате советской эпохи… И если хиппи, еще могли заслуживать снисхождения и даже симпатии у отдельных социальных прослоек, то панков не любил никто. А некоторые еще и били. В отличие от детей цветов, проповедовавших непротивление и не дравшихся с гопотой никогда, панки дрались насмерть. В основном, с численно превосходящим и жестоким противником. Поэтому Ван весь был в шрамах. И мне казалось, что был в них всегда. Все настоящие панки ходят с оружием. Это еще одно их отличие от ряженых. (И, да, ирокез лучше всего ставить соплями!) Но так как они панки, то оружие это дикое. Один мой товарищ носил с собой тычковый нож и сложенный вчетверо паспорт. Я все не мог понять, как он с милицией объясняется. Ван носил с собой отвертку. И по каким-то мутным слухам даже проткнул ей насмерть человека в Ботаническом саду. Почти Blow Up. А еще он написал меткий антинаркотический стих: «В аптеках Самары нет героина. Травись, чем попало, Сид Вишез, скотина».

All the young dudes. Лес, Леший +

Лес, Леший и Повешенный. Несмотря на яркий образ повешенного, главным в этом проекте был Леша Глазков. В средней школе не хватал звезд, слушал тяжелый рок. Сзади отращивал, впереди – химия. И я прекрасно помню, как на школьной дискотеке он подходил ко всем парням и спрашивал серьезно и по-заговорщицки: под метал тащиться будешь? А потом удалялся в сторону диджейского пульта с кассетой «Айрон мейден» в руках. И тут он появляется в какой-то невообразимой жилетке, драных джинсах с гитарой «Урал» и начинает орать нечто среднее между Хоем и Бифхартом. Хоя еще не было, про Бифхарта мы только знали, что он есть. Леша Глазков, где-то урывками наслушался только-только дошедшего до нас творчества Игги Попа, Тома Вейтса и Ника Кейва, в количестве десяти может песен, и решил, что сможет не хуже. Аккордов же там не больше. На гитаре в школьном ансамбле он уже освоил репертуар «Динамика» и «Машины», поэтому играть грязно и быстро стал с удовольствием. Написал несколько песен на модные темы. Кажется, даже было что-то социальное. Так на свет появился Леший. И начал выступать. Не то, чтобы стал звездой, но… а через пару лет Алексею, стало не до музыки, и он забросил гитару до лучших времен. Сейчас работает в сфере обслуживания нефтегазового монстра. Инспектирует. А было когда-то очень драйвово. И фото передает чуть-чуть.

All the young deads. Мик

Саня. Александр Микрюков. Весь «берлинский период» в одном самарском лице. Игравший на пианино, в стиле, близком к Брайану Ино и так же любившему шутки типа микрофона, оставленного в конце выступления на клавиатуре. С манерностью и болезненным изяществом а-ля Боуи в клипе Heroes (Мик очень любил этот альбом), ну и Фрипп, который тогда был кумиром наших самарских музыкантов. И страсть к звуку у Мика была такая же. Представляющаяся абсурдной со стороны. Однажды я зашел к нему в Овраг Подпольщиков и удивился, увидев среди винила альбом «Энергия» группы «Алиса»? Мик взял пластинку. Вот послушай, тут саксофон, и поставил секунд тридцать действительно чудесного соло. И тут же снял пластинку. А так, попса, конечно. Мик играл с Куком, у них были хорошие песни и очень простой и крутой саунд. В общем, они были очень ретро и сильно опережали свое время. А потом мы большой компаний выпивали в «козловском» доме и были пьяны, конечно. Я ушел в недавно открытый на углу Осипенко магазин «Глобус» с девушкой, к которой был совсем неравнодушен. Когда мы не очень скоро вернулись, Мика уже не было. Он, то ли перелазил из окна на балкон, то ли… Я увидел уже людей вокруг тела, белое лицо, серый асфальт и ни капли крови. Он был очень талантлив. Жаль, что этого уже никто не узнает.

After All — песня Дэвида Боуи с альбома 1971 года «The man who sold the world». Я купил этот альбом в магазине «Олимпия» на втором этаже гостиницы «Жигули». Диск стоил 17 долларов, примерно 85 рублей. Песня заканчивается словами: Forget all I’ve said, please bear me no ill. After all.

Leave a Comment

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.