После того, как я попыталась сравнить Москву и Киев — на вполне, впрочем, бытовом уровне — мне сделали справедливое замечание, с которым я тут же согласилась. Замечание состояло в том, что в Москве на самом деле все не так, как я рассказала. И это правда. Одна из.
Есть такое устойчивое выражение: "картина мира". Мы собираем ее, каждый свою, на основе личного опыта, воспитания, знаний, сиюминутных ощущений. Известно, что одно и то же событие каждый человек интерпретирует и запоминает по-своему. А затем вписывает в свою картину мира, бессознательно. В итоге у каждого из нас образуется более-менее статичное представление о том, как все устроено и происходит.
фото: AFP
Далеко не всегда эта схема подчиняется формальной логике; в нашем сознании привольно уживаются убеждения, противоречащие друг другу. Завзятый материалист может быть подвержен суевериям; человек брезгливый обожает креветок, питающихся отходами; а те, кто месяц назад обвиняли украинцев в фашизме, сейчас, не снимая старых аргументов, акцентируют внимание на национальности нового украинского президента. Последний пример, впрочем, кажется мне скорее показателем уровня культуры обвинителей, но сейчас не об этом. А о том, как причудливо тасуется колода наших представлений о жизни.
Этот шаблон, который мы используем для измерения окружающего мира, можно, наверное, назвать защитной реакцией сознания. Он позволяет нам сэкономить на постоянном анализе происходящего, подсовывая готовые ответы на все случаи жизни. И это удобно, пока мир несется в тартарары размеренным темпом; но стоит ему темп немного ускорить, как шаблон — материя тонкая и непрочная — начинает потрескивать и кое-где разъезжаться.
Когда жизнь, в нашем представлении — внезапно, оказывается не такой, как мы привыкли ее видеть, это действительно страшно. Это растерянность, а следом возмущение, потому что агрессия — самая простая и быстрая реакция на страх. Лучшая защита — нападение. Тоже вполне объяснимая история: ведь в новых обстоятельствах начинают действовать новые правила, и не знать их опасно. Приходится срочно перестраиваться, формировать новые реакции, заново учить матчасть. А пока это все происходит — нужно выживать, пусть и за счет других.
С правилами у нас и вообще системная ошибка, передающаяся из поколения в поколение. Будешь есть овсянку — вырастешь большим и сильным, как Геракл. Учишься на пятерки — в будущем тебя возьмут на престижную работу. Двадцать пять безотказных способов выйти замуж. Десять (сто, тысяча) вещей, которые должен уметь делать настоящий мужчина. Если я веду себя хорошо, со мной никогда ничего не случится. Если выпить содержимое пузырька с пометкой "яд", рано или поздно почувствуешь недомогание.
И все эти дидактические установки были очень полезны в быту — приблизительно до Первой Мировой войны. А потом мир стал меняться так быстро и резко, в пределах жизни каждого поколения, со всем этим развитием науки и техники, смещением социальных норм, противостоянием режимов и идей, перекраиванием и стиранием границ — что удивительно, как наши предки не сошли с ума и окончательно друг друга не поубивали. Хорошо бы справиться и нам, в эти интересные времена.
Ведь нам всем — и украинцам, и россиянам — сейчас очень непросто. Вновь съезжает куда-то на бок привычное мироустройство. Снова глобальные перемены заставляют нас переоценивать то, что казалось незыблемым на веки вечные. И мы снова злимся, ищем и проклинаем виноватых, перекладываем ответственность, обеими руками пытаемся удержать безнадежно покосившуюся картину мира в положенных ей рамках; переполненные эмоциями, говорим странные вещи и совершаем необдуманные поступки, которые тащат за собой ответную реакцию окружающих — и так до бесконечности, горной лавиной. А потом — ведь наступит же когда-нибудь сравнительно тихое потом — придется все отстраивать заново.
И все же у нас, обывателей, есть шанс выйти из штопора с наименьшими моральными потерями, если мы вспомним, что принадлежим к виду Homo Sapiens — человек разумный. Противопоставляя разум эмоциям, самостоятельно продумывая свою точку зрения, не обращая внимания на попытки манипуляций (но отмечая про себя, откуда именно они берутся), мы, может, и не создаем что-то новое, но и не разрушаем лишнего. Чем меньше логических нестыковок в наших шаблонах, от которых до конца не избавиться, тем проще нам разобраться в происходящем и что-то с этим делать.
Очень важно помнить, особенно в такие неустойчивые моменты как тот, что мы сейчас переживаем, что в природе не существует абсолютно прямых линий, как нет и абсолютного разделения на белое и черное. Чем категоричнее суждение, тем быстрее оно утрачивает смысл и актуальность. Это не значит, что мы должны принимать и оправдывать происходящее, каким бы чудовищным оно ни было. Но критическое восприятие, сомнения иной раз помогают хоть немного разобраться в шквале информации, который раньше воспринимался как благо, а сейчас накрыл нас с головой.
На днях я перечитывала одну из книг Конрада Лоренца, выдающегося этолога, и наткнулась на его реплику, адресованную, в сущности, всем: «А вообще – нет лучшей зарядки для исследователя, чем каждое утро перед завтраком перетряхивать свою любимую гипотезу». Думаю, наши уютные, но слегка старомодные представления о том, как все должно быть, тоже не помешает проветрить и — кое-где — подлатать.
