Выхожу вечером за напитками семье, обычный рабочий день конца лета, горожане бродят с безумными лицами и необъяснимыми предметами в руках: на Некрасовской группа девочек с гобоями, по улице Куйбышева неторопливо шагает мужчина с вереницей почтовых ящиков. Синих. Причем он гулял, никуда не спешил, наслаждался мягкой погодой.
После покупки напитков усаживаюсь отдохнуть от забот. Это оказывается пиццерия с летней террасой, и пусть. Деревянный стульчик, деревянный столик, официантка с заметным синяком на скуле и почти пустой пляж через дорогу — ветрено и уже почти осень. И вот я смотрю вдаль, и даль практически светла, и подходит ко мне невысокая кряжистая женщина с бледным усталым лицом. «Малого роста, лет восемнадцати, худенькая но довольно хорошенькая блондинка с замечательными голубыми глазами». Джинсовая юбка, майка на лямках, каблуки белых неновых туфель.
— Слышь, — обращается с вопросом, — слышь, не подскажешь, где здесь презервативов можно купить поблизости? А то клиента сейчас привезут …
Быстро указываю на супермаркет неподалеку, она закуривает, кашляет надсадно — «только плечики да тело все вздрагивают».
Поэтому я и вспомнила о проститутках. Несколько притч о них, но это не настоящие притчи, конечно, а просто истории.
1. Филолог Р. ранее проживала на улице Гагарина, традиционном рабочем месте множества городских проституток, которые стоят у дороги по двое, по трое, и подсаживаются в машины. В литературе такие рабочие места называются — «точки». Точек непосредственно перед окном филолога Р. было несколько. «Таким образом, — удовлетворенно замечала она, — я всегда могла безошибочно узнавать погоду. Посмотришь утром на одежды девиц — и понятно, надевать ли колготки под джинсы и так далее».
2. Или вот еще, один начальник предприятия рассказывал. Редкий мужчина, кто признавался в близком знакомстве с профессионалками от секса. Повествовал: «Давно было. Гуляли как-то с пацанами, вызвали в процессе девочек. Ну, там, досуг и все такое. Привезли штук пять. Ничего так, нормальные. Продолжаем веселье, все дела, вдруг видим – кабан Федоров куда-то пропал. Где кабан Федоров? – нет кабана Федорова! Через полчаса обнаруживаем его закрывшимся с одной из девчонок в дальней комнате. И там тишина-а-а, тишина — за дверью. Еще часов через пять просто начинаем ломать эту дверь, потому как все сроки вышли, кабан Федоров признаков жизни не подает, братва волнуется у подъезда, да и вообще — подозрительно. Врываемся, полностью одетый Федоров у окна нежно гладит плотную брюнетку по неровной щеке и бормочет: «Я вытащу тебя из этого болота… Я вытащу тебя из этого болота…»
Не вытащил.
3. Третья история. Непостижимая. Раньше мы снимали квартиру. Кстати. Опять-таки на улице Гагарина. Удивительно все-таки устроен мир. Сынок только родился, я пыталась вскармливать его грудью и страшно скучала. Был дефолт и кризис. А этажом выше жили вот именно девочки по вызову. Мы немного дружили, болтали на разные темы. И как-то я тусовалась у них на кухне, ела печенье и шоколад. Сынок спал на руках, удалось даже выпить чаю, а девочки спорили, очень яростно. Причина спора долгое время оставалась мне не ясна, а потом Юля, очень красивая, рыжеволосая, объяснила: «Ну, понимаешь, нам сейчас групповуху делать, три на три, и никто не хочет быть подписывальщиком презервативов!»
Я глупо молчала. Юля вздохнула и продолжила: «Блин, ведь мало того, что у каждого должен быть свой личный, так еще они не должны путаться в деле. К примеру, первый презерватив помечается «Света-Талалаев», второй «Тоня-Олег Григорьевич, третий — «Талалаев-Тоня»». Муторно следить за всеми. Но необходимо. Понимаешь?»
Я поняла.
«И кто меня судьей поставил: кому жить, кому умереть?»
«Конечно, — предвосхитила мой вопрос Юля, — можно каждый раз новый натягивать. Но уж слишком это невыгодно получается. В материальном плане, я имею в виду…»
4. Четвертая история, грустная. Менеджер К. возглавляла в Самаре местное отделение иностранной фирмы, и часто общалась с иностранным директором, это был бодрый американец лет пятидесяти пяти. Менеджер К. заказывала ему номера в гостиницах, у нас появилась куча всяких дорогостоящих, так что не стыдно перед зарубежными партнерами буквально. И вот, в один из приездов американец появляется как-то утром и весь такой необычный. Взъерошенный, возбужденный. Да, по-русски он не говорит совсем. А по-английски говорит, и взволнованно просит менеджера К. заблокировать его кредитные карты и какие-то еще платежные штуки. Дорожные чеки? Не знаю, но что-то помимо карт. Менеджер К. все проделывает, выясняется, что по обеим картам уже сделаны покупки в течение последних двух часов, суммы крупные. Американец не хочет никаких мер. Американец хочет водки. Менеджер К. удивленно соответствует. Американец выпивает и рассказывает о том, что вчера в лифте отеля познакомился с прекрасной русской женщиной, «a wonderful Russian woman», «golden hair», «dark blue eyes». Она была грустна, осторожно утирала слезы белоснежным платком, «she cried!», он предложил ей бокал мартини, она согласилась, всхлипывая. Бокал мартини, еще бокал. Как-то оказались уже в номере. Он побывал в раю, американец особенно налегал на это слово, «I was in paradise», был готов жениться, увести, «it was unique!». Утром она, улыбаясь румяными губами, назвала свою цену — триста долларов. Ошеломленный, он отдал. Часом позже обнаружил полное отсутствие кредиток. «It is impossible», повторял он, это невозможно, прекрасная русская женщина, золотые волосы, «it could not!», это совпадение, «this is coincidence». Через полгода отделение своей фирмы в Самаре он прикрыл. Совпадение, думаю.
«Сонечка, Сонечка Мармеладова, вечная Сонечка, пока мир стоит!»
P.S. Курсивом из Достоевского. Картины — Анжела Джерих
есть интересная идея о противостоянии застройки в центре города. обычно же просто сжигают старые избушки. а вот жилец дома 215 по самарской смог отстоять свой дом, как это ни удивительно! видел его в окно по осени, совсем ветхий. боюсь, скоро уйдёт уже, и не узнать подробностей.
а ведь это интересная истрия — как он смог выстоять против махины застройщика.