До смерти газет в России осталось 15 лет

Журналисты все-таки имеют шанс пережить журналистику.

Когда мы говорим о новых технологиях и способах доставки информации, то в первую очередь мы думаем о таком средстве коммуникации, как Интернет. Поистине загадочные и волнующие вещи происходят в окрестностях биологии. Также интересно то, что уже сейчас научные разработки ведутся медиками и военными. Копирование личности и переселение ее в Сеть – уже далеко не фантастика, но пока еще и не пугающая реальность. Все вышесказанное относится скорее к медиафутуристике, а в ближайшем будущем прогноз лишь один, а именно — постепенное отмирание традиционных медианосителей. По версии Андрея Мирошниченко, медиааналитика, руководителя Школы эффективного текста и автора книги «Когда умрут газеты», в 2027 году уже никто не будет помнить о таких газетах, как «Новая газета» и «Коммерсантъ», а к 2035 году мы окончательно распрощаемся с печатными изданиями. В своем интервью «Новой в Поволжье» Андрей Мирошниченко рассказал о новых возможностях будущих медиа, а также о том, что журналисты все-таки имеют шанс пережить журналистику.

— В чем вы видите новые возможности будущих медиа?

— Прежние СМИ были отдельно стоящими, самостоятельными институтами в общественном и экономическом смыслах. Теперь уместнее под аббревиатурой «СМИ» понимать: «среда массовой информации». «Среда» вместо «средств». Если раньше человеку нужно было приникать к этому средству, искать, платить, а случалось, что даже и в очереди у киоска постоять, то теперь среда массовой информации нас окружает.

Печать, как известно, делила мир на авторов и публику. Такое разделение на производителей и потребителей оставляет место для посредника – для медиа. Теперь же сама публика авторствует, формируя среду, которая сама себя обслуживает. Атомарные акты производства и потребления информации сливаются в единый, общий процесс перекрестного опыления. Мы получаем среду коллективного медийного самообслуживания. Самообслуживание всегда убивает профессиональную услугу. В этом смысле у старых медиа не будет новых возможностей – на СМИ как на посреднический институт просто пропадает спрос.

Это не значит, что кто-то действует против СМИ. Судьба старых СМИ новой среде безразлична. Средства массовой информации вливаются в среду массовой информации как один из участников. В силу лучшей подготовки журналистов, а также сохраняющейся общественной привычки, редакции все еще являются заметным поставщиком контента. Но уже не монопольным, мягко говоря. СМИ как источник контента оказались в одной лиге с корпорациями-как-медиа, блогерами-как-медиа, всеми-как-медиа.

Поэтому ответить на вопрос можно так: будущие медиа – это вся Сеть, где публика стала коллективным автором и читателем. Какие новые возможности у такого тотального медиа? Любые, все, какие могут быть связаны с производством, поставкой и потреблением информации. Исключая возможности посреднического бизнеса — построенного на посредничестве в передаче сообщений. По крайней мере, в той версии, каковой была бизнес-модель классических СМИ. В новой среде посредничество не нужно.

— Вы говорили о том, что среди тех, кто заказывает и производит информацию, растет процент «не дураков», но в поисковой системе невозможно отсортировать дураков от «не дураков»; также Вы говорили о том, что скоро будет востребована новая система навигации в информационном пространстве. Как, по вашему мнению, эта система будет выглядеть и как новые медиа будут решать проблему сортировки информации?

— Если говорить именно о навигационных системах, то яндексы будущего должны не искать нужное, а прятать ненужное. Как они это будут делать, я не знаю. Но традиционная архитектура интернет-поиска катастрофически устаревает. Дополнение семантического поиска рекомендательным, с учетом статистики «лайков», возможно, улучшит ситуацию, но ненадолго, так как рано или поздно статистика «лайков» станет такой огромной, что тоже утратит смысл. Думаю, будут придуманы какие-то «лайки лайков» — дружеские рекомендации второго уровня, сортирующие уже не семантику, а сами дружеские рекомендации.

Звучит ужасно, но основные настройки, например, будущих социальных сетей будут связаны со вторым уровнем фильтрации – уже среди друзей. Придется формализовать степени дружбы, чтобы не дружить со всем миром. Желание большого объема контактов вступает в противоречие с желанием большого числа контактеров тебя употребить. Люди вокруг вроде неплохие, но постоянно хотят тебя куда-то добавить, втянуть, вовлечь, заставить прочитать какую-то ерунду. Очевидно, будут создаваться личные рейтинговые фильтры доверия, построенные на статистике прошлых личных реакций на того или иного френда. Впрочем, уже сейчас в какой-то мере эта функция выполняется разнесением списка френдов на группы, но это пока требует слишком больших усилий.

Что касается ориентации и навигации в огромном поле внешней информации, то механизм отбора и доставки сообщений сейчас существует в виде такого распределенного статистического существа, которое я называю вирусным редактором. http://www.kazhdy.ru/andrey_miroshnichenko/smert_gazet/3/ Частные юзеры, подхватывая сообщение, если оно интересно, републикуют его, редактируют, комментируют. С одной целью – добиться отклика. То есть заразить френдов интересом. Если получается, то френды заражаются, начинают делать то же самое, заражать своих френдов. Так нарастает тематическая эпидемия.

Вирусный редактор – форма прямой читательской демократии, всеобщий плебисцит по поводу значимости тех или иных тем. Наиболее значимые темы и сообщения прямым волеизъявлением масс, без посредника, без воли человека-редактора, захватывают целые сообщества или все общество. Социальная значимость добывается самой средой в результате вирусной редактуры.

У этого механизма есть один недостаток. Вирусный редактор может обнаруживать и распространять главное, интересное, пиковое — все то, что аттрактивно, способно вызвать частный отклик и массовое заражение. Но этот механизм не дает панорамы мира. Он видит горные пики, но долины покрыты туманом и мглой.

Старые редакции давали эту панораму с большой глубиной резкости. Они обязаны были заполнить все разделы шаблона «политика / экономика / общество» независимо от того, есть в каждом разделе что-то интересное или нет. Редакционная политика делала картину мира панорамной, целостной и регулярной, а не верхоглядской и стохастической, как вирусный редактор. Быть может, панорама больше не нужна, не знаю. Пока мозг с этим не может смириться. А быть может, найдутся другие способы видеть не только горные пики, но и всю картину.

В этом смысле чрезвычайно интересен проект Марины Литвинович BesTToday. Он нахлобучивает редакторские фильтры на продукцию вирусного редактора. Если эти фильтры дооснастить классическими регулярными рубриками, то, возможно, удастся восстановить информационную целостность мира, за которую раньше отвечали и пока еще отвечают старые СМИ.

— Каким, по вашему мнению, будет формат будущих СМИ?

— Это зависит от того, как далеко в будущее мы хотим заглянуть. В среднесрочной перспективе – трехмерная звукообонятельная проекция и тактильные или даже звукотанцевальные манипуляции с информационными объектами. Чуть дальше – когнитивные интерфейсы, подключение нейронов к Сети. Разработки уже ведутся медиками и военными. Еще дальше – копирование личности, переселение в Сеть. Собственно, понятно, что речь будет идти как раз не о средствах массовой информации, а о среде информационного обитания.

— Вы писали о том, что в настоящее время корпорации сами становятся медиа, создают контент и перенимают редакционные приемы, оставляя традиционные СМИ далеко позади. В чем вы видите причины подобных изменений в медиапространстве и какие новые медийные тренды эти корпорации используют?

— Классическая журналистика, утрачивая почву для бизнеса, лихорадочно расширяет спектр услуг, предоставляя плательщику уже не только площадь или эфир, но и контент. Это делают даже самые ведущие и независимые издания, когда создают тематические вкладки, потому что они создают их не для читателя, а для рекламодателя. Журналистика дрейфует в сторону маркетинга и пропаганды, что для нее означает деградацию.

В то же время корпоративные коммуникации сталкиваются с тем, что реклама как вид обращения к потребителю устаревает и не решает новых сложных задач. Ведь реклама тратит самое ценное — внимание аудитории. А время грядет такое, что внимание аудитории надо удерживать хоть по крупинке. Социально значимый контент – вот что способно привлекать аудиторию. Журналистика брендов, призванная собирать восприимчивую аудиторию вокруг бренда, – таково будущее корпоративных коммуникаций.

Сейчас многим трудно себе представить, как ангажированная корпоративная журналистика может работать с социальной значимостью. Как будто старая журналистика дает высокие образцы независимости. В том-то и дело, что скрытая добровольная или вынужденная ангажированность старой журналистики дискредитирует ее. А журналистика брендов лишена этой моральной проблемы, потому что очевидно дотируется корпорациями, и не надо притворяться. Корпоративные коммуникации не суетятся, не ищут плательщика, он у них есть. Я даже думаю, что наиболее эффективные медийные инновации придут не из сферы классических медиа, которые ограничены в средствах и озабочены выживанием, а именно из среды корпоративных коммуникаций.

— Насколько вероятно появление серьезного СМИ в качестве приложения к социальным медиа (к примеру, как приложение к Facebook)?

— Кажется, такие попытки уже были и у нас, и не у нас. Это мне напоминает ситуацию, когда букет цветов украшают блестками. Блестящее украшение на естественной красоте – некоторая избыточность, варварство. Как и редакционные медиа на социальных медиа.

Конечно, есть соблазн создать какой-то механизм вторичной переработки и упаковки юзерского контента. Но дело в том, что сама среда производства юзерского контента обеспечивает ему наилучшую вторичную и третичную, и какую угодно переупаковку – силами все того же вирусного редактора. И сделает это так, как нужно самой среде, а не так, как хочется ее насильникам.

Поэтому создавать классический редакционный механизм на контенте социальных медиа или в среде социальных медиа – бессмысленно. Надо посмотреть, какая цель у этих попыток, и подумать: а может, этой же цели можно добиться другими средствами? Если речь идет о лояльности, вовлеченности, глубине просмотра, длительности сессии, активности внутри социальных медиа – то есть тех параметров, которые можно монетизировать, то, возможно, нужны какие-то сервисы тщеславия.

Наиболее удачной в этом смысле была попытка LJTimes с «15 минутами славы», когда в блымающую ленту случайным образом выскакивали посты незнаменитых ЖЖ-юзеров. Это такой социалистический социальный лифт, лотерея уравниловки, когда в топы может вознестись не только родовая аристократия ЖЖ, состоящая из касты десятитысячников, но и рядовые юзеры. Вот такие эксперименты интересны. Не надо манипулировать контентом – он в этой среде выстраивается сам, с помощью вирусного редактора. План содержания больше неоперабелен для внешнего предпринимателя, точнее, для предпринимательских задач. Акцент должен смещаться в план выражения. Надо манипулировать тщеславием, статусами, рейтингами, форматами самопрезентации. Всем тем, что связано с самовыражением. Наверное, как-то так.

— Как, по вашему мнению, будет развиваться гражданская, или партизанская, журналистика? Можно ли прогнозировать частичную замену традиционной журналистики журналистикой непрофессиональной?

— Партизанская журналистика будет развиваться семитеррабайтными шагами. Но все же говорить о замене старой журналистики партизанской не совсем корректно. Партизанская журналистика не собирается никого заменять, ей это не зачем. Она развивается сама по себе. Ища отклика, желая заразить интересностью как можно больше людей, десятки тысяч юзеров стараются добыть интересное, интересно описать. Эта рыбацкая сеть настолько широка, что в нее попадает все. В том числе значимое. И потом уже значимое разносится вирусным редактором.

Но делается это вовсе не для того, чтобы насолить журналистам-профессионалам.

В этом смысле они могут быть спокойны, заговора нет. Они могут продолжать работать и дальше до тех пор, пока профессия будет приносить деньги. Но объективность такова, что профессиональная услуга не нужна в среде самообслуживания, причем даже избыточного самообслуживания.

Здесь можно много обсуждать, какие же такие замечательные свойства есть у профессионального журналиста, чтобы продолжать питать его гордость, когда читатели сами становятся авторами. Говорят о платности, ответственности, специальных умениях и навыках. Разобрав по косточкам, мы обнаружим, что все эти качества вполне присущи и выдающимся партизанам журналистики. Уже сейчас. Понаблюдайте рефлексию ведущих блогеров. Их самопринятая ответственность куда выше, чище и действеннее, чем ответственность большинства профессиональных журналистов. А энтузиазм и волонтерство способны давать продукт куда более высокого качества, чем наемный труд. Миллионы неоплаченных человеко-часов, самозабвенно отдаваемых на заинтересованное и все более искушенное информирование друг друга, оставляют все меньше пространства наемному трудодню профессионалов.

Думаю, что журналистика прекратит существование как социальный институт, как самостоятельный бизнес, но вот журналистские технологии останутся востребованными. Они – то, что надо, ведь эти приемы нацелены на привлечение аудитории, на тот самый отклик. Смотрите: никогда прежде в истории планеты столько людей не занималось сочинением заголовков к своим сообщениям. Частные публикаторы все активнее используют журналистский арсенал. Корпорации создают новостные ленты, аналитику, перенимают редакционные методы, покупают готовых журналистов.

В среде, где надо преодолеть шум и привлечь внимание, причем достойным образом, журналистские навыки будут все так же востребованы. Это значит, что журналистские технологии и, возможно, даже сами журналисты все-таки имеют шанс пережить журналистику.